Павел устал и прошел на кассу и поставил корзину на ленту. На приветствие знакомым продавщицы лишь безмолвно кивнул, отбивая товар. Тучная дама за 50 весело, чуть ли не на весь магазин выпалила: О, сегодня по легкой и звонкий сигнал оповестил о просканированные чекушки водки. Мужчина вновь ничего не ответил. Молча взяв пакет и расплатившись, он покинул магазин. Никуда не торопясь, Павел обрел в свой новый дом из бунга отшибе. Конечно хотел взять алкоголя побольше, но пересилил себя, с него хватит. Он потерял слишком много из-за своего пристрастия к алкоголю. Каких-то лет десять назад Павел, студент политеха и пауэрлифтер любитель являлся завидным женихом. Девушки буквально толпами бегали за ним. Но затем в его жизни пришел алкоголь. Постепенно он не сразу спился и опустился на социальное дно. сперва сокурсниками, а затем с коллегами по работе, а позже ни один свободный день не стал обходиться без пол-литра А когда выгнали с работы за очередную загул, от него ушла жена. Устав а созерцание вечно пьяного супруга, некогда перспективный парень за 10 лет превратился с конченого алкаша. Собрав вещи, он съехал со съемной квартиры в старой и давно не жилой дом, что принадлежал его бабушке и в котором часто гостил в детстве. Тем более квартира ему напоминала о жене и детях, а семье, которую он потерял. Войдя в старый дом, он первым делом откупорил чекушку водки и почти залпом всосал половину. Спустя несколько минут стал заметно легче. Завтра он точно бросят. Хотя так мужчина говорил каждую пьянку. Не включая свет, Павел бесцельно бродил из комнаты в комнату. Его все раздражало, а в первую очередь его положение. Смотря в прошлое, он ненавидел себя и свою слабость к алкоголю. Только из-за неё он теперь оказался в давно пустующем доме на отшибе поселка. На их улице, помимо его избушки и еще парочки хат, в начале все дома пустовали. это такая сельская гетто уральского разлива. Допив остатки водки, он поймал себя на мысли, что хочет еще, но пересили в себя, начал заниматься обычными бытовыми делами. Хватит с него, завяжет с алкашкой и тогда Люба, увидев, как он изменился, вернется к нему, а с ней идите. Так копаясь в себе и прошлом, Павел не заметил, как наступил поздний вечер и за окном стемнело. Закурив, он подошел к окну и посмотрел на улицу. Напротив его дома, через дорогу одиноко стоял почти такой же дом. К своему удивлению он вспомнил, что даже в детстве в нем никто не жил, но при этом ребятишки не торопились наведываться туда. Он их почему-то всегда отталкивал. Да и вообще брошенный дом напротив сохранил все стекла и по сути выглядело жилым. Притом так он выглядел всегда. Ностальгия по детству. Он докурил и отправил бычок форточку, но тут же, приглядевшись за мир, из темных окон заброшенного дома на него смотрел худой силуэт с ярко-желтыми глазами. Павел проморгался. Силуэта уже не было. Что за чертовщина По ходу точно пора завязывать. Собираясь спать, он умылся и почистил зубы, а когда проходил мимо окна, вновь краем глаза заметил два жёлтых огонька. Он резко обернулся, но на сей раз силуэт не пытался скрыться. В темноте оконного проема дома напротив стояла нечто неимоверно худое и с восковым оттенком кожи. Такие отливы он видел у покойных, когда подрабатывал сторожем в морге. Не знаю почему он помахал рукой, но странный силуэт так и стоял неподвижно. Наверное, это и есть так называемая белочка. Сославшись на эту версию, Павел отправился спать. Всю ночь ему снились кошмары. За ним гоняли покойники, чтобы содрать с него кожу, они хватали его своими острыми лапами и тогда тело обжигало нестерпимая боли. А под конец на они все-таки окружали его и насильно вливали в рот водку. Несколько раз за ночь Павел просыпался от собственного крика. сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди или попросту не выдержав бешеного ритма, остановится. А еще мучила дикая жажда. Он тяжело переживал похмелье. Проснулся далеко за полдень. Тремор бил руки и первой мыслью, что посетило его - нужно срочно в магазин за чекушкой. Но он себя остановил, а то и не такое привидится. Весь оставшийся день он убирался, как мог, приводил хату в порядок. К вечеру похмелье стало отпускать. Теперь он и курил и ел без тошноты. И когда позабыл о своих кошмарах, они вернулись. Проходя мимо окна, мужчина невольно посмотрел на соседний дом и тут же остановился. вновь