КНИГА 3. ЗИМА
Часть 3. Февраль-4
- Скоро, - проворчала тетя Паша и ушла.
Прибежал Алеша.
- Привет! – выпалил он, едва переводя дыхание. – Борь, я ничего не придумал, честное слово!
- И не надо! – Борька ударил учебником по «дипломату». – Все нормально… Только вот у Альки небольшие неприятности.
- А! – поморщился Алим. – Это еще не неприятности. Тем более я действительно завтра не приду – вот нагуляю за сегодняшний день температуру поприличнее… Интересно, что они без меня делать будут?
- Не волнуйся, без дела не останутся! – утешил Алеша, поняв, о чем идет речь. – И без тебя народу будет много, и тебе замену найдут: вместо недостойного поведения Алима Ковалева будут обсуждать недостойное поведение, например, Алексея Сафьянникова. Или… допустим… Бориса Холодова. А уж на Виктора Рогозина все давно зубы наточили… Все, молчим! Вон оппозиция идет! – прервал он разговор, взглянув в окно.
- Сколько раз я тебе говорил! – строго произнес Алим. – Оппозиция – это мы, они – правящая партия.
- Ой, доболтаетесь вы! – по-взрослому вздохнула Галя, молча слушавшая разговор мальчишек. – Выгонят из комсомола только за вашу трепотню – вы же никуда не поступите! Ни один… Оппозиционеры сопливые…
- Ладно, молчим! – сказал Борис уже серьезно.
***
Уроки закончились, по расписанию в девятом «Б» в этот день был классный час. Вроде рядовой рабочий день – а Лариса Антоновна волновалась, как перед каким-то экзаменом… во всяком случае, она испытывала с утра не особенно приятное чувство, немного забытое со времен студенчества. Казалось бы, что такого? Мало мероприятий она провела за время работы, что ли? А тут почему-то было неспокойно. Изменились ее ученики. Вот вроде и не сильно, но все же изменились. И как-то это происходит незаметно – будто где-то кто-то что-то по чуть-чуть подтачивает, а потом вдруг сразу все рушится.
Лариса Антоновна вспомнила, как Городецкий осенью в колхозе, сказал ей: «Они через месяц повзрослеют – ты еще не рада будешь». Похоже, в чем-то он был прав…
Она вошла в класс и остановилась перед тремя рядами парт, которые наглядно показывали, что класс разделен. Марина и ее друзья готовились к настоящему бою – это было видно по их немного напряженным лицам. Сидящие на среднем ряду поглядывали кто с опаской, кто равнодушно – мол, пусть грызутся. Рогозин и его компания (или это уже компания Ковалева?) были спокойны – слишком даже спокойны! – и Лариса Антоновна заволновалась сильнее, хотя делать этого было нельзя. Напротив, надо было без особого скандала, но решительно поставить на место этих «неформалов», которые обнаглели с приходом Ковалева! И Ковалев, хоть и пытается доказать обратное, все-таки чувствует, что папино положение кое-что значит. Но значит оно кое-что только в школе! А так в нашей жизни учитель – никто, да и директор школы не Бог весть, какая шишка. Особенно такой, что сразу же восстановил против себя добрую половину коллектива. Сейчас бы Зоя Алексеевна переговорила с сестрой…
- Сегодня в нашем классе очень интересное мероприятие, - заговорила Лариса Антоновна фальшиво-оживленным голосом. – Дискуссия на тему «Молодежный лидер: каким он должен быть?». Поговорим, какими качествами должен обладать настоящий вожак, и… выясним, кто же является настоящим – я повторяю: настоящим, а не формальным! – лидером в нашем классе.
На лицах большинства уже читалось напряженное внимание: чем закончится?
- Можно? – вмиг сбив это напряжение, ввалился в класс опоздавший Филимонов.
Лариса Антоновна недовольно пожевала губами.
- Садись, - сказала она, выдержав ледяную паузу.
Более тонкую натуру (Капралова хотя бы, или того же Ковалева, или даже Рогозина) эта пауза заставила бы устыдиться: такое важное мероприятие – а он опаздывает! Но Юрка тонкой натурой не был, поэтому холода, которым его обдали, не почувствовал.
- «Си-дя-ат и ку-у-ша-ю-ут бой-цы-ы
То-ва-а-ри-ще-ей сво-и-их», - задушевно пропел он на мотив «Прифронтового леса», идя вразвалочку на свое место на среднем ряду.
В классе послышалось тихое сдавленное хмыканье.
- Филимонов, я давно хочу познакомить нашу школьную администрацию с твоим так называемым творчеством! – строго произнесла Лариса Антоновна.
- Во-первых, это не мое творчество, это народное творчество, - Юрка загремел стулом, усаживаясь. – А во-вторых, это я к тому, что сейчас все переругаются. «Дис-кус-си-я»… - ядовито сказал он. – Ладно, начинайте: сначала Разуваева должна сказать: «Настоящий лидер у нас – Марина Ярославцева...».
