Дорогие друзья, подписчики и просто читатели! Вашему вниманию предлагается первая глава новой повести "Как мало надо для счастья".
Интересно Ваше мнение. Активность так же не помешает. Ваши предложения и советы по поводу дальнейшего развития сюжета окажут неоценимую помощь в дальнейшей работе! Каждое мнение, совет, предложение непременно будут приняты во внимание!
С уважением Владимир.
Как мало надо для счастья
Арсений давно привык к размеренному ритму жизни, без каких - либо излишеств и приятных сюрпризов. В наше время расслабляться ‒ весьма непозволительная роскошь… Довольствовался малым, звёзд с неба не хватал, но кусок хлеба с маслом всегда имелся, а иногда и с икрой красной. Потому и жил одним днём, особо не заглядывая в завтра. Прошёл день и ладно, будет другой. Лучше, как говорят, иметь синицу в руке, чем…
О детском доме вспоминать не хотелось, слишком много неприятных моментов. Ну, разве что Мадина – яркий лучик в жестоком мире, где с малых лет живут по принципу «Человек человеку – волк».
С грехом пополам осилив школьную программу, поступил в ПУ, дабы освоить профессию слесаря - сантехника. Ну а куда ещё мог поступить выпускник школы - интерната, у которого, как говорят, ни родины, ни флага.
Детский дом находился в небольшом посёлке. И Арсений часто мечтал о том, чтобы поскорее вырваться из ненавистных стен. И уехать туда, где его будут ценить и любить.
Только вот куда, родственников нет, а если и есть, что казалось весьма маловероятным, то им плевать на существование какого - то там сироты. Да и воспитатели подливали масла в огонь, постоянно твердили, что родители от него отказались, а сами поселились в местах не столь отдаленных.
Родителей он своих совершенно не помнил. Судя, по обрывочным сведениям, отец пропал на очередном этапе в места не столь отдалённые.
Слухи ходили один невероятней другого. Даже, что удалось бежать из «столыпина» во время смены состава и теперь осел где - то среди староверов, приняв их законы и обычаи. И то, что был убит при этой попытке.
Мать же, последовав за ним, изображая из себя жену - декабристку, а на самом деле от безысходности (квартиру его папаша успел - таки продать за долги незадолго до ареста), до места не добралась. Если верить слухам, ещё в поезде подцепила «удачный вариант» в лице такого - же романтика, на теле которого не осталось свободного места от татуировок, и согласилась остаться доживать свой век в какой - то глухой деревушке вдали от благ и соблазнов цивилизации.
Слухи слухами, но Арсений давно расстался с детскими фантазиями. И иллюзий по поводу счастливой встречи не строил.
Он вообще не хотел ни с кем сближаться. Пока была возможность, и государство помогало, Арсений выучился на вождение и получил права. Он уже тогда знал, что возможно это будет его куском хлеба. Во всяком случае, других перспектив для себя он пока не видел. А работа сантехником его не прельщала.
Получив диплом, который пестрел «удовл», Арсений не смог сразу устроиться на работу, хотя в ЖКХ явно ощущалась нехватка кадров, даже с такими корочками как у него. Но никому не хотелось брать на себя дополнительную обузу в виде сироты, которому необходимо было пробить квартиру. Своего жилья у Арсения не имелось по известной причине. После выпуска органы опеки расщедрилась лишь на койко - место в общежитии. А в общаге он мог зависнуть до конца дней своих.
На дворе лихие девяностые. Союза, при котором был шанс получить хоть что - то, давно не существовал, а «новые русские», которые возникали как грибы после дождя, выражаясь языком математики, могли только «отнимать» и «умножать». Слово «благотворительность» они пока ещё не знали. Или не хотели знать!
Арсений хотел жить нормально, по - совести, честно. Но понял, пусть и не сразу, что стране не нужны честные люди. Сейчас хорошо живёт тот, кому не стыдно отобрать у старушки - пенсионерки последние «гробовые», кто легко положит горячий утюг на живот должника…
Этот путь был не для него.
Может быть, долго ещё Арсений мыкался по городу, пытаясь найти любую подработку, но тщетно. Все чаще он стал после бесплодных поисков прикладываться к бутылке и возможно опустился бы ниже некуда, но…
Страна вспомнила о его священном долге оттрубить два года с автоматом и в сапогах. И повестка из военкомата в корне изменила его жизнь…
Пермская учебная часть вспоминалась и после службы. В батальоне оперативного назначения служба мёдом не казалась. Но зато здесь он приобрёл новых друзей, готовых поддержать в любом деле. Как ни странно, все новые друзья оказались такими же, что и он, из интернатов. Как говорят «Рыбак рыбака…». Все они прошли одну школу выживания, школу юности и взросления, потому понимали друг друга с полуслова.
