Энди Уорхол восхищался тем, что президент США, кинозвезда и бомж на улице — все потягивают кока-колу. Одну и ту же газировку сегодня пьют на шести континентах, на стойках у кассы супермаркетов в разных концах света продаются одни и те же батончики Snickers, а в ресторанах McDonald’s можно перекусить в 118 из 197 существующих ныне стран. К 2020 году китайские кинотеатры будут приносить Голливуду больше денег, чем американские, весь мир знает Леонардо Ди Каприо в лицо, а президент США пришел в политику из популярного реалити-шоу. Феминистки появляются даже в мусульманских странах, остается все меньше городов, по улицам которых не марширует ЛГБТ-движение, вегетарианство и экологический активизм перестают быть маргинальным хобби и превращаются в модный лайфстайл, а с защитниками животных считаются в большинстве экономически развитых держав. Добро пожаловать в глобальный мир.
Что такое глобализация?
Моделью, объединяющей в себе все лучшее от глобализации, можно считать идеальный интернет — свободное пространство без запретов. Доступ к любой информации, контакты с единомышленниками и покупка товаров по всему земному шару, тысячи бесплатных сервисов, возможность исследовать мировую историю и культуру, получить онлайн-образование и найти работу за пределами своего города и страны — это достижения глобализации.
Мир без глобализации проще всего представить на примере ограниченного интернета, в котором закрыт доступ к внешним ресурсам, нельзя покупать импортные товары и скачивать иностранные фильмы, музыку, книги. Мессенджеры не работают или позволяют связаться только с соотечественниками. За контентом строго следит цензура, а пользователи не имеют права высказывать противоречащие идеологическим догмам мысли. В своей крайней форме такой подход характерен для КНДР, где доступ в интернет можно получить только с личного разрешения Гения Руководства Ким Чен Ына, а все остальные вынуждены пользоваться интранетом, внутренней северокорейской сетью.
С каждым годом «глобальная деревня», как говорил Маршалл Маклюэн, становится все теснее. Однако этот процесс может протекать по двум противоположным сценариям: однополярный мир, где люди свободно передвигаются по всему земному шару, зарабатывают деньги в разных странах, активно влияют на происходящее, самостоятельно выбирают мировоззрение, сексуальную ориентацию и формируют политические предпочтения, — и многополярный мир принципиально не согласных друг с другом цивилизаций-гегемонов, в котором границы крепки, а над планетой собираются тучи войны и глобальной экологической катастрофы.
Почему глобальный мир называют «концом истории»?
Глобализация пошла ускоренными темпами, когда развалился Советский Союз. Биполярный мир, в котором боролись (часто в форме военных конфликтов) две главенствующие доктрины — либеральная и коммунистическая, превратился в однополярный. Капитализм восторжествовал.
В 1989 году, когда СССР взял курс на либерализацию экономики и практически признал крах коммунистической идеологии, американский философ и политолог Фрэнсис Фукуяма опубликовал программную статью под названием «Конец истории?». Он утверждал, что в таком однополярном мире «разрешены все противоречия и утолены все потребности. Нет борьбы, нет серьезных конфликтов, поэтому нет нужды в генералах и государственных деятелях». А основной и единственной заботой человечества остается экономика. Государство-утопия конца истории носит «общечеловеческий» характер, признает свободу и права каждого индивидуума и существует с согласия всех людей. Нет ни философии, ни искусства, ни идеологии — только взаимное обогащение и технологическое развитие, а главными игроками становятся уже не государства, а гигантские корпорации.
Когда и как началась глобализация?
Экономика — один из основных двигателей глобализационных процессов в мире. Великий шелковый путь из Восточной Азии в Средиземноморье, который Китай использовал для торговли с индийскими, арабскими и европейскими народами, позволил сформировать единое для этих регионов рыночное пространство. Следующим масштабным витком стала колонизация португальскими и испанскими купцами Америки, а затем рождение первой транснациональной корпорации — Голландской Ост-Индской компании, соединявшей Европу с азиатскими странами. Изобретение парового двигателя, железных дорог и промышленная революция в XVIII–XIX веках привели к резкому росту экономического производства и оживлению международной торговли, но затем это развитие глобального рынка было почти на полстолетия приторможено из-за двух мировых войн.
