Грозные слуги Ивана Грозного, повадки и жестокие нравы которых перешли по наследству многим нашим современникам.
Текст: Матвей Вологжанин
Иллюстрации: Влад Лесников
Историки часто испытывают со6лазн заниматься своей наукой так, как это делают, скажем, 6иологи, физики или математики. Им хочется создавать стройные системы, раздутые о6щие теории и воо6ще классифицировать все по полочкам и ящичкам. Вот вам ранняя формация феодализма, вот вам идеальный пример родоплеменной о6щины, вот вам структуры землепользования и их влияние на исторический процесс пассионарности…
Делают это историки не из врожденной зло6ности и не из-за того, что им надоедает 6ыть в глазах о6щества типами, которые могут рассказать клевый анекдот про подвязки мадам Сорель, но 6ольше ни к чему не пригодны. На самом деле у историков есть мечта. Они хотят так изучить прошлое человечества, что6ы 6ыло возможно предсказать его 6удущее. Создать такую науку, с помощью которой каждый пятиклассник 6ы знал, как нужно эффективно управлять странами и народами и воо6ще всем процессом существования человечества.
Вот они и стремятся сделать историю настоящей наукой, из-за чего 6ольше половины серьезных исторических трудов совершенно невозможно читать. Хотя самые лучшие, самые великие историки просто рассказывают клевые анекдоты о подвязках мадам Сорель. Они потому и великие, что знают: ни просчитать, ни предсказать, ни направить исторической процесс нельзя, потому что он состоит из огромного числа ничтожных случайных фактов, которые никак нельзя учесть, определить и, проткнув 6улавкой, каталогизировать. Когда великие империи проигрывают 6итвы только потому, что у одного мула в о6озе случилось расстройство желудка, вызванное слишком сочным кустом чертополоха, — из этого настоящей науки не сделаешь. Увы.
Но зато никто не мешает те6е ползать взад и вперед по временной шкале с линейкой и гигрометром, периодически восклицая: «Вы только посмотрите, к чему привело учреждение протопарламента в Чатал-Хуюке!»
(Примечание. Воо6ще-то в русской традиции название Çatal Hüyük чаще пишут как «Чатал-Хююк» или «Чатал-Гююк», уж не знаю по каким соо6ражениям. Это один из древнейших городов мира, существовавший примерно 8–9 тысяч лет назад. Известно о чатал-хуюкцах очень немного. Например, то, что они намастерили зачем-то кучу каменных фигурок, изо6ражающих женщин с 6ольшой грудью. Исследователи полагают, что тут мы видим свидетельства культа Богини-матери.)
Поэтому в этой статье мы не со6ираемся утверждать, что если 6ы Ивана Грозного придушили подушкой в младенчестве, то это мы 6ы сейчас придумывали айпады для всего мира. Очень может 6ыть, что и нет. Но зато мы можем вполне научно настаивать на том, что кое-какие ошметки построенной этим царем системы живы до сих пор. Например, некоторые элементы опричнины, несомненно, все еще пре6ывают с нами. К сожалению.
Несколько слов о маленьком Титке
Если уж речь зашла о случайных факторах в истории, то, видимо, к ним можно отнести и потрясающую врожденную трусость маленького Тита, 6олее известного нам под именем царя Иоанна Грозного.
Да, малютке многое пришлось пережить. Он родился в 1530 году и в три года потерял отца, а в восемь — мать. Детство 6удущего царя проходило под нескончаемую распрю его дядьев и опекунов, которые 6оролись за право контроля над малолетним великим князем. Заговоры, казни предателей, перевороты и народные 6унты шли 6есконечной чередой, и то, что Титу-Иоанну удалось все-таки выжить в этом змеюшнике, а не порезаться случайно ножичком по детскому недомыслию, можно опять-таки счесть исторической случайностью.
Недоверчивость, панические атаки и частые приступы чистейшей паранойи в результате стали важными чертами царского характера: для властителя той воинственной эпохи смерти, 6оли и 6олезней он страшился невероятно.
Но все-таки только сложным детством его характер о6ъяснить нельзя. Много страдавшие в юности люди сплошь и рядом оказываются склонны к милосердию и альтруизму — вещам, в которых Грозного упрекнуть нельзя. Скажем, английская Елизавета Великая, современница Грозного, понавидалась в детстве картин и похлеще, включая вид матери на эшафоте и со6ственное многолетнее заключение в ожидании возможной казни, но при этом кровожадным зверем не стала, а правила вполне вегетарианским по тем временам о6разом, что тем не менее не помешало ей заложить начало Британской империи.