черный силуэт с желтыми глазами смотрел на него, но на сей раз он был не один. Из соседнего окна той же хаты на Павла глядел такой же силуэт, тоже неимоверно худо и с неживой кожей. Недолго думая, мужчина схватил телефон и набрал 0,2, не отводя взора от странных существ. После нескольких гудков ему ответили. Запинаясь и путая слова, Павел эмоционально повествовал суть вопроса. На той стороне долго молчали, а затем устал и знакомый голос заговорил: Синяк, ты что ли Ты что там за бормотуху пьешь Белку что ли словил Еще раз позвонишь из-за этой фигни, я тебя мигом диспансера пропишу. Ты бы, Паша, пить бросал, тебе уже всякие чудики мерещится. Послушай моего доброго совета. Если ты бухать не прекратишь, то не только силуэта в окнах увидишь, но скоро и черти на столах за пляшут. и связь прервалась, а с той стороны послышались равнодушные монотонные гудки. Он обречен на поджав губы, опустил руку с телефоном, а затем, печально выдохнув, не глядя в окно, прошлёпал до кровати. Возможно Витя или как он звал бывшего одноклассника. Видос был прав, а это всего лишь алкогольный
делирий. Павел устал, разделся и лег спать, еще больше расстроенный, что среди земляков получил незавидное прозвище Синяк. Паша Синяк, и это в 32 года. Он по уши укутался в одеяло и постарался уснуть, а жёлтые глаза огоньки внимательно следили за ним. Как ни странно, ночью он спал как младенец с нами. Помнил, помнил только, что снилось ему что-то приятное, наверное, любые дети. Борясь с остатками похмелья, весь день наводил порядок, даже осмелился и позвонил бывшему начальнику. Тот согласился принять его обратно на работу, но только при предоставлении справки о кодировке. А потом они долго беседовали, и Саныч говорил, какой Паша хороший работник и мастер на все руки, Главное, лишь бы не пил. Настроение поднималось, он еще не совсем и потерянный человек. Так незаметно и пролетел день, а затем и вечера. С наступлением сумерек он вспомнил про существ с желтыми глазами, или это все-таки глюки Но вскоре они явили себя вновь, и теперь их вновь стало больше ровно на одного. Из первого окна на него смотрел один, а со второго два. При том могло показаться один выше другого. Они просто смотрели в сторону дома Павла и ничего не делали. Он хотел было позвонить вновь в полицию, но передумал. Ему не верили. Да если честно, он сам не до конца верил своим глазам. Что только не увидишь по белочке там есть. От тревожного чувства он лег спать, но перед этим проверил двери, она была закрыта нового замка. Проснувшись в полдень, решил наведаться к соседям. Может Павел не один видит что-то странное по ночам. Как назло, единственными жителями улицы на отшибе оказались такие же алкаши, как и он. Они радостно впустили его, надеясь на халявную выпивку. После недолгих расспросов соседи заверили, что ничего ни разу не видели и тем более дом заброшен. столика, сколько они себя помнят. А чтобы ему не казалось всякая ересь, начали настойчиво предлагать выпить. Паша, да ты просто гонишь с белки. Тебе нужно просто немного выпить. Дозу постепенно уменьшай и всё. Можем даже сейчас начать лечение, - с видом знающего человека разглагольствовал красным мордой Вадима в прошлом камазист. А нынче обычный. Я первый раз вообще пляшущих чертей видел, А похмелился и норм. Так что, может до магазина и, как говорится, начнем лечение. Паша наотрез отказался. теперь ему было противно подобная компания. Хлопнув дверью, мужчины покинул обитель зелёного змея, послав соседей на три буквы. Ему не поверили даже они. Матеря всех, на чем стоит божий свет, он быстро шел домой. Несколько раз ему хотелось плюнуть на всё и упиться до беспамятства, но собрав всю волю в кулак, Павел шел до своей хата с каждым шагом дальше от магазина и уже когда отворил калитку, посмотрел на заброшенную дому. Я остановился. Заросший до подоконника в траве, он одиноко смотрел на единственного живого человека в радиусе 200 метров. Месяц в выборе Павел все-таки решился и пошел в сторону мистического дома. Запутанная в траве калитка не сразу, но поддалась, и он вошел на чужую территорию. Словно вор, Паша крался по чужому двору, постоянно оглядываясь и прислушиваясь. Сухие половицы отозвались жалобным скрипом, и мужчина оказался перед входом в пугающий дом, но войти не смог. На двери висел ржавый амбарный замок. Дернув несколько раз тяжелая