Подписывайтесь на мой канал, дорогие друзья!
Когда-то очень давно, Степан Грибов, когда пришел в тайгу, навсегда отрекшись от мирской суеты. Был он тогда молодым, едва с фронта вернулся – упрямый чуб топорщится, задорная улыбка да на груди награды боевые сверкают. Вот она жизнь! Позади война – черная старуха, поверженный Берлин, и радость оттого что прошел от начала до конца огненными дорогами, жив остался и даже ни разу ранен не был. Берегла его судьба, и был молодой Степа у нее в любимчиках. А вот с личным у него не сложилось. Та что клялась ждать вопреки всем смертям назло, - не дождалась, за другого замуж вышла, клятву свою кровную нарушила, предала парня так желавшего взять ее в жены. Горевал Степа Грибов долго – на других девок не глядел, так он любил свою Наталью. Чуть было не спился, да в один из дней плюнул на все, собрал пожитки и ушел в тайгу. Сам-то он хороший охотник был, до войны для заготконторы белок бил. У Степана старая заимка была в глухом таежном уголке – от деда Антона Макарыча, знатного охотника ему в наследство досталась. Вот там он и обосновался. Степану жить в тайге да охотой промышлять – дело привычное, а потому стал он вскоре тайгу обхаживать, старые тропы вспоминать. Воцарилось тогда в душе Степана Грибова равновесие и спокойствие, перстал он себя поедом есть да Наталью вспоминать, - сбросил с себя словно цепь тяжеленную и стал вольным таежным жителем, чтущим местные правила и законы, да наказы предков соблюдая…
Все было в долгой жизни Степана Николаевича – и радость и печаль, да все тайга сглаживала, волнения и тревоги унимала, и жилось ему так как хотелось. Было однажды и такое, когда он с разъяренной росомахой схватился. А этот зверь в ярости страшен, его сам медведь – хозяин тайги с опаской стороной обходит. Подрала его росомаха сильно, покалечила, едва живой охотник остался да почти ползком до своего зимовья добрался.
Думал уж Степан, что конец ему пришел - ни сил не осталось ни кровушки, - почти что истек весь. Раны страшно горят, в голове мутится. Выдохся он вчистую, до жилища метров двадцать не дошел, прислонился спиной к дереву, и глаза закрыл в забытьи. А когда очнулся, думал что видение его посетило. Сквозь пелену смотрит - перед ним волки стоят, близко совсем. Потянулся было к ружью, да вспомнил, что оставил там где с росомахой схватился. Ну, думает все – пришла Степа смертушка твоя! Молодым уйдешь навсегда. Всю войну прошел без единой царапины, а тут такая глупая смерть! Но это ведь тайга – здесь свои законы, по ним и выживаешь. Так что обиды нет никакой – все по-честному было. Вот, сейчас сомкнется над ним стая и конец! Помолился молодой охотник как его матушка в детстве учила, рванул ворот на окровавленной груди, - вот и отжил свое кроткое время, берите меня, все закончено. Но серые хищники, его не тронули. Не тронули беззащитного человека, а легли рядом с ним, согревая, берегли от пронизывающего ветра и холода, что сковали местные края с наступлением сумерек. Выжил тогда Степан, и стая приняла его в свой круг. Благодаря серым хищникам выжил, и теперь по прошествии многих лет считал за честь увидеться со стаей, обнять и приласкать каждого волка, шепнуть на ухо что-то доброе, ласковое. Серые братья любили человека всей своей непознанной, вольной душой. Они знали что такое погибнуть от рук человека с ружьем, знали что такое смертельные челюсти капкана, знали что такое красные флажки и разоренное логово с погубленными волчатами…Они боялись, презирали и ненавидели людей. Но Степана Николаевича стая уважала, и любила...
…На исходе седых лет, пришел последний час Степана Николаевича. Умылся он ключевою водой, оделся во все чистое, и пришел к своим братьям едва передвигая ноги. Он, поклонившись им, поздоровался с каждым по обычаю, а потом опустившись на землю прислонился спиной к вековому дереву, закрыв глаза. Этой ночью над тайгой раздался горестный волчий вой. Стая оплакивала родного брата…
Юрий ТАЙГА