Мадина часто писала ему. Он с нетерпением ждал очередной весточки. С замиранием сердца читал строки, написанные детским почерком. Казалось он вновь рядом с ней и слышит ее мелодичный голосок, не может взгляд отвести от длинных пушистых ресниц, бросающих длинные тени на розовые щечки.
Арсений знал наизусть ее письма, но часто перечитывал их, заново переживая приятные моменты и воспоминания. Он достал вчерашнее письмо и вновь отдался во власть приятных воспоминаний.
«Здравствуй, милый мой! Пишу тебе очередное письмо в надежде, что оно согреет твою душу хоть на эти коротенькие три минуты, пока ты его читаешь. Знаю, в армии отсчет времени совсем другой, но со временем не поспоришь. Я всем сердцем верю, что наступит день, и мы снова будем догонять друг друга, бегая по зеленой траве, отдыхать под нашим кленом, крепко обняв друг друга и вместе наблюдать чудесные закаты у нашего пруда. Я просто верю, люблю и жду. Это дает мне силы для того чтобы улыбаться, когда совсем не хочется.
У меня все по - старому. Просыпаясь утром, я молюсь - скорей бы вечер.
Я очень сильно скучаю по тебе. Сердцу не запретишь грустить, да и зачем? Это приятно! Я в тебя верю, а ты в мою веру. Я ждала, жду и буду ждать. А однажды, проснувшись утром, мы поймем, что наконец-то наступила весна и на нашей улице. Так хочется, чтобы это расставание было единственным и самым долгим расставанием в нашей жизни.
Знаю, что совсем скоро ты будешь здесь со мной. Люблю тебя за то, что ты есть, где бы ты ни был! Странно, как мало надо для счастья! Люблю! Жду! Целую!
Ну а потом начались известные события в Чечне, которые отразилось и на их части, за тысячи километров от мятежной республики. Это заметно стало по возросшей интенсивности занятий, усилению караульной службы и даже по изменившемуся рациону питания. Да, кормить их стали намного лучше. Нет - нет, да и возникали слухи, что в скором времени начнут комплектовать подразделения для отправки на Кавказ. Что говорить о них, военнослужащих по - призыву, если уже сами офицеры поговаривали о возможности заработать там, в «горячей точке». Ну а как ещё офицеру, которому по несколько месяцев не платили зарплату, можно было обеспечить семью хотя бы самым необходимым. Дальше ‒ больше. Когда сводки о потерях стали поступать ежедневно, они все начали писать прошения, чтоб направили в район боевых действий.
Ближе к выпуску стали дёргать в штаб. Со всеми проводил беседу психолог (раньше были замполиты), отбирали «подписку о неразглашении» и до самого конца было секретом, кого же направят…туда. Насколько Илье было известно, насильно не принуждали никого. А если был единственным ребёнком в семье, то вообще спокойно мог отказаться. Им, детдомовским, наверное, было легче. Все прекрасно знали, что их никто не ждёт, а возможность что - то изменить в своей жизни была вот, совсем рядом…
Декабрьской ночью ротный и офицеры подняли всех. Арсений запомнил на всю жизнь как один ходил со слезами, говорил, как всех их уважает и любит, второй пытался предостеречь. Они сказали, что завтра все улетают. На Кавказ. Арсений только много лет спустя понял, почему тот не стыдился слез перед ними.
‒ Парни, я так за вас буду переживать! ‒ выражение лица старлея он так же запомнил на всю жизнь.
В Грозный поехали все, но задержались в нем недолго. Уже на следующее утро в спешном порядке два взвода погрузили на машины и через четыре часа марша оказались в живописном селе Пролетарское.
‒ Даже не верится, что Новый Год скоро! – услышал чей - то восхищенный возглас.
Арсений согласился с ним мысленно. Тепло не по - зимнему. Снега не было. Только вершины гор на юге от поселка слепили своей белизной. Поселок был небольшой, но аккуратный. Почти все дома были двухэтажные. Как правило, первый этаж был из известняковых камней, второй – деревянный. Обязательно рядом, пусть небольшой, но сад, огороженный известняковым же забором.