навесное устройство, он убедился, что его не открывали довольно долго. ржавчина будто въелась. Он постучал и, приложив к двери уха, прислушался. Ответом стало давящая тишина. Пожав плечами, мужчина решил обойти дома. И вновь он крался, кое-как пробиваясь через заросли травы и вглядываясь в каждое окно, но кроме кромешной темноты и его глаза ничего разглядеть не могли. На третьем окне он уже материл себя за глупость идеи. И тут он вздрогнул от неожиданности, а затем, выругавшись, улыбнулся. Его напугала гулкая воронья карканье, неожиданно прервавшая тишину. Павел огляделся в поисках птицы. Черный и крупный ворон царственного восседал на ржавом коньке старого сарая. Он ленно открыл клюв, но на сей раз донесся непривычный звук, а некий хриплый и неестественный - стрелка. От звука стало жутко. Паша взмахнулся на птицу, и та, кратко каркнув, улетела. А когда мужчина повернулся обратно к окну, то ледяной холод ужаса волной накрыл его. На уровне его лица на него смотрел кто-то из темноты брошенного дома. Глаза горели желтым огнем, а пасть растянулась в зловещие улыбке, оголив длинный и тонкие зубы. Больше походившая на клыки летучей мыши кожа имела зеленоватую гамору с неестественно жёлтым оттенком. Да и вообще складывалось ощущение, что кожа не подходила телу. местами болтали складки, а в других областях натянута. Почти до разрывов, и их разделяла лишь оконное стекло. Вопя от охватившего ужаса, Павел побежал в сторону дома. Несколько раз он упал, запутавшись в зарослях травы, и в этот момент ему казалось, что запрыгнет на спину и вонзит шею острый и длинные клыки. Но этого не последовало. За ним никто не гнался, хотя он мог поклясться, что отчетливо слышал некий скрежет, будто по стеклу привели чем-то острым. Он забежал домой и дрожащими руками закрыл двери, но оба замка. Тут же чересчур посмотрел на соседский дом, но в окнах никого не было. Павел порядка двух часов дрожал от страха и вздрагивал от любого шороха. Он терялся в догадках, как же ему поступить. Денег у него особо не было и съехать некуда. Друзей у него кроме алкашей нет, да и в этих тварей ему никто не поверит. Белая горячка и всё. На этом финал. Может добровольно сдаться в психдиспансеров Нет Тогда он испортит будущее своим детям. на всю жизнь поставят клеймо. Ладно, если отец, но если он и психически болен, то ни о какой карьере речи быть не может, особенно в армии или структурах. Нужно взять себя в руки, если не для себя, то хотя бы для сыновей. Успокоившись, Павел решил просто наблюдать, но ничего не предпринимать, как бы глупо это не казалось. Он все надеялся, что это обыкновенный алкогольной делирий. А ночью в окна смотрели уже пять твари и у всех хищно горели глаза. Они, не двигаясь, наблюдали за ним. Просто стояли и смотрели, а он сквозь старый тюль смотрел на них. Но пока они просто следят за ним, ему ничего не угрожает. В эту ночь Павлу снилась его покойная бабушка. Он вновь был маленький, а она наливала ароматный чай и намазывала на ломте домашнего хлеба малиновое варенье. Бабушка что-то долго рассказывала про свою молодость и про то, как раньше было лучше, а затем незаметно перешла к болезням кожи. После каждого ее слова в доме становилось темнее, и вскоре мрак поглотил все, кроме их стола и их самих. А затем бабушка наклонилась к нему и, оголив острый и длинные клыки, скрипучая прошептала: Машенька, а ты знаешь, как неудобно чужая кожа. После этого он проснулся в липком поту и от собственного крика. Дисплей телефона показывал ровно 4 утра. Павел поднялся с постели и закурил. Посмотрел в окно. Твари стояли все там же и смотрели на его дом. Самое странное, они уже не вызывали страх, они стали как бы картиной, атрибутом уличного пейзажа. Стоят и стоят, Главное, что никак не проявляют себя, но для чего-то же они следят за ним. Копаясь в мыслях, мужчина возвратился ко сну. А за следующую неделю количество тварей начало расти чуть ли не в геометрической прогрессии. Это уже явно был не алкогольный делирий. может быть шизофрения Павел сам до конца не верил своим глазам. Наличие существ стало чем-то обыденным, чем-то неотъемлемым в его серой жизни. Он не раз спрашивал себя, почему не сбежит или не позовет свидетелей, чтобы хоть кто-то увидел этих тварей, но ответит на это не мог даже себе сам. Может, в глубине души он боялся, что существа окажутся плодом его