“Шепчущим” этот лес не зря прозвали. В густых темно-зеленых елях и впрямь постоянно слышались шепотки. Других звуков как будто и не было: ни птица не гаркнет, ни зверь не зарычит. Только редкий шорох ветвей да тихие голоски с разных сторон. Переговаривались здешние обитатели, крались за нежданным путником по пятам.
Деян шёл осторожно, то и дело оглядываясь; ожидая, что покажутся. Он всеми силами старался не вслушиваться, ибо сказывали, что если человек сумеет разобрать слова, то уже выбраться не сможет - не выпустит его лес, не даст рассказать другим свои тайны. Так и пропадали здесь люди, незнающие да случайные.
Дедовский нож крепко лежал в руке - никого не пощадит! Никого живого. А какие твари водились здесь, то Деяну было пока неведомо. С каждым шагом вглубь становилось все темнее, и слепая уверенность подтаивала. Но Деян не останавливался. Он должен увидеть колдуна! Должен попытаться защитить сестру!
Сестра… Мысль о ней отдалась глухой болью где-то в груди. Только она у него и оставалась до вчерашнего дня. Они росли сиротами после тяжелой болезни родителей. Четыре лета назад приютили радушные отец с матерью случайного путника и слегли потом от неведомой хвори. Да так и не встали. Деян уже тогда - в свои пятнадцать зим - знал себя мужчиной: с готовностью взял заботу и о сестренке, и обо всем хозяйстве.
Прошло время: повзрослел Деян, да и Пригляда вошла в возраст сватовства. Выросла девка красавицей - подружкам на зависть да парням на погибель. Деян ходил довольный - женихов полон двор! Не было сомнений, что уже в первую свою Купальскую ночь Пригляда выберет суженого, прыгнет с ним об руку через яркий костер, чтобы Огонь Сварожич союз освятил; а по осени и свадьбу ладную справят.
Вот только боги решили по-другому. С ранней весны начались паводки, грозя затопить поля и оставить деревню без урожая. И вспомнили тогда деревенские обычай старый, уж много лет как заброшенный. Надобно сказать, что с радостью его забывали, ибо давно не было голодных зим, а стало быть, и невесту колдуну собирать не приходилось. Жил тот колдун аккурат в Шепчущем лесу. Людям не показывался, но чтить его не переставали. Каждую осень всей деревней грузили подношениями повозку и отвозили к кромке леса - задабривали мстительного Кривду.
Вот и теперь помыслили, что раз напасть страшная, то и невесту впору готовить. Громче всех кричала соседка Малуша, на Пригляду указывая. Мол, краше девки в деревне не найти.
Малуша была всего пару лет как мужняя, а уже всю прелесть девичью растеряла, обабилась, любого переорать могла. Но тут и спорить никто не захотел. Выдохнули матери-отцы: не придётся кровиночек своих отстаивать. Заулыбались девки: как лихо от соперницы избавились! Уйдёт Пригляда, так и на них парни посматривать начнут. Общим хором поддержали.
Деян, было, вступиться пытался, да не слушал никто, отмахивались. А как в драку полез, так навалились мужиками, скрутили и к дубу на холме привязали. Чтобы, говорят, видно лучше было. Чтобы, ты, дурень желторотый, понял - одной пожертвуем, зато всех спасём! Получит колдун свою невесту с дарами, усладится ею, да и отзовет потопы с полей, деревню в покое оставит.
Смотрел тогда Деян с пригорка, как вывели Пригляду в алом сарафане за околицу, простоволосую, с венком цветастым на голове. Впрягли в телегу с приданым и с улюлюканьем погнали к лесу. Если падала, поднимали под руки и снова толкали идти. Каждый шаг она оглядывалась по сторонам, но так и не нашла брата. Он рвался изо всех сил, но путы держали крепко. И только слезы бессильной ярости текли по щекам.
Отвязали его лишь на следующее утро….
***.
Лес все не кончался, а шепотки все не унимались, сливаясь в одно отупляющее шипение. Деян то и дело перекладывал нож из одной руки в другую, вытирая взмокшую ладонь о штаны. В нужный момент не выскользнет, и удар достигнет цели.
Сколько Деян так плутал, он не знал. Здешний сумрак ни разу не сменился ни днем, ни ночью. Усталость клонила в сон, но молодое тело сопротивлялось. Кто его знает, что может случится, если спать тут лечь. Может, нечисть только того и ждёт, чтобы человек вымотался и бдительность растерял.