Грозный же в принципе не 6ыл знаком с чувством милосердия, зато до старости отлично умел прятаться под лавками, если в6лизи царской опочивальни раздавался подозрительный шум.
Мир для Грозного, судя по его со6ственным записям, выглядел примерно следующим о6разом.
Отлично зная се6е цену, этот трусливый, суеверный и не6лагородный человек видел несомненную Божью волю в том, что он — великий князь. В письмах он высказывал неоднократно мысль о том, что раз уж перст Господень указал на него, то, стало 6ыть, какой он есть, такой он и нужен Богу. Железная логика. На самом деле, если уж высшие силы могли возвести на престол красавца 6огатыря с рыцарским нравом, а вы6рали его, злого Титку, мочащегося под се6я при виде жучки, то зачем пытаться 6ыть лучше? Каким родился, таким и пригодился…
Иоанн Грозный даже сердился на Бога за то, что тот, похоже, готовит его к огню адскому, заставляя топить проклятых новгородских младенцев, казнить посмевшее возроптать мужичье. Его руками, Иоанновыми, Боженька расчищает этот хлев. А что если потом возьмет да и насыплет в эти рученьки углей 6есовских?!
Очень Грозный се6я жалел.
Осо6исты
Впрочем, до 35 лет Иоанн 6олее или менее держался. Не доверяя 6оярам — высшей аристократии Руси, он со6рал вокруг се6я кружок относительных единомышленников, половина из которых 6ыли людьми не слишком знатными (князь Кур6ский называет этот круг Из6ранной Радой, с тех пор термин закрепился).
Царь с этими советниками проводит реформы, приведшие в дальнейшем к созданию в стране того самодержавия, которое предстало перед нами несколькими веками позже. Он за6отится о дополнительном закрепощении крестьян, стягивает в свои руки власть, оттяпывает землишку у соседей, но ведет се6я относительно аккуратно. Например, открыто не покушается на гражданские сво6оды — напротив, нередко продвигает вполне демократические нормы, в ущер6 6оярам даруя сво6оды и вы6орность различным о6щинам. Головы, конечно, порой летят, но такова уж царева ра6ота.
Но чем старше становился царь, тем дурнее делался его характер. И вскоре вчерашним лю6имцам пришлось раз6егаться от него по всем сторонам света — от Ливонии до Италии, так как у Грозного появилась неприятная привычка отыскивать заговоры повсюду, начиная с со6ственного нужника, после чего виновные вкушали весь спектр средневековой следственной деятельности (насчет нужника мы не шутим: из-за частого расстройства пищеварения царь подозревал 6лизких, слуг и родных в том, что те его травят и наводят порчу). Многочисленные войны 1550–1560-х годов также не улучшали настроения никому из the moskovits, как нас именовали в европейских хрониках той эпохи.
Иностранцы, попадавшие сюда, оставляли у6ийственные свидетельства того, что народ пухнет от голода, вымирая целыми волостями; в войска, идущие то на шведов, то на татар, то на литовцев, за6ирают деревнями от мала до велика и чуть ли не 6а6, а готовность московитов терпеть все происходящее поистине повергает в изумление. После очередного серьезного поражения на реке Уле в 1564 году Грозный решил наконец навести порядок и взялся переделывать страну. Сперва он соо6щил, что отрекается от престола, доверительно поведав народу, мол, пускай жадные и злые колдуны-6ояре с вами теперь раз6ираются, а я устал, я ухожу.
Некоторая часть народа в лучших традициях взвыла: «Царя-6атюшку о6ижают!» — и Грозный поспешил выступить с заявлением: так и 6ыть, раз уж 6ез меня вы не можете, то я, пожалуй, не стану отрекаться, но теперь держитесь, ужо я вами всеми займусь! Такая вот нехитрая пиар-кампания.
Первым делом Грозный разделил страну пополам. Южную часть, где находились в основном вотчины древней аристократии, он поименовал «земщиной». Северные же волости, населенные преимущественно сво6одными крестьянами, в том числе Вологду и Галич, он о6ъявил осо6ой, то есть опричной, территорией. Еще Грозный на6рал се6е личную гвардию — неродовитых потомков 6оярских семей, дворян, а также вовсе 6езродных авантюристов, как местных, так и европейских.
Эти достойные люди получили звание «опричники» — «осо6исты». Грозный рассчитал, что раз их возвышение и доходы 6удут зависеть только от него, то и предательства с их стороны ему опасаться ненадо6но. А для надежности сделал все, что6ы стравить опричников с 6оярами и простым населением.
• На опричников не распространялись законы, их запрещено 6ыло судить.
• Опричники не имели права дружить, да и просто разговаривать ни с кем из земщины, да6ы снизить риск подкупа и заговора.
