Путники стояли порознь и молчали, глядя в сторону Родины, которую вынуждены были покинуть. Чувство тревоги и боли сдавливало грудь. Поневоле накатывались слёзы, а ком в горле не давал возможности произнести вслух слова прощания.
Бахтияр понимал внутреннее состояние своих подопечных. Он дал возможность им помолчать, побыть наедине с самим собой.
Его кочевая жизнь на протяжении четверти века поневоле стерла это обострённое чувство прощания с родными краями. К этим самым краям он относил территорию бывшего Союза, народу которого он однажды присягал.
(начало этой истории - здесь)
Затем война в Афганистане и слова отца… Так уж сложилось, что среди родственников оказались те, кого афганская война разделила. Отец прямо заявил – либо ты с нами, либо ты мне не сын.
Всё произошло, словно в страшном сне. Семейные узы для восточного человека всегда были превыше всего. Бахтияру пришлось уйти из советской армии. Это было полбеды.
Затем гибель отца и война против своих же… Лагерь подготовки душманов. В скором времени Бахтияр возглавил целую школу. Круглосуточная подготовка к борьбе против неверных. А среди этих неверных были те, с кем он совсем недавно стоял в едином строю. С кем дружил и клялся в преданности…
Потом поворот судьбы. Сотни тысяч семей проснулись в одночасье в другой стране…, в другой и почти чужой семье. Друг стал врагом, а братья перестали быть родными. Трагедия распада некогда великой страны прокатилась волной по всему бывшему Союзу. Многие радовались этому, не понимая, что обратно придёт цунами отрешения от всего самого светлого, что было в сознании людей…, отрешения от самого себя…
Ценности в виде красивых обёрток на товарах и блеск глянца на откровенных журналах затмили главное – человечность и порядочность. Многие стали рассуждать категорией количества денежных знаков в собственном кармане…
Бахтияр видел, что сейчас тяжелей всего приходилось Насте. Она старалась изо всех сил не подать вида, но её хрупкие плечи заметно подрагивали…
Он вспомнил рассказ Саудова про то, как Настя на себе выносила очередного бойца и как попыталась закрыть его собой после того подлого выстрела, лишившего возможности очередной матери дождаться с войны родного сына.
Воспоминания перенесли его в далёкий уже Афган, когда в похожей ситуации его группа вышла на блокпост советских войск. Плотным огнём защитники этого рубежа были уничтожены. А метрах в двадцати находилась небольшая лощина, где рядышком лежали раненые советские солдаты.
Им оказывала помощь девушка-санинструктор. Увидев душманов, она вскочила и раскинула руки в стороны, закрывая собой раненых воинов. Один из моджахедов поначалу вскинул автомат, но затем опустил его. По-видимому, он был обезоружен взглядом той самой русской девчонки.
Она смотрела с ненавистью и мольбой, болью и нечеловеческой решимостью дать свой последний бой, закрыв своим хрупким телом безоружных и беспомощных солдат…
Бахтияр был командиром того самого отряда… Он произнёс короткое – «Рафтан!» (уходим). Боевики склонили головы перед отважной девушкой, и ушли в горы…
Времени оставалось в обрез, и Бахтияр был вынужден прервать воспоминания и переживания своих нынешних подопечных:
«Не расстраивайтесь вы так. Главное, что остались живы. Подходите поближе, я дам некоторые рекомендации. Запоминайте и старайтесь держаться уверенно…
Главное ваше преимущество перед беженцами – вас ждут. Пускай не здесь, но ждут высокопоставленные и очень влиятельные люди. Все вы – слуги шейха. Примите это, как должное. Как бы тяжело ни было, но примите это. Я знаю, что русские – свободолюбивый народ. Вместе с тем, вы очень покорны. Бунтарский дух у вас на втором плане. Вы способны терпеть и прощать, пожалуй, как никто в мире.
Но это до поры, до времени. Поэтому постарайтесь запастись терпением и следовать моим советам.
Я не знаю, как сложится наш с вами дальнейший путь. Обратной дороги для нас нет. Я не могу вам всего рассказать, но вы постарайтесь просто поверить мне. Не для того мы вас выхватили из лап Саудова, чтобы вновь содержать в тюрьме или уничтожить…»
Настя не сдержалась и задала вопрос:
«Извините, Бахтияр. Вы сказали – мы. А можно поинтересоваться, что это значит? Кто это мы?»
«Я предполагаю, что люди под общим названием «мы» не хотят огласки, если я это правильно понял…», - Николай Шемякин пристально посмотрел в глаза Бахтияра.
«Именно так, дорогие друзья. Именно так…, а теперь ещё один момент. С этой минуты – вы мои слуги, подчинённые, как вам это будет удобнее. Каждое моё указание для вас – закон…
Выполнять всё беспрекословно…», - Бахтияр сделал паузу и поочерёдно посмотрел в глаза каждому. Честно и открыто.
«Надеюсь, когда-нибудь мы это поймём…, для чего всё это было нужно», - пробурчал обычно молчаливый сержант Патрикеев.
«Чтобы выжить!» - коротко ответил Бахтияр, повернулся в сторону невидимого простым глазом боевого охранения и высоко поднял руку в знак приветствия и благодарности…
«И вам удачи», - прошептал Сомов, глядя вслед путникам. Они пересекали границу. Через несколько сотен метров их встретил незнакомец и, судя по тому, что Бахтияр его приобнял, стало понятно, что этот этап операции завершился благополучно.
«Влад, что со связью?»
«Через восемь минут, командир».
«Успели…», - Сомов окинул взглядом группу. Все сохраняли внешнее спокойствие, словно им предстояло всего лишь дождаться очередного сеанса в летнем кинотеатре, а не преодолеть трудный путь домой.
