В город, где находилась сумасшедшая тюрьма, мы прибыли после обеда. Пока меня одели в подходящую одежду, которую на мой рост искали долго, пока Зарина готовила нам кубышки с едой на дорогу, пока опять под звук видеокамеры кормили оленей. Словом, далеко за полдень мы подъехали к стенам тюряги. Вопрос как будем туда проникать, нам почему-то показался несущественным. Как бы и не вопрос это вовсе, а так – мелкая неурядица. Что, впрочем, оказалось недалеко от истины. Потому как Петр просто толкнул тяжелую бронированную дверь, и она гостеприимно распахнулась перед нами.
Во дворе тюрьмы никого не было. Нет, конечно, я не частый гость в местах заключения, но даже мне это показалось довольно подозрительно. Ни часовых, ни постовых, ни охранников, ни работников. Полнейшая пустота вокруг. Заходи, кто хочешь, уводи, кого хочешь и куда хочешь.
В здании, на первом же этаже нас встретил монотонный звук дружно молящихся голосов:
– Первый, утешитель, рожденный от женщины, но женщиной не окормленный, дух истинный, истины же и податель, приди и поселись в нас, возьми наши души себе и сохрани их во веки веков.
Мне почудилось в этих словах что-то знакомое. Никогда я особо верующим не был, так, интересовался на волне общего интереса к религии, да после Смоленщины решил углубить свои знания. Я вопросительно взглянул на Петра, тот тихо ответил:
– Переиначенная молитва Царю Небесному. Сейчас они молятся Первенцу, хотя, кажется, сами того не понимают.
Из комнаты справа по коридору выскочила простоволосая женщина и пробежала перед нами трепетной ланью. За ней, поддерживая портки и тяжело хватая воздух, промчался толстяк в расстегнутом капитанском кителе. Пётр заинтересованно посмотрел им вслед, задумчиво пожевал губами и неожиданно кивнул мне:
– Айда за ними.
Не думая долго, мы припустили за развеселой парочкой по темному коридору, отдающему свинцовым звуком. Странный молебен затихал позади нас, когда якут остановился, словно вкопанный, перед дверью камеры с номером «13».
«Символичненько», – подумал я.
Петр толкнул дверь камеры, и она отворилась, приглашая нас внутрь, в темноту. Помещение казалось безразмерным, оно словно уходило в другое измерение и терялось во времени. На темных стенах вспыхивали надписи красного цвета на непонятном языке. Посредине стоял деревянный стол, будто принесенный с киностудии из фильма «Джентльмены удачи». И верхом на этом столе сидел, уперев руки в колени, тот самый Доцент в растянутой майке.
– Здорово, братан, – радостно воскликнул он при виде якута.
Петр передернул плечами и осторожно ответил:
– Привет.
Доцент спрыгнул со стола, вразвалочку подошел к нам. Обошел Петра кругом и остановился, ухмыляясь щербатым ртом.
– Красавец какой вымахал, не узнать даже.
Встреча старых родственников, ни дать, ни взять. Происходящее настолько веяло абсурдом, что я потряс головой.
– О, – тут же заметил меня сиделец, – и племяш тут как тут.
– Дядя, – встрял я, – какой я тебе, к чертям собачьим, племянник. А ну, уматывай отсюда, а то моргалы выколю.
В одно неуловимое мгновение камера изменилась. Словно там, за пределами реальности, дрогнули сами основы мироздания. Поплыли стены, появились и тут же исчезли углы, надписи моргнули и пропали, затянув пространство паутиной. И вот перед нами находился уже не обаятельный Евгений Леонов, а смертельно опасный маньяк Александр Лиховцев, про которого я прочитал в Интернете, пока мы ехали сюда. Сорок только доказанных убийств, а сколько не найдено трупов, сам Господь Бог, наверное, не знает.
Мрачный тип откровенно упаднической наружности взирал на нас из-под седых, рваных бровей.