- Лариса Антоновна, вы на него не отвлекайтесь! – поднялась Наташа. – Да, я скажу именно так! И не потому, что это запланировано!
Лариса Антоновна мысленно поблагодарила Наташу за поддержку и скосила глаза вправо, где сидели непривычно молчаливые Рогозин, Холодов, Гудков (всегда бы так!)…
- Нет, ребята! – сказала она. – Диспуты, дискуссии – это спор, это разные убеждения… Наташа, если ты считаешь, что Марина – наш лидер, то скажи о ее качествах, убедительно докажи, что она действительно одна из лучших.
- Пожалуйста! Мы учимся вместе почти девять лет. Мы хорошо узнали друг друга за это время. Марина – хорошая девочка. Учится хорошо, веселая… - Разуваева начала запинаться. – Читает много…
- А я-а-а?! – возмущенно заголосил Юрка. – Я тоже читаю много! И веселый!
На это класс отреагировал уже не тихим хмыканьем, а дружным смехом.
- Юр, помолчи немного, хорошо? – негромко сказал Борис. – Пусть уж договорит.
Юрка кивнул и действительно замолчал – правда, Лариса Антоновна не была уверена, что это надолго.
-…помогает другим… Добрая… - так же запинаясь, продолжала Разуваева. – Работает много… По-моему, это главное.
Наташа замолчала.
- Первый класс – и то начало сентября, - шепнула Руслана, на миг обернувшись к Тане и Алиму.
- Не вертись, Славгородская! – тут же последовало замечание.
- Я, конечно, благодарна Наташе за теплые слова обо мне, - заговорила Марина. – Но только все это же самое можно сказать и о самой Наташе, и об Ире, и вот… о ребятах – о Мише, об Олеге… Конечно, все это хорошие качества, но, по-моему, в лидере должно быть что-то необычное.
- Честность! – убежденно сказал Стеблев.
Гудков коротко, но громко гоготнул.
- В чем дело, Гудков? – поинтересовалась Лариса Антоновна. – Что смешного сказал Андрей?
На третьем ряду оживились: противник вызов принял!..
- Я согласен с Мариной, - подчеркнуто вежливо заговорил Гудков. – Согласен, что в лидере должно быть что-то необычное… Но то, что честность – качество необычное… это, простите, бред! Хотя для Тульского Пряника, может, это и необычно, не знаю!
На третьем ряду шумно возмутились. Лариса Антоновна с некоторым трудом успокоила активистов и снова с неудовольствием отметила, что на первом ряду тихо.
- А сейчас ты оскорбил товарища, Гудков! – обличающим тоном изрекла Марина.
- Извините, сорвалось по привычке, - неожиданно сказал Сашка, заставив онеметь весь класс. – Извини, Андрей, за «Тульского Пряника», но то, что ты парень брехливый, я могу и повторить, и доказать. Только сейчас не хочется, не по теме – мы же о хорошем говорим!
- Подожди, Гудков, не садись! – вмешалась Лариса Антоновна. – Андрей – член общешкольного комитета комсомола, то есть один из вожаков всей школы, не только класса! Почему же ты молчал, когда такого нечестного, как ты утверждаешь, человека, выбирали на столь ответственную работу?
Гудков снова саркастически рассмеялся.
- А меня послушали бы?.. Выбирают учителя! Учится хорошо, вам не грубит, на переменках по коридору не бегает, с соседями в подъезде здоровается – значит, в совет отряда, дружины или в комитет комсомола. Что, разве не так? Рогозин со своей честностью очень нужен? Или мы с Ковалевым?
На третьем ряду снова возмущенно заговорили. Первый ряд продолжал молчать.
- Ладно, отставим пока разговор об Андрее, - прервала Лариса Антоновна разговор, который мог бы завести далеко. – У нас пока общие положения, так сказать…
- Можно мне? – поднялся Гавриленко. – Лидер, по-моему, должен быть лучшим во всем: учиться хорошо, спортом заниматься, уметь танцевать, петь, играть на каком-нибудь музыкальном инструменте… Это для того, чтобы с ним было интересно самым разным людям, а если у людей есть что-то общее, то потом они обязательно подружатся… Еще что… Психологом он должен быть – это обязательно! Чтобы уметь расположить к себе самых разных людей.
На первом ряду промолчали.
- Лидер – человек сильный, - сказала Ира. – Размазня не сможет подчинить себе массу.
На первом ряду все быстро переглянулись с соседями по парте – причем, как-то радостно, словно ждали именно этих слов. Вроде слова как слова, и не сказала Ира ничего нового – лидер действительно должен быть сильной личностью. Но… кажется, что именно эти слова каким-то образом будут в скором времени использованы против активистов.
- Это человек, который из пропасти вытащит – и в прямом, и в переносном смысле! – крикнул Хватов.
- Это порядочный человек, - сказал Миша Родионов.
- У меня вопрос, - поднял руку Рогозин. – А вы лично за каким человеком пошли бы – за порядочным или за тем, который вам выгоден?