Как работает глобальная экономика?
Начиная с 1950-х объем международной торговли неуклонно возрастал. Доминирующей экономической моделью постепенно стал неолиберализм, достигший своего пика в Великобритании в период правления Маргарет Тэтчер (тэтчеризм) и в США при Рональде Рейгане (рейганомика). Главные принципы этой доктрины — неограниченная свобода торговли, минимальная роль государства в регуляции экономики, выдвижение на первый план частного сектора и его основных игроков — корпораций и транснациональных компаний.
Нельзя отрицать то позитивное влияние, которое оказала глобализация на мировую экономику: здесь и повышение эффективности рыночной торговли (на ваш товар всегда найдется покупатель), и рост конкуренции (у вашего клиента будут предложения от других продавцов, а значит, вам нужно сильнее стараться), и более равномерное распределение богатства по всему миру. Сторонники экономической глобализации считают, что именно она вытащила более 1 млрд людей из-под черты бедности, обеспечив их рабочими местами, — в том числе благодаря увеличению объема прямых иностранных инвестиций: владельцы капитала получают длительный контроль над хозяйством в бедных и развивающихся регионах мира, где растет ВВП, занятость населения, и в целом эти страны встают на путь технологического совершенствования. С другой стороны, большая часть прибыли уходит всё тем же иностранным инвесторам, чаще всего представленным транснациональными корпорациями (ТНК).
Всем ли выгодна глобальная экономика?
В ближайшем будущем глобализация экономики при современных темпах развития технологий ударит по высоко- и низкоквалифицированным кадрам. Утверждение, что она выгодна всем, основывается на предположении, что людям, занятым в той или иной сфере деятельности, в случае необходимости удастся легко ее сменить. Южнокорейский экономист Ха Джун Чхан приводит такой пример: «С их [тех, кто так считает] точки зрения, если США подпишут Североамериканское соглашение о свободной торговле (NAFTA) с Мексикой, многие сотрудники автомобильной промышленности в Америке потеряют свои места, но не понесут убытков, поскольку смогут быстро переучиться и получить работу в индустриях, которые будут расширяться за счет NAFTA, — например, в программировании или инвестиционном банковском деле».
Попробуйте-ка представить себе 50-летнего автомеханика Джо, который 20 лет собирал машины и теперь должен за пару месяцев выучить язык программирования, чтобы прокормить свою семью, — и зыбкость этих экономических теорий станет очевидной. В большинстве обеспеченных стран существуют механизмы борьбы с такими разрушительными последствиями: государственные субсидии и бесплатные курсы переквалификации. Лучше всего они работают в Скандинавии, а в США в последние годы, наоборот, сокращают финансирование подобных проектов.
Глобальная экономика выгодна только корпорациям?
ТНК выигрывают больше других участников глобализации. Они получают доступ к новым рынкам; выбирают, где платить налоги, где покупать самый дешевый и эффективный труд, — и при этом не несут почти никакой ответственности перед людьми, которых нанимают, или перед народом страны, не имеющим на них никакого влияния, — он может лишь покупать или не покупать их продукты.
Современные ТНК по экономической и политической мощи равны государству: их финансовые активы зачастую превосходят ВВП большинства стран, миллионы долларов тратятся на лоббирование интересов в местных правительствах, они даже могут судиться с иностранными державами. При этом корпорации ничем не ограничены, в то время как государства несут ряд обязательств перед своими гражданами — вынуждены перераспределять доходы на социальные выплаты, образование, здравоохранение и содержание армии.
ТНК производят товары и услуги по принципу «глобальных цепей создания стоимости», состоящих из нескольких звеньев: разработка концепции, дизайна, выпуск материалов и запчастей, маркетинг, дистрибуция и поддержка финального продукта. «Глобальными» такие цепи называются потому, что каждый из этапов производства осуществляется в разных странах и на разных континентах. Исследования 2013 года показали, что около 80 % международной торговли приходится на глобальные цепочки ТНК, которые создают около 20 % рабочих мест по всему миру. И практически в любом секторе экономики: производстве, финансах, услугах, розничной торговле — американские корпорации возглавляют рейтинги. Несмотря на то, что Китай — крупнейший компьютерный рынок в мире, 84 % всей прибыли от продажи hardware и software уходит именно «звездно-полосатым» компаниям.