– Поосторожней с желаниями, племянничек, – глухо произнес он.
Сотовый разорвался звонком, заставив меня вздрогнуть. Я на автомате взял трубку, поднес к уху и машинально сказал:
– Да…
Трубка разогрелась в моих руках до такой температуры, что мне пришлось бросить её на пол. Обычный прямоугольник сотового на наших глазах превратился в кобру с раздутым капюшоном. Черт, с детства не люблю ползучих гадов. Мало ли чего там у них на уме, лучше подальше держаться. Змеюка покачалась на хвосте, раскрыла уродливую пасть и заговорила голосом Федора:
– Лесорубы прибыли раньше срока.
Маньяк широко улыбнулся, камера дрогнула в очередной раз, стены пропали вовсе, вместо них оказалась знакомая нам тайга. Мы с Петром рванули, было, наперерез прибывающим лесовозам, но уткнулись лбами в невидимую преграду. Не проход через пространство, экран. Он показывал нам кино, которое сейчас происходило в избушке.
Навстречу авангардному лесовозу выбежал Федор в одной рубашке и портках. Он встал впереди, раскинув руки, не пуская тяжелую технику в тайгу. Из кабины вышел хмурый водитель, подошел к нашему шаману и принялся выяснять причину задержки. Федор, размахивая руками, начал что-то объяснять, но водитель скривил лицо и сплюнул на землю.
Колонну лесовозов с двух сторон обошли четыре оленьих упряжки с прибывшими шаманами, и перед колонной машин встали уже пятеро невысоких якутов, двое из которых были, казалось, старше самой Земли. За каждым из них стоял собственный тотем. Волк, олень, куница, медведь и рысь. Шаманы встали стеной, полные решимости не допустить в тайгу живых людей, где уже ждали голодные и злобные духи.
Маньяк откровенно смеялся, наблюдая за происходящим на экране. Я бросил взгляд на сосредоточенного Петра и испугался за Лешего. Кровь отхлынула у того от лица, глаза превратились в едва различимые щелочки.
– Ух ты,- прокомментировал зрелище этот садист, – какие все отважные, куда бы деться. Щечки-то, щечки надули, гляди-ка, братан, сейчас лопнут.
Водитель лесовоза подошел к якутам и начал что-то объяснять. Но те стояли вмертвую, не обращая на него никакого внимания. Тотемные звери застыли изваяниями у них за спинами. Видели ли их люди, не знаю, но я видел, как подрагивали волчьи уши, как кисточки на рысьих ушах нервно трепетали, как медвежьи лапы словно обнимали своего хозяина, а куница нервно внюхивалась в воздух.
– Ну все, – серьезно сказал Первенец, – надоело мне тут с вами байки трепать. Ждут меня.
Он взмахнул рукой. Словно повторяя его движения, рукой взмахнул и водитель, явный бригадир. Лесовозы двинулись вперед прямо на якутов.
– Не-е-е-т! – закричал Петр.
– Слышь, ты, садюга, – заорал я, – а ну прекрати немедленно.
Ответом нам послужил громовой хохот. Маньяк наслаждался. Он вытянул руки вперед, направляя ничего не соображающих водителей машин прямо на застывшие человеческие фигуры.
Они не дрогнули. Ни один из них не тронулся с места, даже когда тяжелые колеса рабочей техники взрыли землю перед их ногами. И тогда в атаку пошли призрачные звери. Они прыгали на колеса, вгрызаясь в железные ободы зубами и когтями. Куница пробралась в открытое окно лесовоза и обвила шею водителя меховым шарфом. Тот неожиданно закашлялся и потерял управление. Медведь уперся в передний бампер машины спиной и просто тупо тормозил железную махину. Водитель нервно жал на газ, но лесовоз не трогался с места. Рысь прыгнула на лобовое стекло, расколов его кинжальными ударами когтей. Олень подошел и грациозно забодал фары, отчего те рассыпались сверкающими на солнце искрами. Но круче всех оказался наш волчишка, он подкрался к бригадиру лесорубов и молча тяпнул того за ягодицу, отчего мужчина охнул и резко присел на землю.