Вскоре между деревьями появились просветы, и он вышел к болотистой поляне, на краю которой стояла почти не заметная избушка, заросшая плотоядной росянкой по самую крышу. Ну, наконец-то, нашёл! Деян приободрился и осторожным шагом пошел к домику. Кудрявые кочки чавкали под ногами, мочили сапоги, но не затягивали. Будто и не хранили под собой зыбкую хлябь, а только вид делали. Заметив это, он чуть ускорился. На поляне стояла полная тишина, даже шепотки остались позади в ветвях, оттого каждый чавк раздавался эхом. Слышал это, видимо, не только Деян. Из-за избы вдруг показалась седовласая фигура в длинной - аж до пят - серой рубахе. Колдун долго близоруко осматривался, силясь понять, откуда звуки. А когда уверился, что и впрямь гость непрошенный пожаловал, быстро юркнул внутрь, заперся.
Добравшись до избушки, Деян постучал - сперва миром попробовать.
- Кого там нелёгкая принесла? - недовольно рявкнул из-за двери Кривда.
- Деяном меня звать, за сестрой пришел.
- Это за девкой той порченой? Так нет её больше здесь.
- Порченой? Что несёшь?
- Я их значит от паводков спасай, а они мне в невесты бабу брюхатую подсовывают?! Совсем селяне глузду двинулись!
- Врешь, нелюдь! - вскипел Деян. - А ну, сказывай, что с ней сделал!
- А ничего! - мерзко захихикал Кривда. - На жабу болотную посадил, да отправил на все четыре стороны.
Деян принялся колотить по двери: "Открывай!" Схватил ручку и сразу отдернул пальцы - будто обожгло что-то. Заговоренная, не иначе! Деян стал оглядываться в поисках хоть какой-то коряги - если не открыть, так сломать попробует. Заметил чуть поодаль пологий навес под деревьями. Может, там что полезное есть? Подошел ближе и обомлел - под навесом, привязанный к столбику, стоял конь. Вернее, то, что когда-то было конем: тощий - аж ребра просвечивают; грязный; с облезлым хвостом да перевязанной колючими стеблями мордой. Он весь испуганно сжался, увидев незнакомца. Знать, не видел ласки от человека, сразу недоброго ждал. За что к нему жестокость такая?
- Тише, тише, бедненький! - мягко начал парень, медленно приближаясь. - Не обижу!
Деян протянул руку, погладил по облысевшей шее, потом аккуратно взялся за стебель, принялся распутывать. Конь не пытался вырываться - то ли сил не хватало, то ли чуял, что помочь хотят. Только устало прикрывал подернутые белой поволокой глаза. Вскоре колючки были отброшены в кусты, а за ними и веревка с шеи коня. Деян легонько хлопнул животное по крупу - мол, беги на свободу. Конь было сделал шаг, но тут же отдернул переднюю ногу от земли, задержал на весу.
- Дай-ка гляну, что там! - снова погладил коня заметивший это Деян.
Тот не противился, когда парень взялся за копыто, начал рассматривать внутреннюю часть. Прямо из середины торчала толстая деревянная щепа. Вот же бесовское отродье! Мало ему девок, так он ещё и животину мучает! Деян глубоко вдохнул, обхватил занозину пальцами, начал тянуть. Лишь бы сил хватило устоять, если взбрыкнет! Конь залостливо заржал, напрягся - боль, видать, сильная! Однако, стоял смирно. Треклятая заноза сидела прочно, но с каждым усилием потихоньку выходила.
- Потерпи еще немного, - прохрипел Деян. - Почти вытащил.
На лбу проступали первые солёные капли. Скоро поползут по раскрасневшемуся от натуги лицу.
- Не смей! - вдруг послышался гневный писклявый вскрик, когда оставался уже последний рывок.
Деян вскинул голову. Из избы к нему тужился бежать колдун, постоянно заваливаясь на одну ногу и помогая себе витым посохом. Так вот ты, оказывается, какой, Кривда! Плюгавенький хромой старикашка. Да и не страшный вовсе. Что ж, получай, злыдень! Хоть коня твоего уведу! Деян вложил все оставшиеся силы и резко выдернул занозу полностью. Конь встрепенулся и отскочил в сторону. Щепа полетела в траву.
