Издание такой книги в начале девяностых, когда все надежды России были связаны с прозападным курсом, вряд ли было возможно. С ее автором Владимиром Гречухиным я был хорошо знаком. Мне посчастливилось еще в начале восьмидесятых годов представить его читателям газеты "Советская Россия", в которой я тогда работал, как талантливого писателя-этнографа. Редакция отдала его дневниковым заметкам целую полосу! Это было большим сюрпризом для Володи. Я рад, что оказался среди тех, кто поддержал Гречухина в самом начале его пути.
Книга, выпущенная в свет издательством «Книжный мир» под названием «Александр Третий. Истоки русскости», рассказывает не только о биографии русского царя, образ которого длительное врем слишком прямолинейно и незаслуженно трактовался не иначе как «реакционным , но и говорит о сложностях устройства такого самобытного по своему национальному составу государства, как Россия. Владимир Гречухин обращает внимание на российский парадокс: русские люди зачастую на протяжении своей истории зачастую чувствовали себя странным образом чужими в своей стране, что правители России, во многом преуспевали в государственном строительстве, но совсем не преуспевали в строительстве нации. По мнению Гречухина это явление находило отражение даже и в сухих, казенных цифрах. «Уже в восемнадцатом веке, - сообщает он,- положение дел не могло считаться нормальным: тогда лишь треть высшего чиновничества являлась русской, причем, 25 % - это выходцы с Запада, 24%- из Литвы и Польши. В 19 веке из чиновников высшего ранга 40% были нерусскими людьми - немцами, представителями прибалтийских и других иностранных государств». С грустью в голосе, развивая тему книги, Гречухин указывает на «разрыв между знатью и реально живущими и мыслящими людьми», о том, что российское первенствующее сословие по причинам своей поверхностности то и дело дела поклонялось и до сей поры поклоняется зарубежным «передовым» идеям, которые ведут лишь Отечество к отчуждению от собственной цивилизации– «такому смятению помогают не слишком высокая образованность этого слоя русской нации». Гречухин очень метко подмечает странную русофобию самих же русских из числа элиты. И удивляется вместе с дипломатом и поэтом Федором Тютчевым, что «по мере того, как Россия добивается перемен, большей свободы, все более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается…О принципах как таковых тут не может быть и речи, действуют лишь инстинкты»…
«Александру Третьему глубокие изъяны русской жизни были видны и понятны, - пишет Греучухин. - Ему был очень ясен даже горестный факт того, что в России многие благие европейские подходы способны трансформироваться в свою полную противоположность (Что для немца благодать, то для русского погибель) И этот необыкновенный император старался доступными ему средствами и силами преодолеть пагубный разрыв, зиявший в русском обществе».
Гречухин перелопатил гору материалов в архивах и из открытых источников. Одна из главных его находок – рассказ о людях из Мышкина, глубокой провинции, которые еще в детстве оказали на взгляды царя сильнейшее влияние. Среди них - и первая учительница Александра Третьего, мышкинская дворянка Вера Николаевна Скрыпицына, которую царские дети считали чуть ли не второй матерью. Об уважении к этой личности и роли, которая сыграла педагог в формировании взглядов государя говорит тот факт, что по приезду в Мышкин Александр Третий сломал протокольные планы, отправившись в далекую усадьбу Кучино, чтобы повидаться со Скрыпициной.
Гречухин обращает внимание на то, то президент России Путин, похоже, старается взять за образец императора-славянофила, отдавая дань уважения царю, к примеру, сам открывает ему памятник в Ливадии, и вместе с тем автор указывает на проблемы и противоречия проводимой Россией государственной политики.
Издание книги Владимира Гречухина - посмертное. В прошлому году российский этнограф-мыслитель ушел из жизни. Презентация книги состоялась ровно в годину смерти Володи Гречухина: вечная память!