Арсений не разбирался во фруктовых деревьях, а сейчас, без листвы они и вовсе выглядели совершенно одинаково. Хотя и сюда достало эхо войны. Бросались в глаза бумажные кресты на стеклах, а кое - где окна зияли черными провалами.
Задача перед ними стояла самая простая – взять под контроль дорогу, ведущую к аэропорту Грозный (Северный). Хотя даже сами офицеры не видели в этом особой необходимости. Уже полгода на него не сел ни один самолет и, по их мнению, он не представлял стратегического интереса. Но приказ есть приказ, а приказы, как известно, не обсуждаются.
Три дня они занимались чисто инженерными работами: рыли стрелковые ячейки, оборудовали пулеметные гнезда и укрепляли слабые места расположения. Старшина потом решил сделать подарок, договорился с местным старейшиной о бане. Ведь воду приходилось доставлять водовозкой, а когда активность полевых отрядов усилилась, то и в термосах на своих двоих из Алханчуртского канала, до которого едва ли ни полкилометра было.
Арсений помнил эти месяцы, заполненные сплошной рутиной: наряды, игра в карты и… редкие самоволки. В Пролетарском жили в помещении школы, окна которой были заделаны кирпичами. В классах стояли буржуйки, топили их дровами. Мылись раз в месяц, жили со вшами.
Торчать в школе было скучно. Со временем от скуки солдаты начали пить. Магазинов не было, потому водку покупали у чеченцев, а пройти около километра по городу для молодого бойца, что бешеной собаке семь верст – не крюк. Заходили в любой частный дом и говорили, что нужна водка. Водка конечно дерьмовой была, отдавала запахом ацетона. Но, как говорят, «За неимением «гербовой», пишут на простой». Бывали случаи, что не возвращались. Ведь могли убить за один только автомат…
Местный бандитизм – весьма странная штука. Вроде днем ‒ нормальный человек, а вечером выкопал автомат и пошел стрелять. Под утро закопал оружие ‒ и снова нормальный. Психологически это было тяжело, потому что не понятно, друг перед тобой или враг. Днем ты с ним, возможно даже стаканчик - другой пропустишь, а вечером он в тебя стреляет. И таких «друзей» в поселке хватало.
Это поняли все, когда понесли первые потери. Убили нашего снайпера. Он отстрелялся и решил забрать у убитого оружие, наступил на растяжку и подорвался. Этот случай моментально наложил «сухой закон».
Были и другие потери. Много потерь. А когда видишь смерть, ожидаешь ее буквально каждую минуту, невольно начинаешь жить с этим. Кто - то подстраивался, а кого - то и ломала эта война.
Уже через месяц инстинкт самосохранения притупляется. Не вздрагиваешь от выстрела или близкого взрыва. Полное безразличие к своей жизни. А еще, более полное безразличие ‒ к чужой.
Война коверкает душу, меняет что - то там, внутри, искажает ценности. Арсений видел таких бойцов, у которых не было ощущения ценности собственной жизни. Порой они впадали в крайность. Кто - то запивал. А кто - то и на травку подсел. После каждого боя, бойцы зверели. А гибель друзей ожесточала их до крайности.
Арсений уже участвовал в операциях по зачистке. И, надо признать, они оставили неприятный осадок в душе.
Однажды, уже в мае, подняли по тревоге среди ночи. Построили перед школой. Капитан Кидинов, приняв доклад от офицеров о наличии личного состава, поставил боевую задачу. Им предстояло оцепить район поселка со странным названием Побединское. Зачистку производили «вованы» и «контрабасы» (так называли между собой контрактников и солдат внутренних войск).
Арсений на всю жизнь запомнил советы капитана, который прошел Афганистан и имел большой опыт в таких операциях. Игорь Николаевич все свободное время отдавал занятиям по выживанию. И, надо признать, его советы спасли жизнь многим.
– Итак, непосредственное участие в зачистке не предполагается. Но, все может быть. Ситуация меняться может очень быстро, потому должны быть готовы к любому повороту событий. В селе по данным разведки мирных жителей – раз - два и обчелся. Остались старики со старухами, но кто его знает, может, и приютили боевиков. Как уже неоднократно говорил, запомните, как «Отче Наш» – в комнату заходите вдвоем – сначала граната, потом вы. Второе: не бегать перед стволом товарища. Вы перекрываете ему возможность стрелять. Третье: ящики не открывать, электронику не включать. Ничего не трогать. Все может быть заминировано. Вплоть до того, что нельзя открывать холодильник, даже если ну очень хочется кушать, и поднимать крышку унитаза… – капитан сдержанно засмеялся. – А то закончите сс… на небесах. Это понятно?