Колдун, таращась, вдруг остановился, попятился назад. Тут и у Деяна округлились глаза: освобожденный жеребец в считанные мгновения обрастал мясом. Вот уже скрылись худые ребра, округлились бока, проступили упругие мышцы на ногах. Грязь сама стекала скользкими комьями, залоснилась рыжеватая шкура. Тряхнул гривой раз - и осыпались жидкие волосинки; тряхнул второй - взметнулись густые, блестящие. Тусклые глаза, завидев колдуна, вспыхнули алым огнем, и дикое ржание разнеслось над болотом.
Колдун, тем временем, уже развернулся и, хромая, улепетывал к избе, к спасительной заговоренной двери. Но не успел. Жеребец в два прыжка настиг своего мучителя, сбил могучим торсом с ног. Лёжа, старик попытался отмахнуться посохом, но конь вцепился зубами в палку, вырвал из рук, гневно метнул в сторону. А потом встал на дыбы и со всего маху приземлил копыта на грудь Кривды. И сразу снова вздыбился.
Деян растерянно наблюдал, как конь остервенело дробил кости колдуна, пока те не превратилась в кровавое месиво. Он не видел, как щепа, которую только что вытащил из копыта, обернулась червячком-ниточкой и, извиваясь, устремилась к нему по травянистым кочкам. Острая боль пронзила ногу от пятки до самого бедра. Охнув от неожиданности, Деян шлепнулся на землю. Но боль сразу прошла. Парень пощупал пятку - наступил, что ли, на что-то?
Жеребец, тем временем, уже окончил свою расправу и медленно шагал к Деяну, оставляя на траве багровые влажные следы. Его глаза не горели, и на морде не читалась злость. Он рассматривал парня с дружелюбным любопытством.
Вдруг зашумели деревья и по небу поползли тяжелые тучи. Начал подниматься ветер, предвещая бурю. Деян с конём молча переглянулись: оба почуяли - неспроста! Смерть колдуна притянула непогоду. А уж что сулила эта непогода двум виновникам, выяснять не хотелось ни одному. Конь резво подскочил к парню, повернулся боком; фыкнул, приглашая залезть. Деян долго раздумывать не стал….
***.
Гнедой жеребец гнал через лес во весь опор, уверенно огибая мощные стволы, будто знал верный путь. Деян вцепился в густую черную гриву и прижался к шее, боясь открыть глаза - казалось, вот следующее дерево они точно не минуют! Голоса, снова слышимые среди деревьев, уже не шептали, а верещали вслед. Но догнать не могли. Ветви, цепляясь, рвали волосы и одежду - силились замедлить, остановить. Ветер завывал в верхушках высоких елей, мотая их из стороны в сторону. И мнилось, что несется по пятам зло неведомое, буравит взглядом спину, тянет кривые тощие руки. Вот-вот схватит!
Надо будет потом седло ладное справить, подумал Деян, когда в очередном прыжке чуть не соскользнул с гладкой спины. И сразу осекся. С чегой-то он вдруг вздумал, что своевольный конь с ним останется? Может, выведет из тьмы, да и решит, что достаточно отблагодарил за освобождение. И ускачет, куда глаза глядят.
Но в груди теплым комочком росло необъяснимое чувство, что друга верного нашёл.
***.
Яркое солнце резануло глаза, после долгого сумрака. Деян зажмурился, когда конь вынес его из леса. Горячий воздух окутал пеленой все тело, залез под шерстяную рубаху. По позвонкам заструилась-защекотала капелька. Отчего жара такая? Весна ж еще на дворе!
Они остановились на небольшой поляне у ручейка перевести дух. И тут увидел Деян у кромке воды распустившийся яхонтовик. Быть не может! Он же только в конце лета в серпень-месяц цветет! Это что ж получается, он четыре месяца в лесу этом проклятом провел?!
Деян спешился и повернулся к коню.
- Ну, спасибо тебе! Как же звать-величать мне спасителя своего? - спросил, не особо ожидая ответа.
Конь по-доброму фыркнул, переступил с ноги на ногу, да и рванул мордой к лицу Деяна, аккурат глазом к глазу. Парень даже отпрянуть не успел. А потом… Заворожило его сияние, растущее от зрачка по всей радужке, и уже не оторваться! Словно смотрел он сквозь янтарный камушек на солнце. Переливались золотые лучики, перетекали из глубины к поверхности, вспыхивали маленькими искорками! И с губ сорвалось единственно звучащее в голове:
- Янтарь?
