3 сентября 1941 года в Уфе в семье театрального режиссера Доната Мечика и актрисы, а впоследствии корректора Норы Довлатовой родился Сергей Довлатов. Человек, считавший, что его профессия — быть русским автором, на родине был автором для избранных — ограниченного круга петербургской интеллигенции, знавшей его в основном по очеркам в газете “Советская Эстония”, в которой Довлатов служил корреспондентом, и самиздату (набор его первой книги уничтожили по распоряжению КГБ). По просьбе Правила жизни Арен Ванян, исследователь, литературный критик и автор телеграм-канала «Арен и книги», разложил судьбу и творчество Сергея Довлатова по алфавиту и объяснил, почему он важный и оригинальный русский прозаик.
T
«Обидеть Довлатова легко, понять — трудно». Сергей Довлатов: от А до Я
3 сентября 1941 года в Уфе в семье театрального режиссера Доната Мечика и актрисы, а впоследствии корректора Норы Довлатовой родился Сергей Довлатов. Человек, считавший, что его профессия — быть русским автором, на родине был автором для избранных — ограниченного круга петербургской интеллигенции, знавшей его в основном по очеркам в газете «Советская Эстония», в которой Довлатов служил корреспондентом, и самиздату (набор его первой книги уничтожили по распоряжению КГБ). Заслуженного признания Сергею Донатовичу удалось добиться лишь в эмиграции: он опубликовал двенадцать книг в США и Европе, а в середине 1980-х годов стал вторым после Владимира Набокова русским писателем, печатавшимся в журнале New Yorker. Довлатова на родине запойно начали читать в 1990-х — через пять дней после его смерти в СССР напечатали «Заповедник». По просьбе Правила жизни Арен Ванян, исследователь, литературный критик и автор телеграм-канала «Арен и книги», разложил судьбу и творчество Сергея Довлатова по алфавиту и объяснил, почему он важный и оригинальный русский прозаик.
Портрет для сборника «Наши», Форест Хиллз, Нью-Йорк, 1983 год. @Mark Serman
А
Б
В
Г
Д
Ж
З
И
К
Л
М
Н
П
Р
С
Т
Х
Ч
Э
Ю
Я
А
абсурд
«В борьбе с абсурдом так и надо действовать. Реакция должна быть столь же абсурдной. А в идеале — тихое помешательство».Нелепость и бессмыслица преследуют довлатовских героев повсюду: в Ленинграде, в Таллине, в Нью-Йорке. Не имеет значения, в каком государстве проживает человек, в тоталитарном или демократическом. Профессия или образ жизни — тоже не признак наличия здравого смысла; абсурд свойственен всем: американцам и эмигрантам, алкоголикам и уголовникам, ученым и поэтам. Искоренить абсурд невозможно, с ним можно только свыкнуться.
Посему довлатовские герои с очень важным видом совершают поступки, которые противоречат здравому смыслу. Так, толстовец Цыбин, наплевав на принципы, набивает морду писателю Битову, а писатель Битов дает по физиономии поэту Вознесенскому — просто за то, что встретил его.«Мир охвачен безумием, — подводит итог Довлатов. — Безумие становится нормой. Норма вызывает ощущение чуда».
Сергей Довлатов из серии «Дома», Форест Хиллз, Нью-Йорк, 1982 год.@Mark Serman
б
Бродский
Друг Довлатова, литературный критик и эссеист Александр Генис, однажды заметил: «По-моему, Бродский был единственным человеком, которого Сергей боялся».В самом деле, был по меньшей мере один человек, которым Довлатов искренне восхищался. Довлатов смотрел на Бродского как на пришельца, существо из иного мира: «Разумеется, он не был советским человеком. Любопытно, что и антисоветским не был. Он был где-то вне...» Довлатов постоянно испытывал волнение, робость, растерянность, находясь рядом с Бродским. Он не пытался быть выше его. Он не старался быть даже наравне с ним. Он продолжал верить в его дарование, повторяя:
«Надежду на возрождение русской словесности дает мне то, что в литературе продолжает трудиться один гениальный русский писатель. Это Иосиф Бродский».