Никита Хрущёв на обложках журнала "Time" в 1955-1962 годах
14 февраля исполнилась очередная годовщина со дня начала в 1956 году ХХ съезда КПСС. Пожалуй, ни один из партийных съездов РСДРП-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС за всю дореволюционную и советскую историю не вызвал и не продолжает вызывать до сегодняшнего дня столько острых споров, как XX съезд партии. И прежде всего, конечно, это связано с осуждением им «культа личности Сталина». Правда, в открытых заседаниях съезда лишь один Анастас Микоян прямо высказался об этом, сказав, что «в течение примерно 20 лет у нас фактически не было коллективного руководства, процветал культ личности, осуждённый ещё Марксом, а затем и Лениным». Остальные ораторы выражались мягче. Но роль кульминации съезда сыграл закрытый доклад Никиты Хрущёва, развенчивавший Сталина.
Почему вообще в руководстве возникло столь сильное желание осудить Сталина? Причина этого проста, и, в общем, не сильно отличается от причин, приведших к 9 термидора во французской революции. Как и в 1794 году, руководители страстно желали получить право на личную неприкосновенность — гарантию от ареста и тем паче казни.
Между прочим, до сегодняшнего дня среди постсоветских левых стойко живут мифы и легенды, связанные ХХ съездом. Они тщательно культивируются, обрастают новыми слоями мифологии...
Могут спросить, что это за легенды? Ну, например, вот некоторые из них.
1. Легенда или, скорее, миф номер один гласит, что секретный или закрытый доклад Хрущёва о культе личности якобы вызвал неприятие у части членов Политбюро (Президиума) ЦК. Что Первый секретарь не ставил свой закрытый доклад на предварительное обсуждение. Это не так. Он не только поставил доклад на обсуждение, но и собрал по нему мнения всех коллег по Секретариату и Политбюро. Ни у кого из них не возникло замечаний, кроме двух секретарей ЦК – Поспелова и Шепилова. Кстати, это показывает, что предлагать к докладу поправки и замечания вовсе не возбранялось – но никто, кроме этих двоих, не счёл нужным это делать.
Документ о предварительном одобрении доклада. Свои замечания к тексту высказали только Шепилов и Поспелов
Из черновиков документов подготовки и проведения съезда
Как ни странно, но даже Каганович, ушедший в 1957 году из Кремля с репутацией «сталиниста», считал, что так или иначе следовало осудить предшествующий период.
Феликс Чуев в книге своих бесед с Лазарем Моисеевичем приводил такой свой диалог с ним, имевший место уже на рубеже 80-х и 90-х годов (выделение моё):
«— Кто начал разваливать наше государство, как вы считаете? — я всё же хочу получить ответ Лазаря Моисеевича.
— Трудно сказать, — говорит Каганович.
— Я считаю, что Хрущёв.
— Он случайный человек, что именно он начал. Конечно, я думаю, что к этому времени что-то наступило. Чёрт его знает… _После смерти Сталина надо было раскритиковать то, что было_».
«Случайный человек Хрущёв», как чуткий флюгер, просто почувствовал разлитые в атмосфере настроения и первый сумел дать им политическое выражение. Это и подарило ему власть над страной на целое десятилетие.
2. Продолжением этой легенды является то, что Никита Хрущёв критиковал Сталина как якобы «троцкист». Но если мы возьмём высказывания главного в последующие годы критика и оппонента Никиты Сергеевича – Вячеслава Молотова – то увидим, что он даёт тому совершенно иную характеристику и подробно это обосновывает.