Конь, отдернув голову, радостно загорцевал. Эко диво! Речь людскую понимает! Говорить, разве что, не может, но понимает! Что ж это за ворожба такая?
- Стало быть, Янтарь, - изумленно улыбнулся парень.
Боль в ноге снова стрельнула до самого бедра. Деян сперва покачнулся, но на этот раз устоял, перенёс опору с пятки на носок. Однако, болеть не перестало. Что ж творится-то? Неужто впредь всегда так будет?
Парень осторожно сел на траву, стянул сапог. Хоть глянуть, что там! Из пятки торчал кончик щепы. Почти такой же, как была в копыте Янтаря, только потоньше. Как попала сюда? И почему он её не чувствовал, пока ехал? Деян закусил снятый сапог и приготовился тащить занозу. Но как только пальцы коснулись её, она тут же извернулась червячком и порывисто ушла под кожу. Деяну показалось, что его насквозь проткнули длиннющим раскаленным шипом. Перед глазами на мгновение вспыхнуло солнце и сразу потухло, утянув сознание в темноту.
Очнувшись через время, он увидел над собой взволнованную морду Янтаря. Тот напряженно вглядывался - жив ли? Деян кое-как дополз до ручейка, плеснул холодной воды в лицо. Пришёл в себя. Потом решил попытаться ещё раз. И снова заноза спряталась, а захлестнувшая боль лишила чувств.
На третий раз, когда Деян опять потянулся к пятке, Янтарь раздраженно стукнул копытом и даже будто бы закатил глаза, мол, дурья башка! Ясно же, что не сдюжишь, зачем повторять?
- Ладно! Ладно! - начал натягивать сапог Деян. - Сам уж не хочу! Только делать-то что теперь? Где Пригляду искать? Кривда мёртв. А спросить более не у кого.
Жеребец снова встал боком и мотнул головой в сторону спины - садись!
***.
Деревня Загоска, куда привез Янтарь, уютно расположилась в долине, на берегу большого озера. Дюжины три дворов. Немаленькая! На широких полях поодаль сушились тучные золотые снопы, а по улице сновали туда-сюда угрюмые жители. Странно только, что скотины не видно-не слышно.
Деян заметил шедшую по улице навстречу невысокую толстую бабу в сопровождении молодого парня. Она что-то ему выговаривала, раз от разу отвешивая подзатыльники. Сын нерадивый, наверное.
Деян спешился. Прихрамывая, подошёл:
- Здравствуй, добрая женщина!
- И ты здравствуй, молодец, - недовольная, что отвлекли, буркнула та.
- Я сестру разыскиваю. Русая такая, красивая. Приглядой звать. Не видала ли ты её?
Услышав имя, баба вмиг изменилась в лице. Сперва серой тенью по глазам пробежал испуг, а следом рот скривился в гневе:
- Видала! Ещё как видала! - гаркнула она. - Уж лучше бы и не видеть вовсе! Всю скотину нам сгубила! Ведьма!
- Что говоришь-то такое?!
- А то и говорю! Приютила я твою беглянку. Думала, помощницей будет, а она, змеюка, ещё прижиться не успела, как сынка мне старшего сманивать начала!
- Это вот его? - Деян кивнул на парня.
- Его-его! Кровиночку мою! А сама, главное, брюхатая! Подкидыша своего пристроить хотела! Думала, не замечу!
- С чего ты взяла, что брюхатая?
- Так пузо-то под сарафаном не скроешь, - глянула на него, как на дурачка, баба.
Вот уже второй человек говорил, что Пригляда дитя носит. Когда успела? Кто сотворил?
- А сейчас где она?
- А я почём знаю? Она, как поняла, что Егошенька мой ей не достанется, так мор на скотину напустила да сбежала!
Посмотрел Деян на детину, что стоял за мамкиной спиной и вдумчиво изучал соплю, достанную из носа - вот уж жених так жених! И это чучело она от Пригляды берегла? Тут в пору бы сестре самой от такого сбежать!
- Лжешь! - рявкнул парень. - Не творила того Пригляда! Не могла! Добрая она! Да и на увальня твоего в жизнь не посмотрела бы!
