Моя дилетантская попытка проанализировать рассказ Леонида Андреева, который я посчитала ярким представителем русской философской прозы начала двадцатого века.
«Покидая своё тело, как пожарище, в смертном бою,
Наблюдая, как тональность, уходящую веру свою»
Роман Неумоев для группы «Гражданская оборона»
Пронзительный рассказ Леонида Андреева «Красный смех» написан в 1904 году. Обращаясь к историческим событиям тех лет, можно предположить, что произведение явилось реакцией на русско-японскую войну, которую многие, как и сам автор, считали бессмысленно жестокой. Для написания своего рассказа Андреев использовал материалы ежедневной газеты «Русский инвалид», в которой публиковалась информация о ходе русско-японской войны и истории с фронта. Многие критики и писатели после выхода произведения в свет, обвиняли его автора в утрированности, чрезмерной гиперболизации образа войны. Существовало мнение, что рассказ написан рукой того, кто знает войну только по газетным статьям, и что такое видение нельзя назвать объективным. На это Леонид Николаевич отвечал, что никогда и не претендовал на объективность, и такой взгляд – это его личное восприятие не только войны, но и мира в целом. «Красный смех» стал своеобразным синтезом событий эпохи, авторского мироощущения и особой литературной формы. Некоторые исследователи считают, что неповторимый стиль Леонида Андреева и его Красный смех сложились под влиянием философии Шопенгауэра и трудов короля мрака Эдгара Аллана По, увлечение которыми подтверждал и сам писатель.
Рассказ «Красный смех» имеет форму отрывков записей и состоит из двух частей. Первая – размышления офицера, находящегося в самом пекле войны; вторая часть – записки его брата, который находится дома и не видит всё то, что происходит на фронте. Автор выбирает такую форму повествования, чтобы показать два взгляда на происходящие события. Война – это безумие всех, безумие всего мира. На фронте сходят с ума оттого, что видят ужасы, в тылу – оттого, что думают о них. Герой первой части – безумен; герой второй – близок к безумию. Имен у персонажей нет, как нет никаких указаний на конкретные время и место действия. Всё происходящее максимально условно, абстрактно и обобщено. Среди исследователей существует мнение, что огромное красное светило, появляющееся в самом начале рассказа, – отсылка к «стране восходящего солнца», что вполне может быть обосновано. Но, на мой взгляд, красное солнце можно рассматривать и просто как часть символической системы рассказа, гиперболизированный образ, порожденный воспаленным сознанием рассказчика.
Фабула в рассказе ослаблена, предметом изображения становятся не события, а восприятие этих событий героями, трансформация их разума. Мы видим лишь то, что воспроизводит сознание героев рассказа. Всё происходящее – это не события, а интерпретация этих событий. Мы не можем отличить правду от безумного бреда, граница между вымышленным и невымышленным почти стирается, становится условной.
«Красный смех» создан по принципам экспрессионизма. При чтении возникает ощущение, будто перелистываешь яркие, контрастные и жутковатые плакаты. Сам Леонид Андреев говорил в письмах, что более всего отражает атмосферу его произведения серия гравюр Франсиско Гойи «Бедствия войны». И это действительно так: мрачные, черно-белые офорты наполнены отчаянием, ужасом и страданиями, доведенными до критической отметки. «Красный смех» Андреева, в отличие от гравюр Гойи, ощущается немного иначе: он полнее, объёмнее, он имеет цвета, звуки, запахи. Герои Андреева чувствуют кошмар физически, их больное сознание в несколько раз обостряет ощущения: разрушение липнет к коже, кричит в уши, слепит глаза и заставляет задыхаться. Читатель вместе с персонажем слышит крики, стоны, бредовые разговоры, скрипы и скрежеты, совершенно негармоничный и тревожный оркестр в лесу. Все шумы вокруг нагнетают страх, беспокойство, нервозность, приятных звуков на войне нет совсем. Но хуже всех звуков – звук тишины. Полная тишина наступает в минуты безумия. Все звуки отступают перед лицом ужаса и сумасшествия. Ещё один звук, сопровождающий моменты полного хаоса – хохот. Страшный, звенящий, неуместный смех. Смех без улыбки.