В.М. Молотов: «Правая опасность была главной в то время. И очень многие правые не знают, что они правые, и не хотят быть правыми. Троцкисты, те крикуны: «Не выдержим! Нас победят!» Они, так сказать, себя выдали. А эти кулацкие защитники, эти глубже сидят. И они осторожнее. И у них сочувствующих кругом очень много – крестьянская, мещанская масса. У нас в 20-е годы был тончайший слой партийного руководства, а в этом тончайшем слое всё время были трещины: то правые, то национализм, то рабочая оппозиция… Как выдержал Ленин, можно поражаться. Ленин умер, они все остались, и Сталину пришлось очень туго. Одно из доказательств этому – Хрущёв. Он попал из правых, а выдавал себя за сталинца, за ленинца: «Батько Сталин! Мы готовы жизнь отдать за тебя, всех уничтожим!» А как только ослаб обруч, в нем заговорило…»
«Хрущёв мог бы стать бухаринцем, а пошёл в другую сторону, потому что нельзя. Хрущёв по существу был бухаринец, но при Сталине он не был бухаринцем…»
«– В партии ещё будет борьба. И Хрущёв был не случаен. Страна крестьянская, правый уклон силен. И где гарантия, что эти не возьмут верх? Вполне вероятно, что в ближайшее время к власти придут антисталинцы, скорей всего, бухаринцы».
В 40-е и 50-е годы портрет Молотова также не раз появлялся на обложке журнала «Time»
Тут мы видим со стороны Молотова не только оценку, но и предсказание, сделанное в 1973–1974 годах, которое в точности подтвердилось. Поворотным годом перестройки, направившим её в сторону реакции, а советский корабль – в пучину водоворота – стал 1988 год, «год Бухарина», год столетия со дня рождения Н.И. Бухарина, и одновременно год его юридической и политической реабилитации. Когда фактически Горбачёв открыто поднял над Кремлём необухаринский флаг, одновременно при этом прославляя и наследие Хрущёва. Заметим, что Троцкого в том поворотном году реабилитировать никто и не подумал, его юридическая реабилитация началась только в 1992 году, после крушения СССР, а формально завершилась уже... при Путине.
Надежды, питавшиеся некоторыми участниками бывшей «левой оппозиции» 20-х и 30-х годов, что развенчание Сталина повлечёт за собой реабилитацию Троцкого, оказались совершенно беспочвенными. Вдова Троцкого Наталья Седова напрасно после XX съезда обращалась из Мексики, где она проживала, в ЦК КПСС с просьбой о реабилитации мужа. (Кстати, это её намерение одобрял и сочувствовал ему Варлам Шаламов, другой бывший участник левой оппозиции 20-х годов). Но в том-то и дело, что Хрущёв осудил Сталина не «слева» (как мечталось бы Льву Давидовичу и его соратникам), а справа. А последующие руководители Кремля продолжали эту эволюцию вправо, пока она не привела к крушению социализма и распаду СССР...
3. Третий миф, связанный с предыдущими двумя, и относящийся к более раннему периоду, гласит, что подлинным сталинцем и наследником Сталина был Лаврентий Берия. Хотя всё указывает на то, что Берия как раз был гораздо более решительным противником Сталина и сторонником более быстрой и жёсткой десталинизации.
В.М. Молотов: «Берия – это человек, так сказать, не столько прошлого, сколько будущего. Будущего – ведь он рвется захватить позиции передовые, – только в этом смысле. Из реакционных элементов он активный, поэтому он старался проложить дорогу для частной собственности. А вне этого он не видит. Он социализма не признаёт. Он думает, что идёт впереди, а на самом деле тянет назад, к худшему».
«Я считаю, что Хрущёв был правый, а Берия ещё правее. Ещё хуже. У нас были доказательства. Оба правые. И Микоян. Но это всё разные лица. При всём том, что Хрущёв – правый человек, насквозь гнилой, Берия – ещё правее, ещё гнилее. И это он доказал на германском вопросе. У Хрущёва оказалась как раз жилка русского патриотизма, чего не оказалось у Берии, поэтому Хрущёв и поддержал меня по германскому вопросу. Я считаю, что его некоторый русский национализм помог ему понять интересы государства. Россия не последнюю роль играет в государстве, но если бы только был русский национализм, мы бы отошли от ленинского понимания. Однако Хрущёв в этом деле не пошёл за Берией. Наши люди зря проливали кровь? Если ГДР не пойдёт по пути социализма, это будет старая Германия».
Л.П. Берия на обложке «Time»
Увы, не так-то просто не выдумывать комфортную и во всех отношениях приятную историю, а принимать её противоречивой и угловатой, такой, какой она и была. К сожалению, современные российские левые, по моим наблюдениям, к такому приятию исторических фактов пока не готовы...