- Что ты имеешь в виду? – настороженно спросила Наташа.
- Да то, что под все качества, которые, на ваш взгляд, должны быть у лидера, почти идеально подходит только Ковалев… себя не называю – я, наверное, не настолько добрый, Сашка ни на чем играть не умеет, да и я тоже, Борька не особенно спортивный – не в обиду ему… ну, во всяком случае не на «лидерском» уровне… Короче, у всех, кого ни возьми – какие-то пробелы найдутся. Вот… Ковалев… а вы почему-то поете славу Марине.
- «Кукушка хвалит петуха», - сказала Марина. – Когда-то я слышала то же самое от Ковалева в адрес Рогозина.
- Ну, что ж, Марина, они друзья, - проговорил Стеблев.
- Да потому и друзьями стали, что он посмотрел на меня как на человека, который что-то значит, а от вас только и слышно «замолчи» да «заткнись», - парировал Витька.
- Скажи, Ковалев, а ты мог бы помочь человеку, который тебе противен? – задала Марина неожиданный вопрос.
Алим попытался ответить, но закашлялся.
- Этот – может! – ответил вместо него Рогозин. – И, кстати сказать, не он один такой – вон, Лешка Третьякову из-под трамвая вытаскивал! Скажешь, она ему очень симпатична? Хотя... вроде... они друг к другу после этого стали более лояльно относиться.
На первом ряду сдержанно заулыбались.
- Это от человека зависит, - продолжал Рогозин. – Они вот такие, а я, Маринка, если бы ты тонула, с удовольствием пихнул бы тебя туда, где поглубже! Честное слово!
На первом ряду захохотали, представив, очевидно, как барахтается в воде Марина, пытаясь приблизиться к берегу, а Витька снова и снова отталкивает ее длинным багром. На третьем ряду зароптали.
- А от тебя, Рогозин, другого и не дождешься! – перекрывая шум, крикнул Олег.
- Тише! – попросила Лариса Антоновна. – Не превращайте интересное мероприятие в балаган! Хоть это и не относится к делу – но ответь, Витя, почему ты так относишься к Марине?
Рогозин подождал, пока утихнет шум, и сказал:
- Не люблю проныр и доносчиков. Она же все, что разведает, скорее вам несет. Ведь так?.. Сознайся, Маринка! Если хочешь, чтобы тебя лидером считали! Стеблев только что сказал, что одно из основных качеств лидера – честность!
У Марины запылало лицо.
- Ну и что? – закричала Дорохова. – Классный руководитель все должен знать о своих учениках! И секретов ни от комсорга, ни от классного руководителя быть не должно! А то напустили на себя таинственность: один спортивную карьеру потихоньку делает, другой чуть ли не женился…
- Третья из кабака не вылезает, - вдруг произнесла Надя Коноплева.
Ира закусила губу и опустила глаза.
- Я про нее говорю, - сказала Надя. – Она частенько бывает в «Ладе». В компании взрослых. А вы, Лариса Антоновна, в пример ее ставите!
Снова зашумели на третьем ряду, стали переговариваться на среднем.
- А ну тихо! – властно крикнула учительница.
- Что – «тихо»? – Надя поднялась из-за стола и смотрела на классную сверху вниз (она была выше Ларисы Антоновны). – Что значит – «тихо»? Как о нас разговор – одни недостатки! А если о них заговорить, так сразу – «тихо»!
Дорохова вскочила, схватила портфель и выбежала из класса. Снова заговорили на третьем ряду, и было непонятно, что больше возмутило активистов – то, что Ира бывает в баре, или то, что Надя сказала об этом при всех.
- Мы поговорим об этом на собрании, - ядовито произнес Рогозин. – Сейчас надо говорить о хорошем. Так каким же должен быть лидер?
Перевес был на стороне первого ряда.
- Можно я скажу? – поднял руку Борис. – Только не перебивайте! Я даже кое-что записал. – Борис взмахнул исчерканной промокашкой. – Лариса Антоновна, когда планировала эту дискуссию, думала, наверное, что мы хором будем хвалить их, - он небрежно кивнул в сторону актива. – Первое: по выступлению Разуваевой. Вот она тут пела дифирамбы в Маринину честь – и добрая, и веселая, и работает много. А что она делает? Рукой водит? «Янченко, бегом», «Капралов, не спи», «Коноплева, я не могу за вас за всех работать»… Так?.. Так! Подожди, Гавриленко, сейчас выскажешься!.. Веселая? Да ей же нельзя слова сказать – пошутишь, и трижды проклянешь себя за это! Она шуток не понимает, сразу начинает кричать, что мы никого не уважаем. А кому она помогла? Ну, вспомните кто-нибудь хоть один случай! Один за девять лет! Может, Разуваевой, конечно, - я не спорю… Ну, про честность Стеблева очень недвусмысленно высказался Гудков… Гавриленко выступал… Этот, по-моему, свои приметы расписывал.
Средний ряд не выдержал нейтралитета.
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями
-