Классический пример таких глобальных цепочек — производство айфонов. Дизайн и начинку разрабатывают в США. Ресурсы и материалы для запчастей добывают в Азии и Европе, сами комплектующие делают в основном в Азии. Дисплеи и чипы памяти Apple покупает у одного из своих основных конкурентов — южнокорейского гиганта Samsung. Затем запчасти свозятся в Китай, где их собирают в готовый продукт на заводах, принадлежащих тайваньской Foxconn. Apple, Samsung и Foxconn входят в пятерку самых прибыльных технологических компаний мира — но китайские, малазийские, филиппинские и вьетнамские рабочие, участвующие в этой глобальной цепочке, получают ровно столько денег, сколько нужно, чтобы не умереть с голода.
Еще хуже приходится тем, кто отвечает за ранние этапы этого производственного конвейера — поставку природных ресурсов. Демократическая Республика Конго десятилетиями страдает от гражданских войн: вооруженные группировки сражаются друг с другом за контроль над шахтами, добывающими редкие минералы, которые окажутся почти во всех наших ноутбуках и смартфонах. Миллионы мирных людей были убиты в ходе этих конфликтов, и больше 2 млн детей в Конго находятся под угрозой голодной смерти. Зато хаос внутри страны позволяет производителям компьютерной техники покупать ресурсы по заниженным ценам.
В конце цепочки по производству айфона Apple проводит 90 % своей прибыли через офшорные зоны, где компании не приходится платить американские налоги, которые за один только 2017 год составили бы 78,6 млрд долларов.
Может ли глобализация быть окончательной?
Одно из самых впечатляющих проявлений глобализации — создание в 1993 году Евросоюза, единого политического и экономического пространства, в которое входит 28 европейских государств с более чем 500 млн жителей. Внутри был сформирован общий рынок, обеспечивающий свободную торговлю, перемещение капитала, товаров и услуг. В Шенгенской зоне упразднен паспортный контроль и границы, и граждане этих стран могут свободно менять место жительства и работы. Европа на собственном примере показала, как работает глобализация, и задала общий вектор на объединение для всего остального мира.
Однако через 25 лет существования Евросоюз оказался в шатком положении, и сейчас налицо усиление противоположных, антиглобалистских тенденций. Мощнейший удар по европейскому миру нанесла страна, изначально выступавшая инициатором объединения, — Великобритания. На референдуме 2016 года 51,9 % ее жителей проголосовали за выход из Европейского союза, что вызвало подъем националистических, евроскептических и антиглобалистских настроений по всему региону.
По итогам выборов в 2017 году правоконсервативная партия «Альтернатива для Германии» стала третьей по численности в бундестаге. Эта страна считается неформальным лидером Евросоюза — и тем не менее именно ее жители привели евроскептическую «Альтернативу...» во власть, а в своих лозунгах AfD призывает выдворить 1 млн иностранцев с немецких земель.
В Польше, Венгрии и Чехии также растут националистические настроения, а Испания тяжело переживает стремление Каталонии обрести независимость.
Глобальный мир или цивилизационная война?
Экономика стала глобальной, а политика остается национальной. В 1993 году в журнале Foreign Affairs вышла статья «Столкновение цивилизаций?» выдающегося американского политолога Сэмюэла Хантингтона. После крушения биполярного мира он предвидел отнюдь не «конец истории», а возникновение нового, многополярного конструкта, в котором неизбежны войны и столкновения, а основными действующими силами станут уже не страны, а целые цивилизации.
Великая французская революция в конце XVIII века породила такое понятие, как «нация», и с тех пор «войны между королями прекратились, и начались войны между народами». Такая модель продержалась до наступления Первой мировой, а после русской революции трансформировалась в противостояние идеологий. Во Второй мировой их было уже три: либерально-демократическая, коммунистическая и фашистская.
Новый мир, по мнению Хантингтона, не намерен становиться единым социокультурным пространством. Наоборот, он превратится в арену столкновения восьми цивилизаций: западной, индуистской, исламской, конфуцианской, латиноамериканской, православно-славянской, японской и африканской. Каждая из них отличается от других языком, историей, религией, обычаями, институтами и субъективной самоидентификацией людей.
