Ведь как раз в 1917 году ему исполнилось двадцать лет, наследнику фабрикантов Морозовых, владельцу заводов, газет, пароходов, что ждало его дальше – эмиграция ли или еще что похуже?
Этим вопросом задавалась я, разглядывая чудесный портрет мальчика с буйными кудрями, с блестящими, требовательными глазами, непоседы, своенравного, своевольного маленького человека, каково ему пришлось в эпоху, когда все ходили строем, связанные одной целью?
«Этот портрет передает не только Мику того времени, в нем Серов схватил основную черту его натуры, его необыкновенную живость, и оттого все находили этот портрет очень похожим и на взрослого Михаила» - так писала его мать Маргарита Кирилловна, урожденная Мамонтова.
«Как бы необыкновенная живость не навредила», - с грустью подумала я.
1. Театр
Порода Морозовых одарена была сверх меры – природа щедрой рукой добавила к коммерческим талантам еще и художественно-артистические. Поскольку коммерция после революции стала ругательным словом, юный Михаил примкнул к театральным кругам.
Написал «психологическую» пьесу, которая была поставлена в одном маленьком московском театре в 1918 г. Его вторая пьеса «О-Тао» (1921 г.) также шла в одной из московских студий, а затем композитор Шиншин и вовсе использовал ее как либретто для своей оперы.
С 1920 г. Михаил - театральный режиссер в народном доме под Москвой, читает лекции по истории театра, занимается переводами - вместе с режиссером Малого театра Н. О. Волконским перевел трагедию Шиллера «Заговор Фиеско в Генуе», и затем она была поставлена в Малом театре в 1923 г. Нарком просвещения А. В. Луначарский был весьма доволен и хвалил.
Тем временем, вдохновленный успехом Морозов перевел для театра-студии под руководством Ю. А. Завадского пьесу «Любовью не шутят» Альфреда де Мюссе.
В общем, то была жизнь духа в эпоху перемен, но
2. Одним театром сыт не будешь
А винтики тем временем закручивались – воздух свободы первых постреволюционных лет становился все более спертым, вот и НЭП миновал, и нашему герою пришлось опуститься с театральных подмостков на твердую землю.
Для заработков он отправился преподавать английский язык, на котором, хвала родителям, говорил с двух лет – во Втором МГУ, ИФЛИ, ГИТИСе, в Институте красной профессуры, везде была в нем потребность – лекции, учебники, пособия, курс теории и практики перевода (1932 год).
3. И в какой-то момент они слились воедино
- его увлеченность театром и блестящий английский, переводческий талант и знание театрального закулисья: Шекспир – вот была точка пересечения театра и совершенного английского языка, позволявшего во всех деталях понимать непростые, двух- и трехслойные тексты времен 16-17го века.
Современная Шекспировская энциклопедия не задумываясь называет его одним из основоположников российского шекспироведения, да и сам Михал Михалыч в автобиографии назвал его своим любимым делом.
В самые глухие годы, с 1937 по 1947 он возглавлял Кабинет Шекспира и зарубежного театра Всероссийского театрального общества, был одним из редакторов и соавтором Истории английской литературы, а потому совершенно не удивительно, что
4. Борис Пастернак многократно консультировался с ним,
переводя своего Шекспира, а его было немало – «Гамлет», «Ромео и Джульетта», «Король Лир», «Генрих IV» - все эти переводы были впоследствии изданы с сопроводительными статьями и комментариями М.М. Морозова.
«Как и для других, для меня Вы живой авторитет, англовед и шекспиролог, знаток английского языка и литературы, и все то, что я Вам однажды писал: человек с огнем и талантом…», - так писал ему поэт. И еще:
И под руку с Морозовым —
Вергилием в аду —
Все вижу в свете розовом
И воскресенья жду.
(Цит. по: Бэлза С. И. «Вдохновенный друг Шекспира»).
И закономерным итогом театрально-шекспироведческой деятельности Морозова стал выход в 1956 году его «Шекспира» в серии «Жизнь замечательных людей». Богатое было время – о жизнях замечательных людей писали не менее замечательные, вспомнить хотя бы «Жизнь господина де Мольера» Михаила Булгакова, вышедшую в той же серии в 1962м.
Но, увы, Михаил Михаилович свою книгу не увидел – его не стало в 1952м году, причем история его смерти столь же непроста, сколь и история его жизни.
5. Что же случилось
Как известно, в послевоенные годы полное отрицание русской эмиграции первой волны сменилось некоторой снисходительностью со стороны советского правительства: то в 1945м в Париже решили выдавать советские паспорта белоэмигрантам, то в 1948м пустили волну возвращенцев из Китая, а то в 1952 году на уровне высшего руководства было принято решение устроить в Москве конференцию, на которую, среди западных бизнесменов, пригласить и наследников знаменитых русских купеческих фамилий, осевших на Западе.
Вопрос был, конечно, в том, чтобы привлечь капиталы для послевоенного восстановления страны. Обсуждая детали, пришли к выводу, что для налаживания контактов нужен некий нейтральный персонаж, неангажированный властью, к которому гости отнеслись бы с доверием.
И тут вспомнили о Морозове – кто, если не он?
Дипломатичный Микоян обрисовал ситуацию, и Морозов, недолго думая, дал согласие. Однако, выяснив, что живет Михаил Михайлович в убогой коммуналке в стесненных обстоятельствах, нарком уяснил для себя, что может выйти немалый конфуз – уж слишком велик контраст между западной и советской жизнью.
Поэтому он в присутствии Морозова продиктовал своему помощнику перечень необходимых вещей, которыми следует срочно и безотлагательно обеспечить товарища Морозова, здесь были приличная одежда, отдельная обставленная мебелью квартира в престижном доме, оборудованная для приёма гостей дача, персональный автомобиль и прочее, что мог ещё пожелать Михаил Михайлович, над чем ему было предложено подумать.
Буквально ошеломленный предстоящими переменами Морозов был доставлен домой в чёрном лимузине, чем несказанно удивил соседей и близких. Затем Мика лег на диван немного отдохнуть и… умер.
А эта встреча под названием «Совещание промышленников» действительно была проведена в Кремле в 1955 году, но уже без Морозова.
Счастливой ли была его жизнь, так много обещавшая ему на рассвете и еще больше наобещавшая – в лице Микояна – на закате? На этот вопрос мог ответить только он сам, Михаил Михайлович Морозов.
Но то, что он реализовался как личность чрезвычайно и многосторонне одаренная, и сумел сделать это даже в жестких условиях сталинской диктатуры, - это факт. А уж учитывая его неподходящее происхождение...
Еще о русском купечестве