«Чехов — это такая праздничная тема, несмотря на хроническую, непобедимую репутацию певца сумерек и мрачного гения. Чехов — это самое веселое и самое светлое чтение. Как сказал Владимир Новиков: “Хороша та книга, наедине с которой мы можем признаться себе в вещах, в которых обычно наедине с собой не признаемся”. Наедине с Чеховым мы можем признаться в том, как бесконечно нас раздражают окружающие: какие это пустые, скучные, присыпанные пылью люди. Какой имитационной, скучной, фальшивой жизнью они живут. И как мы сами, которые вроде как лучше них, тоже живем такой же жизнью и точно также умрем — даже об этом начинаем думать с огромным облегчением.
Я думаю, ни один русский писатель не сделал больше Чехова для того, чтобы примирить человека со смертью, пообещать ему после смерти что-то другое. Внушить ему нормально здоровое отвращение к жизни. Ведь все мерзкое, что мы делаем — мы делаем, когда цепляемся за жизнь. А Чехов учит махнуть рукой на все, что мы считаем важным. И в этом смысле, конечно, он главный антидепрессант и главное наше утешение.
Главный Чеховский парадокс: сколько бы мы ни говорили о том, что Чехов мрачен, депрессивен, что проза его полна отчаяния, — ну в самом деле, трудно найти более страшные рассказы в русской литературе, чем “Спать хочется” и “Тоска”, — а тем не менее, когда мы в тоске ложимся на диван и жить нам не хочется — мы берем Чехова.
И Чехов утешает нас также, как утешает разряд молнии среди унылого дня. Потому что он просто начисто отрицает все, чему мы привыкли верить. Это огромное наслаждение. У Чехова нет никакого уважения ни к каким святыням: ни к благотворительности, ни к труду, ни к интеллигентности, ни к добру, ни к теме дома, ни к теме Родины. Но у него есть какое-то чувство грозовой свежести и ненависть ко всякого рода духоте».
Дмитрий Быков*, из лекции «Чехов как антидепрессант» в лектории «Прямая речь».
(*признан в РФ иноагентом)