Да, глобализация ведет к тому, что границы стран размываются и люди расселяются по всему миру, теряя традиционную идентификацию с местом жительства и национальностью. Однако в чужеродной среде, по Хантингтону, цивилизационная «самость», которая часто сводится к религии, наоборот, «обостряется». Когда сирийские беженцы попадают в Германию, многие из них постепенно перестают идентифицировать себя как представителей Сирии. Зато у них крепнет и актуализируется другое самосознание: они в большей мере, чем прежде, ощущают себя мусульманами, не разделяющими фундаментальных ценностей западного либерального общества, — в том числе потому, что они гораздо менее важны в остальном мире. Индивидуализм, свобода (как личности, так и рынка), плюрализм мнений, верховенство закона и демократия не находят такого отклика в мусульманской, или китайской, или индуистской цивилизации. Запад был и остается доминирующей силой — и есть три пути взаимодействия с ним.
Первый — полная изоляция и устранение из жизни мирового сообщества, до самого недавнего времени этой дорогой, никуда с нее не сворачивая, шла Северная Корея.
Второй сценарий избирают страны, которые соглашаются примкнуть к Западу и вестернизироваться, принимая демократические ценности и институты вроде либерализма и рыночной экономики.
Третий путь — попытка догнать Европу и США в экономическом и военном плане, не перенимая их ценностей. Наиболее показательным примером здесь может служить опыт Японии: Страна восходящего солнца модернизировалась и вписалась в западное общество, не утратив своей культурной идентичности и сохранив статус отдельной цивилизации.
Какую позицию занимают Путин и Трамп?
В 2007 году на Мюнхенской конференции по безопасности Владимир Путин произнес речь, в которой не только обозначил политический курс России, но и наметил контуры нового мирового порядка в целом.
Основными тезисами этого выступления были заявления о том, что однополярная модель с США в роли гегемона невозможна и неизбежен многополярный мировой порядок. В общем, российский президент не согласился с Фукуямой насчет конца истории и дал понять, что, скорее, разделяет точку зрения Хантингтона, говорившего о столкновении цивилизаций.
В той же речи Путин упомянул международную организацию БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай). Через год к ней примкнула еще и Южно-Африканская Республика, после чего аббревиатура выросла на одну букву и теперь имеет вид БРИКС. Это наиболее быстро развивающиеся крупные державы, каждая из которых представляет отдельную цивилизацию по Хантингтону: латиноамериканскую, православно-славянскую, индуистскую и конфуцианскую. В своей речи Путин противопоставил им Запад (представленный США и Евросоюзом) — и объявил о начале экономического, политического и военного соревнования.
Выступая в январе 2018 года на Всемирном экономическом форуме в Давосе, Джордж Сорос, один из самых ярых и последовательных сторонников глобализации, так высказался по поводу Facebook и Google: «Владельцы этих гигантских платформ считают себя хозяевами вселенной, но на деле они просто рабски пытаются сохранить свое доминантное положение. <...> Давос — отличное место, чтобы объявить им о том, что их дни сочтены». Он обвинил Facebook в том, что детище Цукерберга лишает нас свободы ума, «без которой людьми можно легко манипулировать — что и произошло во время президентских выборов в США в 2016 году, а потому эта опасность подстерегает нас не только в будущем, но и в настоящем».
Джордж Сорос гордится тем, что благотворительный фонд его имени в свое время сыграл важнейшую роль в развале Советского Союза, установлении однополярного мира и пресловутого конца истории. Теперь же он с горечью констатирует, что американский истеблишмент — самое сердце глобализма — раскололся на два лагеря, а действующим президентом США стал антиглобалист.
В своей предвыборной кампании Дональд Трамп опирался на ряд антиглобалистских утверждений и взывал к рабочему классу, который острее остальных ощущает негативные эффекты глобализации. Тогда еще кандидат в президенты объяснял, что США тратят слишком много денег на поддержку иностранных партнеров, позволяют зарубежным компаниям вытеснять с рынка местных производителей, а китайские и мексиканские рабочие забирают места у американцев. Поэтому среди предвыборных обещаний Трампа было увеличение тарифов на импорт товаров из Китая и Мексики, устранение Североамериканской зоны свободной торговли (NAFTA) или изменение ее формата, выход из Транстихоокеанского партнерства (TPP) и даже из ВТО. Иными словами, Трамп обещал пересмотреть значительную часть международных договоров, на которых зиждется неолиберализм и которые составляют правовую платформу процесса глобализации.
