С началом царствования Петра I стало ясно, что многовековая система формирования армии – дворянская конница, несколько полков «иноземного строя» и стрелецкое войско – неспособна противостоять иностранным профессиональным армиям (катастрофа под Нарвой: почти 60 тысяч русских была разбиты 10 тысячами шведов).
В 1705 году появился указ «О наборе рекрут, с 20 дворов по человеку, от 15 до 20 лет возраста». Это стал костяк регулярной армии с единым обмундированием и вооружением, которое, вот удивительно, находили на всех солдат. Практически весь ХVIII век служили пожизненно, лишь с 1793 г. срок сократили до 25 лет.
Уход в рекруты воспринимался как смерть – крестьянин выходил из привычного мира деревни, поэтому даже если солдат выживал в многочисленных сражениях, считалось, что он забывал крестьянский труд, и поэтому его навсегда исключали из общины. С рекрутом прощались, как с умершим, пели на проводах похоронные песни и приглашали плакальщиц, в бане рекрута мыли тем мылом, которым до этого обмывали покойника – всё, парень умер для семьи.
Нравы в армии были самые беспощадные – достаточно сказать, что телесные наказания (не зуботычины или оплеухи, а настоящая порка) были отменены в русской армии только в 1904 г. Порола защитников и вся Европа – только Наполеон отменил телесные наказания.
Побег из армии наказывался беспощадно, причём бить шпицрутенами (специально заготовленными прутьями) должны были сослуживцы по роте, наказание доходило до 10 тысяч ударов, что означало мучительную смерть.
Несмотря на это, в русской армии, оказавшейся в 1813 г. во Франции, началось массовое дезертирство. Артиллерийский офицер А.М. Баранович, оставивший записки «Русские солдаты во Франции в 1813–1814 годах», свидетельствует, что низшие чины российской армии нередко оставляли свои полки, чтобы наняться к французам на работу в виноградарских и прочих хозяйствах. Французские историки подтверждают факты дезертирства, но сомневаются в цифре Барановича (40 тыс.) и оценивают число русских дезертиров в 10 тысяч человек, да ещё до 5 тысяч дезертиров из российской армии осели в немецких княжествах.
Об этом же с возмущением писал жене в 1814 году граф Ростопчин, генерал-губернатор Москвы в 1812 г.: «Суди сама, до какого падения дошла наша армия, если старик унтер-офицер и простой солдат остаются во Франции, а из конно-гвардейскаго полка в одну ночь дезертировало 60 человек с оружием в руках и лошадьми. Они уходят к фермерам, которые не только хорошо платят им, но еще отдают за них своих дочерей». Правда, сам Ф. В. Ростопчин с 1814 года почти до конца жизни жил в Париже, но ведь это дворянин, а здесь мужики побежали, и Баранович добавляет: «Нашему рядовому солдату, с руками для всяких работ, легко было найти приют», – да и крепких русских мужиков Франция, потерявшая в «великих походах» Наполеона почти миллион мужчин, радостно принимала, несмотря на то, что «о возвратe Государь Александр просил короля Людовика XVIII», однако король просьбу императора исполнить не мог «за утайкою французами беглецов, и потому ни один не возвратился».
В I мировую войну дезертиров было очень мало – с 1914 г. по 1916 зарегистрировано около 200 тысяч беглецов из армии, а вот в 1917 г. за 4 месяца бежали почти 2 миллиона – сказалась «революционная» агитация.
В годы Гражданской войны дезертирство стало массовым: уклонялись от призыва, прятались, уходили в банды «зелёных» более 2,5 миллионов человек.
Несмотря на патриотический подъём, в Великую Отечественную войну дезертирство получило значительный размах. По разным оценкам, за весь период Великой Отечественной войны из рядов Красной армии бежали, включая перебежчиков к противнику, 1,7–2,5 миллиона человек. По статье «дезертирство» были осуждены 376,3 тысячи человек, 212,4 тысячи из числа дезертиров, объявленных в розыск, найти не удалось.
Современные данные тоже значительны. Это не дезертиры – это те, кто не хочет принимать участие в СВО по разным причинам: кто-то опасается смерти в боевых действиях, причины которых не понимает, а кто-то отказывается воевать с народом, который объявлен весь целиком фашистским. В Казахстане сейчас более 100 000 молодых мужчин. В Грузию и Армению уехали более 150 тысяч. Пограничная служба ЕС сообщает о почти 70 тысячах приехавших. В Турции зарегистрировались на временное проживание около полумиллиона граждан России.
Кадыров именует этих беглецов трусами, а пятиклассник из Екатеринбурга просит «не причинять никому зла».
Устами младенца?