Происходящее на экране очень не понравилось нашему неулыбчивому другу. Он нахмурился, сделал несколько пассов руками и начал таять прозрачным белесым маревом.
– Хватай его! – очнулся Петр. -Иначе уйдет.
Я схватился за край грязной тюремной робы, а якут вцепился зубами тому в правую руку. Да так крепко, что как маньяк ни стряхивал с руки назойливого братца, ни черта не получалось.
Таким вот оригинальным макаром мы все втроем и прибыли туда, где происходило все действие. Неприятный белесый туман перенес нас с Петром из камеры номер «13» на знакомую нам полянку перед избушкой. Мы откатились в разные стороны, выпуская нашего перевозчика, а туман сгустился, показав всем мрачного, недовольного Первенца.
Бригадир лесорубов громко матюкался на весь лес и потирал укушенное место. Причем, что произошло, он явно не понимал, потому как никого вокруг, кроме престарелых истуканистых шаманов, не видел. Просто вот заболело у него там, и всё тут. Да так заболело, что ни сесть, ни встать. Остальные водители вышли из машин и принялись негромко переговариваться. Никто ничего не понял. Почему и отчего у кого-то треснуло лобовое стекло, осыпались фары, или машина встала, как приклеенная, было непонятно.
– Задолбали дилетанты, – негромко выругался маньяк и направился размашистыми шагами прямо на шаманов. Мы с Петром рванули, было, за ним, но Первенец щелкнул пальцами, и нас приморозило к земле в прямом смысле. До самых колен мы покрылись коркой первобытного льда, что сковал нам ноги и ушел корнями в самую землю.
Тюремный психопат подошел к якутам, которые, казалось, уснули на своих местах, развел руками, и шаманов раскидало в разные стороны, словно мячики от пинг-понга. Вслед за хозяевами улетели и их тотемы. Мы видели, как бессильно бушевал волк, стараясь вырваться из невидимых сетей, которым их всех опутал опутал этот ненормальный.
Маньячила подошел к самой кромке леса, вслушался в тишину и крикнул:
– Вперед, дети мои!
Из леса повалила толпа привидений. Первая же лиса, выскочившая на поляну, увидела нашего волка, подбежала к нему, опутанному сетями, и подло цапнула за бок. Волчара взвыл от боли, попытался отомстить обидчице, впустую клацнув зубами, но та уже рванула за своим хозяином.
В мгновение ока в лесорубов вселились духи неупокоенного шамана. Я такое видел только в сериале про братьев Винчестеров. Там призраки и демоны тоже любили вселяться в живых людей. Мерзейшее, хочу я вам сказать, зрелище.
На нас надвигалась орда вполне крепких мужиков, которыми управляли злобные духи давно умерших колдунов.
– Сделай что-нибудь, – взмолился Пётр, – я не могу, мне нужны все силы.
Я полез в карман куртки, схватил первый же подарок, что попался, и кинул в толпу привидений. Зелёный мох моментально заволок землю живым покрывалом. В мягком одеяле болотного цвета завязли человеческие ноги. Призраки внутри лесорубов взвыли дурными голосами, но поделать ничего не могли, тела им достались чисто человеческие. Моховое одеяло подползло к нашим ногам и укрыло собой лед. Изнутри нам подмигнули два лукавых зеленых глаза.
– Привет, – искренне обрадовался я.
Далёкий Моховик согревал нам ноги, растапливая собой ледяные наросты. Пока призраки бесновались, а Первенец сооружал новое заклинание, мы освободились полностью. Пётр взвился вверх одним прыжком, прямо в воздухе перелатался в лося, и вот уже перед нашими глазами стоял красавец – таёжный исполин. Лось всхрапнул так, что закачались ближайшие деревья, и грохнул копытом оземь. Земля раскололась, выпустив наружу небольшой фонтан воды.
