В октябре 2022 года по благословению епископа Рыбинского и Романово-Борисоглебского Вениамина отдел по церковной благотворительности и социальному служению Рыбинской епархии, который возглавляет священник Иоанн Перевезенцев организовал подготовку и посменное дежурство доровольцев в больницах Донецка. Активную помощь в поддержке и организации оказал Бадма Николаевич Башанкаев известный онкохирург, депутат Государственной Думы РФ. Как бывший хирург, быстро оценил обстановку: рук не хватает, помощь нужна любая.В первую смену, в октябре 22 года, священник, бывший хирург из Москвы, поехал сам. Сейчас машина батюшки, два водителя добровольца доставляют гуманитарный груз и семерых добровольцев каждые 7 дней. Рук не хватает, поэтому все навыки востребованы: переложить в приемном раненого на каталку, вымыть руки от земли, и даже подать инструмент в операционной. Кирилл Миловидов попросил добровольцев рассказать, почему они решили поехать в Донецк, что запомнилось, и как этот опыт повлиял на их мировоззрение. Вот рассказ одного из них.
Алексей, столяр. По первому образованию инженер-технолог, по второму экономист. Женат, есть дочь.
– Почему вы решили поехать в Донецк?
– Ещё когда начались первые обстрелы Донецка, году может быть в 2015, какой-то внутренний голос говорил мне, что мне надо туда съездить- чтобы помочь и чтобы увидеть все своими глазами и понять, что происходит.
По некоторым обстоятельствам я тогда не поехал. Но очень внимательно наблюдал, сопереживал всему, что там происходит, молился.
Сейчас, когда всё началось с новой силой, сказал себе “Вот, ты не смог тогда, а сейчас у тебя все есть”.
– Супруга не боялась, что вас убьют?
– Конечно, боялась. Первым ее желанием было не отпускать. Это естественный страх за близкого, но мы оба – христиане, и несмотря на риски, чувствовали призыв отправиться на служение ближнему.
Мы все помолились, причастились, исповедовались. Это было не рядовое событие. Это была другая исповедь. Другая подготовка к причащению. Не было страха. Было понятно, что ты просто готов и едешь это делать, а дальше просто не думаешь об этом. “Делай, что должно, и будь что будет”. Я сделал все от себя зависящее, а дальше Господь управит, где нам и как поступить.
Ещё перед поездкой были небольшие курсы. Отец Иоанн пригласил всех в нашу больницу подежурить в палате интенсивной терапии. Чтобы всем было понятно, что мы едем не какие-то подвиги совершать, а памперсы менять, полы мыть. Если надо – перетащить больного, раненого.
Мы ехали в военный госпиталь в тылу: там раненые, там боль. Ты себе это заранее не представляешь. Если представляешь, то стараешься не фантазировать, чтобы лишнего не было. Ты просто готов встретиться с тем, что тебя ожидает.
– Какие впечатления от Донецка?
– Поначалу сильный контраст с нашими ожиданиями. Потому что мы все настроены на военные действия. Но мы едем по красивой земле. Мы переехали границу, ландшафт меняется, бегают куропатки по дороге, как курицы. Зверюшки, красивые поля, рассвет. Въезжаешь в город, люди ходят по улицам, работают магазины, солнце выглянуло. Но уже начинают попадаться дома разбитые, стоит остов танка, искореженный металл. Много людей в камуфляже и канонада орудий.
– В чем заключалась ваша работа?
– Я был в приемнике, куда в первую очередь поступают раненые, и потом уже их распределяют по отделениям. Первые дни бои на линии соприкосновения были интенсивными и было много раненых, поэтому мы дежурили круглосуточно, поделившись на дневные и ночные смены.
Там очень не хватает персонала. В приемном бабушки работают, пенсионерки или совсем молодые девушки. Она сама худенькая, а ей надо быстро перекинуть на каталку бойца, который весит килограмм сто. И перекинуть аккуратно, чтобы ему было не больно. Простая физическая сила очень нужна. Потихоньку наблюдаешь и находишь свое место, чтобы не мешать тому, то происходит. Ребята работают оперативно: кто-то капельницу ставит, давление меряет, кто-то раздевает и счищает грязь.
Я вообще боюсь крови. Но пока ты работаешь, кровь не сильно пугает. Пока ты в движении, на тебя это не действует, ты слишком занят. Ну, видишь ты эту рану, видишь кость из этой раны, но ты спокоен. Впечатление внутри, несомненно, остаётся. Ты молишься за человека, наверно это дает силы справляться. Позже, когда все уже перебинтовано, вытерто, лишнее выброшено и можно присесть, тогда накатывают впечатления и эмоции.
– Что сильнее всего запомнилось?
Когда привозят бойца с передовой, то одежда, в которой он приехал… Одежда пахнет кровью, потом и землей... Такой очень характерный запах. И ещё порохом. Находясь в мирной обстановке, со своего дивана, ты его не почувствуешь. Но всё перекрывает внутренняя радость от того, что человека довезли, оказали помощь, что он стабилизирован, он в надежных руках. Тебе остается только молиться, чтобы другие силы за него тоже поборолись. Радуешься за людей, которые остались живы. Ты видишь, как они хромая идут до курилки, улыбаются, разговаривают. Видишь, как человек восстанавливается. Твоя помощь, пусть мизерная, твоя молитва, были не зря.
– Говорят, что в путешествие выходишь одним человеком, а возвращаешься немного другим. Поменялось ли что-то в вас?
– Супруга очень внимательно вглядывалась в меня после приезда. Хотела от меня услышать какие-то выводы. Я человек эмоциональный, но это был не тот порог, после которого ты прямо поменялся. Перелом сознания случился намного раньше.
Когда видишь эти посты в соцсетях, фотографии, видишь страдание людей, то начинаешь на эту тему сам размышлять, и мировоззрение меняется. Начинаешь понимать, что для современной войны 1000 километров, это несколько дней быстрого хода. Война идет совсем рядом, в нескольких дня от Москвы и Петербурга. И наш мир, со всем тем, что мы считаем важным, может очень быстро измениться. На войне люди ценят не возможность купить дорогую вещь, а возможность добыть продукты, приготовить пищу, переночевать в тепле. Для нас это ежедневная рутина: поел, поспал, пошел н работу. А на самом деле это большая ценность: ты не на улице, у тебя есть дом, есть тепло, ты поставил чайник, сделал бутерброд.