Лаконичные цифры, переданные в виде шифра, превратились в чёткие указания по месту и времени встречи.
Спецназовцы окружили командира, глядя в карту.
«Ну, гвардейцы, нам повезло. Стоит преодолеть перевал, пройти всего лишь два десятка километров и выйти к погранзаставе… Вертушка прибудет туда через пять часов сорок две минуты.
Идём парами. Василий и Шах впереди, я с Владом – замыкающие. Интервал – сто метров. Времени у нас предостаточно. Мы никуда не спешим. Смотреть внимательно под ноги. Здесь и здесь, - капитан ткнул карандашом, - особая осторожность. Из посадки выходим только при полной уверенности, что чисто…»
Группа выдвинулась. Шли быстро, хотя соблюдали осторожность. Несколько растяжек и братских могил на пути незначительно снижали темп движения.
Очередной привал.
«Командир, как ты удержался, чтобы не обнять племянницу?» - поинтересовался Василий и сразу же пожалел о своём вопросе.
Сомов усмехнулся и ловко открыл банку тушенки, орудуя ножом. Василий достал галетное печенье и оглянулся на подчинённых. Двое оберегали покой боевых товарищей на привале, остальные с удовольствием приступили к приёму пищи.
Говорить не хотелось. Это потом, когда вернёмся – тогда поговорим…, наверное. Каждый думал о своём. Хотя, по сути, мысль была лишь одна – как сложится путь домой у них и у тех, кого они сопроводили на чужбину?
«Всем отдыхать. Двадцать минут. Влад, Змей – сменить наблюдающих!» - распорядился Сомов, лёг на спину и сунул соломинку в рот.
Он широко улыбнулся и повернул голову к Василию.
«Чему, командир?» - поинтересовался Бессонов.
Капитан тихонько кашлянул и подмигнул «Васятке»:
«А ты знаешь, о чём попросил меня Бахтияр? Ни за что не поверишь!»
«Не томи, командир! Интересно же!»
Сомов отвернул голову и закрыл глаза, покусывая соломинку. При этом улыбался, явно прокручивая в голове какие-то добрые мысли.
«Ладно, так и быть! Тебе скажу. Он попросил пригласить его на свадьбу. Я не смог отказать…»
«Хм, командир. А я чего-то не знаю?» - в свою очередь заулыбался Василий.
«И кто она?»
Сомов изменился в лице и посмотрел на Бессонова, как врач на пациента:
«Вась, ты совсем балда? На вашу с Настей свадьбу? Или ты уже передумал?»
«Командир, вот ты нашёл время! Ни раньше, ни позже…», - Бессонов заметно покраснел.
«Как говорил достопочтенный товарищ Саахов, об этом говорить никогда не рано и никому не поздно! Впрочем, может быть, он этого и не говорил», - с характерным акцентом ответил Сомов
«Послушай, командир. А откуда ты так хорошо знаешь азербайджанский язык? Неужели успел его изучить за несколько лет службы там, под Баку?»
«Для меня, Васятка, азербайджанский язык – такой же родной, как и русский. Мне было полгода, когда родители приехали в Сумгаит на строительство химкомбината. Жили там целых семь лет. Там же я и пошёл в первый класс. Затем переезд, другой, третий.
Так что пить, курить и говорить по-азербайджански я научился одновременно…», - хмыкнул Сомов.
«Командир, ты сегодня просто сатирик какой-то. С чего бы это?»
Капитан раскрыл глаза и резко повернул голову к Василию:
«Предчувствие у меня плохое. Что-то мне про заставу идея не нравится…, ладно. Дойдём – увидим!»
«Иными словами – ввяжемся в бой, а там и посмотрим…» - кивнул Бессонов и бросил взгляд на часы.
«Ну, хватило тебе семнадцати минут, чтобы понять, почему я Настю не пошёл обнимать?» - поинтересовался Сомов.
Василий усмехнулся, отмечая про себя удивительную способность командира ориентироваться во времени.
«Понял. Это я хотел ещё раз убедиться, что с моей будущей женой всё нормально. А если серьёзно, то мне не совсем понятна игра нашего ГРУ. У меня всего лишь одно тому объяснение…»
Сомов прищурил глаза, с интересом глядя на будущего зятя.
«Бахтияр – их человек. И он не должен быть скомпрометирован. Мало ли кто из его путников где-то, что-то, когда-то скажет о его встрече с русским спецназом…»
«Возможно. Но правду мы узнаем не скоро. Если узнаем вообще… Разве что на свадьбе напоим его и допросим с пристрастием», - офицеры рассмеялись, снимая напряжение последних двух суток пути.
«Командир, время!» - доложил Влад.
«По коням, ребята! Шах, ты со мной. Змей, Влад – замыкающие. Погнали» - скомандовал Сомов в непривычной для себя шутливой манере
Бессонов с тревогой посмотрел вслед капитану.
«Что-то мне не нравится твоё настроение, командир…», - прошептал он и, поправив амуницию, шагнул вперёд.
Продолжение следует - здесь
Если история Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям, подписке на канал и рекомендациям его для друзей. ЭТО ОЧЕНЬ ПОМОЖЕТ РАЗВИТИЮ КАНАЛА.
В планах автора выпустить печатную версию данной истории.
При желании оказать помощь в издании авторских трудов можно произвести перевод на карту 2202 2016 8023 2481
Желаю всем Мира, Здоровья и добра!
Искренне Ваш Позитивчик (Николай Беляков)
Честь имею! И до новых встреч!
#армия и спецслужбы #люди и судьбы #рассказы и повести #приключения #мужество и героизм