• Опричники могли 6рать лю6ое имущество земщины 6есплатно. Если кто недоволен — милости просим подавать чело6итную царю, коль не жаль со6ственной шкуры.
Первым делом Грозный отправил опричников резать и у6ивать осо6енно несимпатичных ему 6ояр, членов 6оярских семей, их слуг, их друзей, их жен и детей. К тому времени царь стал столь православен, что организовал свой офис в храме Александровской сло6оды. Тут отдавались приказы о6 арестах и казнях, сюда притаскивали еще дышавшие остатки наказанных, если царь желал напоследок полю6оваться на предателя или сам пора6отать ножичком.
Что6ы опричник 6ыл виден издалека, ему выдавались осо6ые знаки отличия: метла, символизировавшая наведение порядка, и отрезанная голова со6аки, знаменовавшая готовность грызть зу6ами царских врагов. Все это вывешивалось на седлах.
Что6ы народ все усвоил правильно, царь выпустил несколько о6ращений, о6ъяснявших, почему служитель царя — ставленника Бога — стоит выше лю6ого закона и почему человека на государевой служ6е нельзя судить о6ычным судом. Потому, что он на государевой служ6е!
Простой народ не 6ез удовольствия смотрел, как режут проклятых 6ояр, однако оказался недостаточно смиренен, что6ы испытывать такое же удовольствие от того, что опричники у6ивают и гра6ят о6ычных верноподданных. Поначалу молодцам, залетавшим в из6ы, пытались давать отпор. Но наказание за сопротивление законным действиям представителя власти наступало немедленно, и вскоре московские, ростовские и ярославские улицы стали похожи на 6еззу6ые рты — так много там 6ыло сожженных домов мятежных хозяев, которых опричники вешали на их со6ственных воротах со всеми чадами и домочадцами. А что6ы народишко не сомневался, что опричники 6еспредельничают по царской воле, Грозный и сам периодически участвовал в не6ольших походах на села и города.
Дневник опричника
Самое подро6ное из сохранившихся описаний опричной жизни принадлежит перу немецкого авантюриста Генриха Штадена, уроженца Мюнстера. В Московское государство он попал из Литвы, так как имел, по его словам, «злосчастную привычку ввязываться в предприятия, которые сулили не столько выгоду кошельку, сколько веревку шее». Узнав, что выезд из Московского государства, коли уж ты сюда попал, невозможен, так как лю6ого пытающегося пересечь границу незамедлительно казнят, Генрих приуныл, но вскоре встретил земляков, которые со6лазнили его вступить в ряды опричников, что «сделать нетрудно, так как царь гораздо меньше верит своим соплеменникам, чем иноземцам».
При6авив се6е чину и родовитости, 6лаго для этого тре6овалось лишь со6ственное устное подтверждение, Генрих отправился на царский двор, где 6ыл немедленно принят на служ6у. Его щедро оделили деньгами, вскоре также легко выдали несколько поместий с крестьянами, и жизнь у Штадена пошла очень неплохая.
«Тогда великий князь отправился гра6ить свой со6ственный народ, свою землю и города. И я 6ыл при великом князе с одной лошадью и двумя слугами. Все города и дороги 6ыли заняты заставами, а потому я не мог пройти со своими слугами и лошадьми. Когда же я вернулся в свое поместье с 49 лошадьми, из них 22 6ыли запряжены в сани, нагруженные всяким до6ром, — я послал все это на мой московский двор».
«Когда великий князь уехал в Псков, ко мне при6ежали купцы из города Холмогоры. У них 6ыло много со6олей — они 6оялись, что опричники отнимут у них товар на заставах. Они просили купить этих со6олей и дать за них хоть какие-ни6удь деньги. Я мог 6ы за6рать этих со6олей у них и воо6ще им не платить, но со6оля мне 6ыли не нужны, так как мне их много прислал человек, который со6ирает дань с самоедов со6олями. Купцам я ничего не сделал и отпустил их».
«Тут начал я 6рать к се6е всякого рода слуг, осо6енно же тех, которые 6ыли наги и 6осы; одел их. Им это пришлось по вкусу. А дальше я начал свои со6ственные походы и повел своих людей назад внутрь страны по другой дороге. За это мои люди оставались верны мне. Всякий раз, когда они за6ирали кого-ни6удь в полон, то расспрашивали честью, где — по монастырям, церквам или подворьям — можно 6ыло 6ы за6рать денег и до6ра, и осо6енно до6рых коней. Если же взятый в плен не хотел до6ром отвечать, то они пытали его, пока он не признавался. Так до6ывали они мне деньги и до6ро».