- Не лгу! Вешалась на него, мол, возьми да возьми!
Кричит, а сама глаза отводит! Тут Деян вскипел такой сильной злостью, какой раньше за собой не знал. Не сдержался, выпалил:
- Да чтоб у твоего выродка вообще никогда больше мужское естество не работало!
Янтарь весело заржал рядом, стукнул копытами. Вдруг Егоша начал оседать на землю.
- Маменька! Я ног не чувствую! - растерянно глядя, промычал детина.
Баба испуганно обернулась на упавшего сына, метнулась к нему. А потом как завизжит:
- Беда! Люди добрые!
На крики начали стекаться деревенские. Деян, сам струхнув того, что только что произошло, замер как истукан. Неужто он сотворил? Зато боль в ноге как будто уменьшилась, сползла от колена к ступне. Вдруг он почувствовал, как кто-то тянет его за штанину. Рядом стояла девчушка с корзинкой трав. Большие глаза с недетской тревогой смотрели на него.
- Знаю, где сестрица твоя! - зашептала она. - За озеро езжай, там от камня большого на закат иди. Прямиком к знахарке попадешь. У неё Пригляда.
И пока Деян соображал, быстро скрылась из виду. Толпа густела, постепенно окружая. Следовало поспешить, пока все не поняли, что случилось. Парень запрыгнул на коня, и легонько толкнул пятками в бока….
***.
Изба знахарки располагалась, как и сказала девочка, за озером, рядом со светлой березовой рощей. И выглядела почти как обычная деревенская изба, окруженная плетеным заборчиком, разве что вход смотрел на лес, а не на поляну. Маленькая бодрая старушка копошилась во дворе, когда подъехал Деян.
- Здравствуй, бабушка! - поклонился он.
- Ну, здравствуй! - хитро улыбнулась та. - Уж думала, не доедешь! Что ж долго-то так?
- Я-я…, - растерялся парень.
- Да ты не тушуйся! Знаю, зачем явился. В избу лучше проходи, там пропажа твоя.
Деян кивнул, слез с коня и поковылял к двери. Янтарь было пошел следом.
- У-у, зверюга растакая, а ну, поди прочь со двора! Не место тут бесам всяким! - знахарка замахнулась хворостиной на коня.
Тот недовольно зафырчал, но подчинился. Обиженно зыркая, вышел за плетень, остался там ждать. Деян изумленно уставился на старушку.
- Пойдем внутрь, там все расскажу.
В избе пахло травами и свежим горячим хлебом. В животе грустно буркнуло, и Деян вспомнил, что все эти дни толком и не ел ничего. Не было особого голода за всеми волнениями, сейчас только проснулся.
Пригляда лежала на лавке с закрытыми глазами, укрытая по грудь простеньким лёгким покрывалом. Деян, как увидел, метнулся к ней, взял за плечи, стал звать по имени.
- Не ответит она, мертвым сном спит, - откликнулась, садясь на лавку, знахарка.
- Жива хоть?
- Жива, жива. Только за Кромкой ходит. Вернуться не может. Вижу, о многом ты еще не знаешь. Так что слушай….
Пригляда объявилась в Загоске в начале лета. Ещё, говорят, в то утро лягушки уж больно громко расквакались. Ее приютила Ждана, та самая, что встретил Деян. У Жданы кроме мужа было ещё трое сыновей, но ни одной дочери. Вот хитрая баба и решила приспособить девку к хозяйству. А что? Ест мало - не разорятся, а работать может много!
Жили они ладно. Пригляда послушно выполняла любую работу, никому в доме не перечила. Все домашние нарадоваться не могли. Тут на неё и старший ждановский, Егоша, посматривать начал. Девка-то красивая! А через месяц стал у Пригляды живот расти, сарафан оттопыривать. Хозяйка, как увидела, так и поняла себе все - не оставит в семье!
А тут, на беду, падеж скота случился. Сама знахарка руками разводила, не вылечить, и все тут! По пальцам спасенных пересчитать можно. Думали селяне, думали, да и решили, что раз хворь такая неведомая, что аж знахарка управу найти не может, то значит, не просто занес кто случайно, а с умыслом злым напустил. Сразу на Пригляду и подумали. Пришлая ведь, какого роду-племени, неведомо.