больного воображения и тогда действительно, привет, путевка в диспансера. А этого допускать нельзя, ведь у него дети, их жизнь только начинается. И так вдоволь насмотрелись на отца алкоголика. Когда стемнело, он с сигаретой подошел к окну и посмотрел на соседний дом. Твари было не меньше двух десятков. Они, словно куча птенцов, сбившись в узком пространстве, сверлили его своими горящими взглядами желтых глаз. И тут произошло то, что Павел до этого не видел. Один из силуэтов поднял руку и указал на его дом кривым и худым пальцем, и все остальные зашевелились, а затем один за другим пропали во тьме дома. А от удивления и страха парень чуть не выронил сигарету, затушив об подоконник. Промахнувшись мимо пепельницы, он с трепетом ужаса наблюдал за развитием событий и вскоре, кратко вскрикнув, вздрогнул. Дверь брошенного дома от мощного удара распахнулась, и вырванный замок улетел куда-то в заросли травы, и твари повалили на улицу. Они вздрагивали и переламывались, казалось, что каждый шаг ему давался с трудом, будто они только учатся ходить. Их кожа отливала желтым воском. Но самый ужас на Павла наводили их кисти рук, заканчивающиеся худыми пальцами с длинными когтями. Выйдя из первоначального ступора, он рванул за оружием и ничего умнее не придумал, как схватить кочергу. В испуге он не знал, куда положить подготовленный на всякий случай топор, а про кухонный нож вообще забыл. Страх в одночасье вывел из строя его нервную систему, и его разум в одну секунду окутал туман. В панике он действовал неразумно, и вместо того, чтобы воспользоваться моментом и открыв дверь, убежать, он, крепко зажав кочергу в руках, встал в центре комнаты, ожидая развития событий. Повисло гробовая тишина. Мужчина слышал только учащённый такт своего сердца и свое прерывистое и напуганное дыхание. И вскоре чёрное силуэта начали появляться в окнах его дома. Они облепили избу, словно мухи свежей труп. Их жёлтые глаза все как один смотрели на Павла, а он дрожат ужаса что-то не связано, кричал и переводил взгляд nо на одно окно, то на другое. Но твари атаковать не торопились, они просто смотрели на него, будто изучая. Существа порой вздрагивали, склоняли головы из стороны в сторону, а некоторые из них скребли когтями по стеклу, но входить не решались. Так длилось не менее пяти минут, и когда Павел решил, что твари, подобно вампирам, не могут войти в дом без приглашения, один из них поднял руку и, растянув широко пасть, хрипло прострекотало. так же, как и тот ворон. пересмешник прострекотал довольно громко, а этот леденящий душ и звук Павел услышал, несмотря на то, что находился внутри дома, и разбитые стекла посыпались на полхата. Твари ломились внутрь одной единой волной, не боясь ни порезов, ни ударов кочерги. Павел отбивался изо всех сил, но все попытки оказались тщетны, казалось, что они вообще не чувствуют боли. Хрипло стрекоча, они повалили его на пол и прижали, лишив возможности двигаться. Одна, не спеша и дергаясь, подошла к двери и, размахнувшись, выбило ее одним мощным ударом ноги, впустила остальных, окружив вопящую жертву. Они рассматривали его, как небывалую диковинку, принюхивались, ощупывали его лицо. А затем в комнате показался странный силуэт. Он трясти больше других, а его тело не имело кожи. Новорожденное создание будто мерзло. Существа все разом посмотрели на Павла, и он закричал, срываясь на хрип от ужаса и боли. Длинные и острые когти вонзились в его плоть, но не глубоко, достаточно, чтобы снимать кожу с точностью хирурга. мастерски снимала покров с мужчина, а нарезала будто по контуру, и вскоре кожа была снята одним целым костюмом. Монстр протянул его дрожащему, и тот надел его на себя. Кожа Павла села на существо довольно криво, неказиста, но довольно. Обладатель что-то хрипло прострекотал и, покинув дом, вышел на улицу. Шел он, качаясь и вздрагивая, и казалось, что он только учится ходить, ходить как люди и носить людскую кожу, чтобы быть похожим на людей. А затем, получив то, что хотели, твари отпустили умирающего Павла и покинули его дому. Он уже не кричал, он глухо стонал от боли, заливая деревянный пол кровью. И перед смертью ему уже не было страшно, ему было печально и одиноко. ему было жаль, что ему так никто и не поверил. А самое скорбная, что не поверил самому себе, неверия породила очередную твари, одетую в человеческую кожу.