Зрительные образы крайне преувеличены, всё кажется либо непомерно огромным (солнце, небо, глаза – черные окна), либо удивительно маленьким (зрачок как маковое зернышко). Цвета режут глаза, они кажутся неестественными (желтые лица, красный воздух, красные тени). Красный – цвет войны, агрессии, крови, тревоги, воспаленного ума, безумия и страха – лейтмотивом пронзает текст. По мере того, как рассказчики лишаются рассудка, красным становится всё пространство. В письмах к друзьям Андреев описывает некоторые события, которые могли стать причиной появления образа Красного смеха. В письме Горькому из Ялты от 6 августа 1904 года писатель вспоминает трагическую историю гибели одного турка: «Эти турки всё лето работают у нас, очень милые ребята, смелые, деликатные, держатся с достоинством. И эти двое забивали бурку, когда от искры произошел взрыв. И я видел, как несли одного из них, весь он, как тряпка, лицо сплошная кровь, и он улыбался странной улыбкой, так как был он без памяти. Должно быть мускулы как-нибудь сократились и получилась эта скверная, красная улыбка».
Герои рассказа постоянно испытывают физические страдания: жар или холод, боль, тошноту, усталость. Боль чаще всего пронзает голову и мозг, что говорит о психическом недуге рассказчика. Пространство в первой части записок почти не имеет границ. Повествователь пытается вырваться из него, спрятаться в собственных воспоминаниях о доме, забыть о том, что вокруг ад. Он ищет себя, изо всех сил пытается за что-то удержаться и не сойти с ума. Измученный офицер, закрывая больные глаза, видит клочок голубых обоев и нетронутый запыленный графин на столике в его комнате; а в соседней – жена и сын, до которых он никак не может докричаться, но точно знает, что они там. Он мечтает о том, как снова будет работать над своими рукописями и фотографировать сына за будничными занятиями. Потеряв на войне ноги, офицер возвращается домой и наконец-то берет в руки перо, чтобы написать свой великий труд о цветах и песнях. Но из второй части становится ясно, что этот человек мертв. Он потерял память и не смог удержать рассудка. Он заперся в своем кабинете и вдохновенно исписывал сухим пером сотни страниц, которые оставались абсолютно пусты. «Возвращенный рай» оказался иллюзией. Не существует места, которое страх и безумие обошли стороной. Второй рассказчик – брат офицера – искренне желает сойти с ума, потому что все на войне сходят с ума. Потому что он чувствует вину за то, что не сумасшедший. Он видит, как Красный смех охватывает город, пробирается в души людей, крадётся по небу и заползает в щели домов. Со временем он начинает понимать, что такое Красный смех, о котором говорил его брат. Осознает смысл цветов и песен, о которых в экстазе тот писал. Земля сошла с ума, на ней нет ни цветов, ни песен, и ей больно, и она смеётся. «Она стала круглая, гладкая и красная, как голова, с которой содрали кожу». Человек утратил своё место в этом мире.
Осознание надвигающегося ужаса порождает страх. Удушающий, всеобъемлющий страх, охватывающий людей в минуту, когда их кошмары оживают. И спасение от этого страха – безумие. Сумасшествие становится щитом. Рассыпая разум, человек теряет ориентиры, утрачивает целостность. Ему больше нечего беречь, нечего терять, а значит – нечего бояться. Рваные мысли персонажей, отсутствие целостности разума обуславливают фрагментарность повествования, отрывочность эпизодов.
Рассказ «Красный смех» - искусно выстроенная авторская концепция понимания места человека в мире, имеющая очевидный налет пацифизма. Путем полной символизации Леонид Андреев наталкивает читателя на мысли о собственной роли в судьбе человечества, о последствии войн, выборе, хрупкости сознания и зыбкости бытия.