Ждана заступаться не стала. Ей самой девка в тягость уже была: и не пристроить порченую, и у себя не оставить - Егошеньку вмиг в оборот возьмет, дурака влюблённого. А у неё и приданого-то даже нет, да ещё и рот лишний кормить - дитя чужое, незнамо где нагулянное. Нет, для сынка любимого уже присмотрена другая невеста: и чиста, и богата. Вот Ждана и наговорила всякого, раззадорила толпу.
Собрались деревенские да пошли суд над ведьмой вершить. Пригляда тогда в поле была, в жатве помогала. От работы тяжелой роды-то и пошли чуть раньше срока. Всполошились кто рядом был, да только до бани донести уж времени не было. Так и родила девка под пшеничным снопом. А тут как раз и заговорщики подоспели. Отобрали младенца, да и предали огню у матери на глазах, у Чернобога спасения выпрашивая. Говорили, не у Велеса же светлого милости ждать, не примет он ведьминого подкидыша. А Чернобогу в самый раз!
Деян резко подскочил с лавки:
- Что ж за нелюди!
- Они почти все такие: глупые, да за шкуры свои трясутся. Боятся неведомого. Вот и творят безумства.
Деян стукнул кулаком по столу. Не больно ли много на его жизнь дураков трусливых? Одни Пригляду колдуну продали, другие её дитя невинное живьём сожгли! Не уж! Не видать им пощады!
- Болит нога-то? - спросила старушка.
- Болит….
- Так и будет болеть, пока зло какое не сотворишь. Только в лесу Шепчущем ходить в полную силу сможешь. А к людям без коня своего бесовского не доберешься.
- Янтаря?
- Да. Видал, как Кривда ходит? - хмыкнула знахарка. - Тоже ведь прихрамывал. Откуда, думаешь, сила в тебе появилась? Повязаны вы с конем теперь! В ноге у тебя цепь ваша сидит. Только не конь это, а дух злой! Не отпустит он тебя. Даром, что и в беде не оставит. Да только сдюжишь ли жить так, везде зло сея? Это, ведь, сейчас ты недругам мстишь, возмездию правому радуешься. А дальше что делать будешь? Червяк-заноза, ежели губить прекратишь, сперва ногу твою сожрёт по живому, а потом и выше поползет.
Деян задумался. Стало быть, конь и впрямь теперь помощник верный, еще и силой колдовской делится! Он вспомнил, как оседал после его слов Егоша. Получается, это все Янтарь исполнил после сказанного проклятья? Да с силищей такой им теперь вообще никто страшен не будет! И сестра будет отомщена!
- А коли не сдюжу? Как путы эти разорвать?
Знахарка шикнула, мол, голос сбавь, а потом наклонилась к нему и зашептала:
- Вернуть надобно занозу, откуда взял. Как это сделать, того не ведаю, но Кривда, знать, нашёл способ.
Сквозь открытое оконце Деян заметил, как при этих словах Янтарь за калиткой весь подобрался, прищурил глаз, навострил ухо. Неужто слушал, о чем говорили? Неужто почуял, что скрыть хотят что-то?
- Тебе в избу Кривды вернуться придётся. Там, может, ответ и сыщешь.
***.
Три дня и три ночи гостевал Деян у знахарки. Пригляда за это время приходила в себя два раза, но будто никого не видела и не слышала, только смотрела в одну точку. Знахарка поила ее тогда какими-то отварами, и та снова засыпала.
- С Кромки вернуться пытается, да сил пока не хватает, - говорила старушка, поглаживая девушку по волосам. - Отвары эти целебные, но за раз не помогут. Оставь пока Пригляду у меня, а по первому снегу возвращайся. Там уже видно будет.
В благодарность за помощь и заботу о сестре настрелял он им с внучкой, той самой девчушкой, что дорогу подсказала, уток да зайцев - закоптят да в погреб спрячут, на зиму. Хотел было ещё дров наколоть, но боль в ноге нестерпимо разрослась от добрых дел. Пришлось вместо этого щи хозяйке тайком испортить, чтоб хоть чуть отпустило. Зло не смертельное, но вредное. Пошептал он над горшочком с вечера, а наутро варево тухлым запахло. Старушка, как учуяла, лишь руками всплеснула:
- Все, - говорит, - хватит с тебя благодарностей. Поезжай уже.
***.
Возвращался Деян через Загоску. Не мог мимо проехать, не попытавшись поквитаться. А если сам не сможет, так Янтарь подсобит. Раз уж в радость ему злые дела, чай, не откажет в помощи.
