Вот Гераклит нас предупреждает, подобно Пифагору и Сократу: "Все, что мы видим наяву, — смерть; все, что во сне, — сон; все, что по смерти, — жизнь". — Фрагменты ранних греческих философов. Ч.1. М., 1989. С.217.
Лишь усилие жизни позволяет различить живое и мертвое, если же удалось различить, то оно невозможно вне философии. Иначе говоря, философия не "придумка" обремененных свободным временем людей, хотя, как считал Аристотель, для того, чтобы заниматься философией, как раз свободное время и необходимо.
Философия выступает прежде всего событием самой реальной жизни, когда мы живы или когда стало возможным личностное измерение человеческой жизни.
Язык метафизики
Сократ и Платон изобрели такую форму вопрошания, которой проясняли новое измерение человека и открывали "мудрое" (sofon) измерение бытия (для греков оно явлено прежде всего в языке, который "свидетельствует" Логос.
Иначе говоря, есть место в духовной топологии человека, из которого можно услышать обращенное к нему, но странным образом им не слышимое). Логос выражает единство речи-вопрошания и бытийного контекста, "коренное и глубочайшее единство постигающего и постигаемого, единство познающего и того объективного смысла, который познается". — Эрн В.Ф. Борьба за Логос // Эрн В.Ф. Сочинения. М., 1991. С.11.
Обычный, натуральный (тот, что уже есть) язык предметен, т.е. имеет референты и значения. Он безнадежно неприменим для метафизических (синоним философии или ее ядра) явлений. В диалогах Сократа его собеседники неминуемо запутываются в "сетях" и "ловушках" предметного языка, взыскуя самим ходом беседы язык метафизики.
Язык же метафизики — символический, непрямой. Уже древние философы понимали, что истину нельзя передать, можно лишь подвести к ней. И изобретаются специальные средства "подводки и трансформации".
Платон подобную трансформацию назвал разворотом глаз души.
Для нас предметом вопрошания и будет греческая философия и ее бытийный (метафизический) язык. Главное — стремиться вопрошать "толково". Это термин Мартина Хайдеггера, указывающий на то, что наше вопрошание должно и нас задевать в самом существе. Иначе говоря, бытийный (метафизический) язык будет для нас и предметом анализа (в виде античных текстов), и способом проникновения в живое состояние мысли или то, что Мераб Мамардашвили называет "реальной философией".
При этом важно осуществлять процедуру "срезания" накопившейся культурной лавы интерпретаций и смыслов, того, что затемняет изначальный исток философских изысканий. Дело в том, что как только осуществлено какое-то духовное усилие, в культуре сразу же возникает его эквивалент, в котором, к сожалению, часто теряется изначальный импульс живого опыта помысливания — извлечения смысла. Процедуру возвращения к изначальному (к реальной философии) Мартин Хайдеггер назвал "деструкцией".
Вот одно из ее описаний: "Деструкция означает не разрушение, а упразднение, от-странение накопившихся в истории высказываний об истории философии. Деструкция означает: раскрыть уши, освободить слух для того, что говорит нам в традиции как Бытие сущего. Внимая этому зову, мы попадаем в соответствие". — Хайдеггер М. Что это такое — философия? // Вопросы философии.1993. №8. С.120.
Аналогом деструкции можно считать "Аbbau" Э. Гуссерля и "деконструкцию" Ж. Деррида. И да, радикализм постмодернизма Ж. Деррида сильно преувеличен. Важно видеть некий "терапевтический" смысл попыток постмодерна вернуться к истокам. Не всегда осознается простой, но существенный момент: был реальный философ, положим Декарт, и сложилась традиция его усвоения — картезианцы, которые, в общем-то, не понимали уже Декарта, ибо не воспроизводили живого опыта реального философствования.
Декарт был прочитан картезианцами буквально, и великое "рацио" — пропорция в когитальной точке, где сходились две ортогональные плоскости, в которых сознание человека разворачивается — некая "божественная вертикаль" и горизонталь позитивного мышления, "разошлись" по ведомствам формализма Пор-Рояля и поиска "божественного следа" в изысках окказионалистов и Н. Мальбранша. Уже современники плохо понимали Декарта. Не случайно ему приходилось писать многочисленные пояснения к своим "Метафизическим размышлениям".
Эту работу Декарт намеренно опубликовал на латинском языке, чтобы максимально уменьшить число читателей, и надеялся на понимание образованных коллег. Тщетно. Даже Гоббсу и Гассенди нужно было пояснять написанное в "Метафизических размышлениях".
Текст сознания читается только текстом
Для философа, особенно для такого, когда философия как бы заново начинается (подобных Сократу, или Декарту), всегда есть смысложизненная задача его философских усилий, но в тексте мы можем найти лишь логическую проработку случившегося философствования.
Иначе говоря, "голос" античности (Ж. Деррида) восстановим лишь "собственными голосовыми связками", усилиями собственного текста. Не так, что вот что-то поняли и злагаем понятое. Нет. Сам текст, здесь и сейчас создаваемый, есть некое амплифицированное устройство, "усилитель", позволяющий прояснить "реальную философию" древних греков.
Таким образом можно сказать, что текст читается только текстом. Кант подобное утверждение выразил утверждением, что "из идей идеями нельзя" познавать и разум "лишь вероятен", и в понятии "разума" не содержится события разума.
Или желание помыслить не порождает с необходимостью состояние мысли. Мысль (о которой ведут речь философы) безосновна, является само-причинной.
Случившееся со-бытие мысли приобретает определенную историческую форму в концепции мыслителя, но не совпадает с последней. Создавая концепцию, философ проясняет в себе со-бытие мысли. А со-бытие мысли суть пространство укоренения человека в мире.
Итак, люди философствуют потому, что они люди, т.е. самосозидаются (создают метафизические основания своей жизни). Сознание самосозидание и представлено в философском тексте. Можно говорить, что человек суть существо незавершенное. Ему еще предстоит стать тем, чем он может быть (последнее не означает, что непременно станет и будет).
Греки нам интересны не потому, что мы находим "общие взгляды" или "первые подходы" к проблеме. Нет. В древнегреческих текстах наряду с представлениями о мире проступает сознание усилия быть. Греки интересны нам этим усилием. Усилием состояться, пребыть, исполниться.
(Продолжение следует).
Спасибо, что дочитали. Возвращайтесь.