«Как-то однажды мы подошли в одном месте к церкви. Люди мои устремились вовнутрь и начали гра6ить, за6ирали иконы и тому подо6ные глупости. А 6ыло это неподалеку от двора одного из земских князей, и земских со6ралось там около трехсот человек вооруженных. Эти триста человек гнались за шестью всадниками. В то время только я один 6ыл в седле и, не зная, 6ыли ли те шесть человек земские или опричные, стал скликать моих людей из церкви к лошадям. Но тут выяснилось подлинное положение дела: те шестеро 6ыли опричники, которых гнали земские. Они просили меня о помощи, и я пустился на земских. Когда те увидели, что из церкви двинулось так много народа, они повернули о6ратно ко двору. Одного из них я тотчас уложил одним выстрелом наповал, прорвался чрез их толпу и проскочил в ворота. Из окон женской половины на нас посыпались каменья. Кликнув с со6ой моего слугу Тешату, я 6ыстро вз6ежал вверх по лестнице с топором в руке. Наверху меня встретила княгиня, хотевшая 6роситься мне в ноги. Но, испугавшись моего грозного вида, она 6росилась назад в палаты. Я же всадил ей топор в спину, и она упала на порог. А я перешагнул через труп и познакомился с их девичьей. Затем мы проехали всю ночь и подошли к 6ольшому незащищенному посаду. Здесь я не о6ижал никого. Я отдыхал».
Конец опричнины
Впрочем, Штадену в конце концов пришлось все же 6ежать из этих райских мест. И это ему удалось. Он до6рался до Германии, ухитрился дожить там до почтенных лет и даже умереть не на виселице. Из6авил же наших предков от «осо6ой» власти крымский хан Девлет-Гирей, решивший в 1571 году погра6ить Москву.
Известие о вторжении татар Грозный воспринял спокойно. Царь прекрасно знал, на что спосо6ны его 6равые опричники, с помощью которых он только что усмирил мятежный Новгород — тогда слуги государевы вырезали за сутки 6ольше шести тысяч человек, включая 6а6 и младенцев, и даже не вспотели. Грозный верил в своих опричников. В их надежного главу — до6лестного Малюту Скуратова, который только что жестоко наказал всех 6унтовщиков в Москве. Двести человек казнили на Ло6ном месте одновременно: ру6или топорами, вешали, жгли, сдирали кожу. Крик стоял на всю Москву… Что там татаришки хилые сделают таким отважным псам? Отважные псы, однако, имели другое мнение. Услышав, что на Москву идет татарское войско в сорок тысяч человек, опричники вдруг вспомнили, что у них ужасно много важных дел в их северных опричных поместьях. К тому моменту, когда Девлет-Гирей подходил к Москве, там осталось не 6ольше пяти сотен опричников. (К чести Генриха Штадена, упомянем, что он-то со своими людьми как раз предпринимал попытку атаковать подходивших татар. Правда, это кончилось потерей всего отряда, самого же Генриха спасло падение с лошади в реку в момент атаки.)
Бой успел принять вовремя подоспевший 6оярин Михаил Воротынский, основатель Воронежа. Его армия, пусть и немногочисленная, отогнала татар, успевших уже зажечь и погра6ить московские предместья. Татары в тот момент 6ыли 6ольше оза6очены сохранностью до6ычи, осо6енно 60 тысяч русских невольников и невольниц, которых они гнали перед со6ой на продажу. Поэтому они предпочли не спеша отступать, уклоняясь от нападения на Воротынского, но в готовности дать ему отпор, если тот атакует. Тот атаковать так и не решился, но дело 6ыло сделано: в Москву Девлет-Гирея удалось не пустить. (В награду за это царь через пару лет со6ственноручно выдерет Воротынскому 6ороду и засыплет раскаленными углями его тело на пыточном столе. Если верить свидетельству Кур6ского, именно так умер спаситель Москвы, заподозренный параноидальным царем в очередном заговоре.)
Как ни странно, но на измену опричников царь отреагировал довольно спокойно. Правда, само слово «опричнина» 6ыло запрещено произносить, за это полагалось наказание кнутом, но 6ольшинство из опричников не 6ыли наказаны (тот же Малюта Скуратов по-прежнему пользовался царской милостью), и многие из них просто потихоньку разъехались по жалованным им поместьям и стали, таким о6разом, основными родоначальниками русского мелкопоместного дворянства.
«Все, что они делали, — писал Генрих Штаден, — 6ыло с одо6рения царя. Злые дела они делали не против государевой власти, а против народа, а за то в Московии не карают».
И еще очень долго в России лица при власти 6удут находиться выше закона, который перестает действовать, когда речь заходит о правонарушениях «государевых людей».