Стоило въехать в деревню, как тут же из ниоткуда на пути выросла Ждана. Караулила, что ли? Глаза краснючие, злые! Машет толстым кулаком, грозится!
- Да что ж натворил, окаянный! Егошенька мой теперь встать не может! Ноги не слушают!
- Себя благодари! - зло бросил Деян.
- Люди добрые! Колдун! - заголосила Ждана на всю улицу. - Это он порчу на Егошеньку навел! Да не скрывает!
На крики начали выбегать из домов крестьяне, кто с чем. Один даже вилы успел захватить. Знать, ожидали его появления, готовились. Окружили - отпускать не собираются! Деян окинул собравшихся презрительным взглядом и зарычал погромче:
- Все младенца жгли?
- Да хоть бы и все! - выкрикнул кто-то из толпы. - И тебя сожжем, ведьмачье отродье! А то налетели тут: хвори на людей добрых напускать да скотину портить! Не на тех напали! Мы, загосовцы, не боимся вас, гнид болотных!
- Да чтоб вам всем с голоду подохнуть, нелюди проклятые! - плюнул на дорогу Деян.
Толпа возмущенно загомонила, затрясла топорами да серпами. Янтарь тут же взбудоражился, свирепо клацнул зубами, готовясь напасть на первого, кто сунется.
- Пожар! - вдруг пронеслось над головами. - Скорее! Пожар!
Со стороны полей бежал растрепанный паренек, призывно размахивая руками. А за его спиной над крышами изб скапливались клубы черного дыма.
- Амбары! Амбары горят!
Толпа всколыхнулась. Про ведьмака тут же забыли, ломанулись спасать урожай. После скотьего мора, только им и надеялись зиму пережить. И теперь, коли не потушат, ждёт их долгая голодная смерть. Деян усмехнулся, наблюдая за мельтешащими людьми. Не успеют! Колодцы далече. Янтарь, почуяв злорадство седока, закивал головой, резво переступая с ноги на ногу. Пританцовывал. Дорогу уже никто не преграждал, и конь спокойно повез седока за околицу, явно наслаждаясь видом бегающих всклокоченных людей, на страдания обреченных.
Деян последний раз обернулся на Загоску с холма. Над амбарами густел чёрный дым. Всё ещё горят… Кто знает, может, когда он сюда вернётся, здесь уже и живых-то не останется.
- Ну, что, поехали? - Деян ласково похлопал Янтаря по плотной шее.
Предстояло еще многое совершить. Перво-наперво, добраться до дома Кривды, поискать там способ избавления от занозы. Не всю же жизнь, хромая, на коня опираться. Потом выяснить, кто в деревне Пригляду совратил. И почему, раз любовь там такая, что свадьбы не дождались, женишок струсил вступиться, когда колдуну ее провожали? А уж, когда выяснит, мало негодяю не покажется! А там и время подойдет к знахарке за сестрой вернуться….
Эпилог
Янтарь переступил границу Шепчущего леса, и густые ветви сомкнулись за спиной всадника, погрузив в полумрак. Деян спешился. Наконец-то нога не болела, можно идти самому. Заскучавшее затекшее тело радовалось каждому шагу. Конь уверенно вел к ведьмачьей избушке. Деяну ещё только предстояло выучить дорогу. Пока никаких особых примет он не замечал. Ну, да ничего! Может, потом заговор какой узнает, как пути верные видеть.
Вскоре послышались уже знакомые шепотки, сперва будто издали, а затем все ближе и ближе. Перекатывались с одной стороны на другую, снова шли след в след. Неожиданно для себя, Деян стал все отчетливей слышать буквы, а потом и слова целиком:
- Вернулс-с-ся! Вернулс-с-ся! Молодой ведьмак вернулся! - радостно зашипели голоски справа.
- Совсем глупый еще! - захихикали слева.
- Научим! Научим!
Так вот, оказывается, о чем шепчет лес! Так вот, какие знания он таит! Зря люди наговаривали, мол, разум морочит! Простому пришлому, даже захоти, их не услышать! Деян остановился и поклонился лесовичкам в знак уважения. Еловая ветка потянулась в ответ, мягко легла на плечо.
- Что ж, - усмехнулся про себя парень, - стало быть, теперь я - новый Кривда.