– Так точно! – дружно ответил взвод.
– Это что за хрень?! – капитан остановился перед Крючковым.
– Не понял това… – боец растерянно осматривал себя.
– Вот это! – ткнул капитан в пару магазинов, скрепленных изолентой.
– Но так ведь удобно. Быстро сменить можно…
– И быстро погибнуть. Для тех, кто в танке, поясняю, рожки изолентой не перематывать, если в бою перекосит патрон – выбросите оба. Вопросы есть?
– Разрешите? – решил поумничать Крючков.
– Валяй.
– А как тогда пос… полить кусты?
– Стоя на коленях. Тогда вы не превращаетесь в ростовую мишень.
Раздался смешок и звук подзатыльника. Крючков даже зубами клацнул.
– Еще есть умные вопросы?
– Никак нет. – гаркнул взвод.
– Попрыгали! – негромкий звон все же услышали все. – Антабки перемотать изолентой или бинтом. Выполнять.
ЗИЛы –131 доставили к месту за час. Уже брезжил рассвет. Командиры взводов лично каждому бойцу указали место в цепи и дали четкие указания не пропускать никого, даже если это будет ребенок. Применять оружие разрешалось в крайнем случае. То есть при прямом огневом столкновении.
– Патрон в патронник. – тихо приказал по цепи Кидинов. – Палец на спусковом крючке не держать.
Илью покоробило, когда первые лучи солнца, окрасили багрянцем скелеты домов, обожженные деревья. Сюда война пришла давно.
Вздрогнул от неожиданности, когда выстрел разорвал утреннюю тишину.
– Кто стрелял! – услышал истошный голос вдалеке.
Все бойцы моментально попадали на землю, как и учил их капитан.
– При первом выстреле не «маячить», сразу падать. – говорил он. – То же, если необычный посторонний звук.
И выстрелы зазвучали не переставая. Вдалеке дробно заработал пулемет. Кто - то выпустил гранату из подствольника.
Серые тени возникли над полуразвалившимся забором неожиданно. Капитан Кидинов хорошо подготовил своих бойцов. Перекрестный огонь срезал их мгновенно. Тела мешками попадали, так и не преодолев каменную преграду.
Тишина стояла недолго. «Вованы» с «контрабасами» продолжали выполнять свою задачу. В поселке то тут, то там, сухо щелкали выстрелы, иногда гулко рвались гранаты. В конце улицы замаячили неясные фигуры. Одна, вторая, третья…
Арсений поймал в прицел одну, затаил дыхание…
Стрелять не пришлось. С правого фланга ударил кинжальный огонь. «Контрабасы» знали свое дело. Боевики залегли, завязалась ожесточенная перестрелка. Взвод Ильи тоже поддержал огнем, но эффективность была низкой. Бородачи очень умело использовали естественные укрытия.
Сердце сжалось и, казалось, остановилось. Периферийным зрением уловил движение слева. Не боевик. Длинное платье едва ли не до пят. Косички, летящие на ветру и глаза, наполненные ужасом…
– Мадина! – выдохнул Арсений.
В следующий миг он перемахнул поваленное дерево, за которым укрывался до этого, не видя и не слыша ничего.
– Невзоров, твою мать! – надрывал связки Кидинов. – Назад! Куда тебя…твою…
Арсений петлял как заяц, не обращая внимания на дорожку от пуль, что пробежала в метре справа. Его цель была уже близко, девушка упала и проехала на локтях и коленях, царапая их до крови о красноватую землю с примесью мелких острых камней.
– Прикройте этого идиота! – орал капитан.
Ребята помогли. Плотным огнем. Мощный удар как кувалдой выбил воздух из легких, затем второй. Арсений как на стену налетел, пытался сделать шаг, но не вышло, ноги подкосились, и он кулем рухнул на девушку. Уже теряя сознание, сполз с нее, закрывая сектор обстрела со стороны улицы.
– Мадинка… Как ты тут…
– Я Манаба. – последнее, что услышал, прежде чем провалился в темноту. – Не Мадина.
Девушка тоже потеряла сознание. Все же семьдесят килограммов живого веса плюс бронежилет, отправят в забытье любого.
Она не слышала последних слов, что произнес Арсений, отключаясь от реального мира.
–Действительно, – прошептал потрескавшимися губами. – как мало нужно для счастья!