Глобальные проблемы требуют глобальных решений
Глобализация необходима для решения мировых проблем: такие шаги не приносят быстрой выгоды, требуют постоянных вложений и связаны с общим будущим — поэтому их можно делать только сообща.
Экология
Классический пример — глобальное потепление и изменение климата Земли. Чаще всего эти проблемы отрицают именно националистические правительства, преследующие свои частные интересы и предпочитающие краткосрочную выгоду в надежде, что «большие» вопросы за них решат другие страны.
Забота об экологии подразумевает не только отказ от уже работающих финансовых схем, которые приносят баснословную прибыль, но основаны на добыче нефти и газа, а потому имеют «побочный эффект» в виде вредных выбросов в атмосферу. Чтобы улучшить климат, необходимы колоссальные средства: введение в массовое производство экологически чистых технологий, строительство новых мусорообрабатывающих заводов, решение уже накопившихся проблем, таких как очищение океана от гигантских мусорных пятен, по своей площади превосходящих Мексику, — все это требует громадных капиталовложений.
Только совместными, общемировыми усилиями, через выработку международных законодательных норм, создание интернациональных денежных фондов по борьбе с изменениями климата можно добиться реальных перемен. В противном случае отдельные политические группы будут продолжать отрицать проблему, а человечество — двигаться к неизбежной катастрофе.
Боевые роботы
Еще одна, комплексная глобальная проблема, которую необходимо решать сообща, лежит в сфере новых технологий. Пока правительства и корпорации из разных стран не договорились между собой об ограничениях в разработках искусственного интеллекта, над человечеством нависает тень «Терминатора» или «Матрицы», откуда на нас кровожадно смотрят роботы-убийцы, созданные военными разных стран и вышедшие из-под контроля.
Об опасностях ИИ много раз говорили Илон Маск, Билл Гейтс, Стивен Хокинг, Рэй Курцвейл и создатели Google Сергей Брин и Ларри Пейдж, но их алармистской позиции недостаточно, чтобы оградить человечество от всех подобных угроз. Если только США наложат запрет на военные разработки в этой сфере, а Китай откажется сделать то же самое и продолжит строить и совершенствовать военных роботов, вскоре и Америке придется пересмотреть свои позиции, чтобы догонять Поднебесную. В итоге мы можем получить ситуацию гораздо более опасную, чем гонка ядерных вооружений.
Автоматизация и потеря рабочих мест
С искусственным интеллектом и глобализацией связана и другая, еще более реальная проблема. Роботы в ближайшие десятилетия лишат сотни тысяч людей рабочих мест — и это станет основным дестабилизирующим фактором в мировой экономике. По разным данным, около половины ныне существующих профессий будут упразднены в течение 15 лет, и в первую очередь это коснется синих и белых воротничков — то есть рабочих и менеджеров всех уровней и звеньев. Роботы вытеснят людей не только с рынка «черного труда», но и из более технологичных отраслей, где пока еще ценится квалификация: медицина, финансовый анализ, бухгалтерия и т. д.
Человечество уже сталкивалось с такой проблемой во время промышленной революции, когда машины заменили живой персонал на заводах и уровень безработицы резко и драматично повысился. И все же в наше время ситуация кардинально иная: если в XIX столетии можно было уйти с фабрики в какую-нибудь профессию «попроще», то сейчас это уже невозможно, поскольку роботы займут абсолютно все низовые ниши труда. Человек будет эффективнее машины только в высококвалифицированных сферах, таких, например, как software engineering, а это работа для ограниченного количества людей и к тому же требующая специальных навыков, которые нельзя получить быстро.
Правительствам всех стран необходимо будет решать проблемы с переквалификацией и благоустройством рабочего класса сообща, так как иначе это может вызвать неконтролируемые потоки миграции по всему миру, бунты и в конечном итоге войны.