«Брось в воду», – вспомнил я.
Опять полез в карман и достал подарок Гаёвки. Белоснежные перья, коснувшись воды, тут же превратились в стаю лебедей. Лебедь – это страшная птица, чтоб вы все знали. Они накинулись на Первенца и принялись долбать его клювами, выщипывая куски мяса.
Да, они погибли все до единого, когда очухавшийся псих просто сжёг птиц своим дыханием. Но поляну окропили пятна крови. А если его можно ранить, значит, можно и убить.
Пётр превратился обратно в человека и бросился на помощь своим опутанным друзьям. И пока Первенец мотал головой после лебединой атаки, он успел разорвать сети, что обездвижили шаманов.
Я лихорадочно перебирал оставшиеся подарочки со Смоленщины. Шаманы встали в круг, каждый взял бубен, и все они в один голос запели древнюю песню на древнем языке. Песню, от которой у Первенца начались судороги. Шаманы обращались к первобытному, к духам предков, к тем, кто когда-то дал жизнь и им, и их непутевому братцу. К тем самым, что по образу и подобию. Они просили помощи для себя и того, кого бросили родители.
Это был тот самый ритуал, которого никогда не было. Это был беспроигрышный ход, обращение к родителям, которых Первенец, как любой ребенок, всегда хотел увидеть.
Я достал из кармана свой козырь – камни Свидуна и бросил их под ноги Первенцу. Того сразу окружили пять полнейших его копий. Маньяк потряс головой, привыкая, а потом ринулся в атаку, взрыкивая по-звериному.
Махались они знатно! Когда Первенец уложил последнего, то дышал, словно загнанная лошадь.
Это моя битва, решил я так сам, пока Петр с шаманами и их тотемами сдерживали натиск привидений, что обосновались в человеческих телах.
– Ну, давай, племянничек, – с издёвкой проговорил Первенец, – что там у тебя еще в запасе. Сын убийцы.
Я бросил в него клочок дымчатой шерсти. Вражину окружили пять Чоморов. Они слаженно мяукнули так, что вздрогнуло само Небо, и бросились в бой.
Когда пал последний котейка, изуродованный змеиным заклинанием, Первенец оказался похож на вставшего из могилы зомби. Клоки кровавой кожи свисали с костей, обнажая мышцы и сухожилия.
Но даже в таком состоянии он был силён! Дышал тяжело, выплевывая на землю куски собственных лёгких, да, но силён. Потому что в тёмных глазах с кровавым вертикальным зрачком я прочитал наш приговор.
У меня осталось только два подарка. Их я, даже не думая, бросил сразу оба. Связка рыбьих костей от Водяного превратилась в акулу, которая вцепилась Первенцу в ногу и успела отгрызть до колена, покуда не издохла сама на воздухе.
А вот Кузин поясок… Он обвился вокруг моего запястья и принялся удлиняться, превращаясь в ковбойское лассо. Не знаю, откуда я взял это навык, но тут же начал раскручивать смертоносную петлю, пока маньяк выл над потерянной ногой.
Лассо обхватило его за пояс, впившись в кожу намертво.
Первенец из последних сил соорудил портал, в котором мы все увидели раскаленную пустыню, что когда-то стала ему домом, и прыгнул в пламенеющее неугасающим Солнцем окно. Откусил зубами поводок Домового.
– Еще встретимся, племянничек, – услышали мы его голос.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Автор: Крапива
Источник: https://litbes.com/angel-ustalo-snyal-svoj-nimb/
Больше хороших рассказов здесь: https://litbes.com/
Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал. Ждем авторов и читателей в нашей Беседке.
Здесь весело и интересно.
#проза #рассказ #литературная беседка @litbes мистика #дом #сын #дерево #главные ценности жизни #мир #жизнь Городское фэнтези Эпическое фэнтези