Мария Степановна Князева вошла в дом и поняла, что в состоянии сделать всего несколько шагов. Ну, может быть, еще хватит сил на то, чтобы раздеться. От нервного напряжения кружилась голова. Она подумала о том, что надо, надо было остаться ночевать у дочери! Здоровье уже не то, чтобы вот так вот прыгать по всему городу и подбрасывать улики, спасая родное чадо. Она наклонилась, чтобы снять с себя обувь, и в этот миг стены вдруг как-то странно покачнулись и она упала, ударившись боком о ножку табуретки. Она попыталась сесть, но стены, а с ними и пол крутились и плыли куда-то в сторону, так что становилось непонятно, где тут верх, а где низ. А еще ее тошнило и она вновь стала надевать обувь, чтобы хоть ползком, но добраться до соседей! Кружение не прекращалось, и она стала продвигаться к дому Ани действительно ползком, благо было уже темно и никто этого не видел. Там, где дорожка шла вдоль забора, двигалось легче – можно было встать и идти, крепко держась за доски. Ее все еще мотало из стороны в сторону, особенно когда она поднимала голову вверх – тогда ей казалось, что звезды носятся вокруг словно в космическом вихре. Она боялась одного – возможно, Римма Сергеевна уже легла спать, а внучка ее ночует в городе. Но только Аня так ждала приезда бабушки, что вряд ли оставит ее здесь одну. Наконец, Князева добралась до соседского крыльца и постучала. Ночной стук отозвался чуть ли не на всей улице. Ей открыла Аня, она еще не спала. Узнав, в чем дело, она предложила Марии Степановне остаться на ночь у них и немедленно вызвать «скорую». Но Князева была непреклонна – никаких врачей, и – домой, немедленно домой, уж слишком экстремальные события произошли в ее семье и ей необходимо находиться у себя на боевом, так сказать, посту, а то вдруг нагрянут дочка с Игорем и привезут какую-то неожиданную информацию? Но поскольку она боится в таком состоянии находиться дома одна, то и просит Аню побыть с ней хотя бы некоторое время, пока ей не станет лучше. Проснувшаяся Римма Сергеевна снабдила их необходимыми лекарствами и помогла внучке довести соседку до дома.
Аня сидела у постели Марии Степановны и тихо рассказывала ей о театре, спектаклях, которые они ставят, о своей жизни, о Глебе… Князевой потихоньку становилось лучше. Она даже спросила у Ани, передала ли ей Римма Сергеевна нож… Девушка посмотрела на нее как-то странно и только кивнула. Мария сообщила, что выловила его в речке, но никому об этом не сказала и не скажет. Аня вновь кивнула. Понимая, что от нее ждут объяснений, она вознамерилась было уйти домой, но тут раздался стук в дверь. Обыкновенный стук, не тихий и не громкий, даже какой-то осторожный, но обеим женщинам стало от него нехорошо, неуютно… Обе подумали об одном и том же – им грозит опасность! Потому что свои так стучать не будут, они прежде крикнут, известят о своем приходе так, чтоб в избе услышали, кто идет, и не волновались. А чужим в такую пору делать здесь нечего. А если есть чего, значит, человек блюдет свои интересы, а не их… В общем-то, дверь у Князевой крепкая, может выдержать и сильный натиск, но вот окна… Отодрать ставни, разбить стекло особого труда и не надо, а только наглость да ненависть… Или же беспредельная тупость, когда хозяев могут убить и за бутылку водки.
- Подойди к дверям, спроси, кто, - прошептала Ане Мария Степановна.
Аня так и сделала.
- Да я от соседей ваших, - четко произнес мужчина, от голоса которого Князева похолодела и в страшном волнении чуть не сползла с постели. – Поговорить мне с вами надо, хозяйка! Так что вы уж, пожалуйста, откройте!
Он старался говорить спокойно и доброжелательно, но в голосе его все равно чувствовалась угроза. В глубоком, глуховатом голосе, который Князева уже слышала сегодня! Водитель бандитского джипа… Нет, нет, ошибки быть не могло, это исключено, потому что она только слышала, но не видела этого человека! А в таких обстоятельствах запоминаются все оттенки голоса, его нюансы… Кажется, что и нотка-то каждая окрашивается в определенный цвет… Когда видишь человека, такого не бывает.
- Это бандит, Аня. Бандит! – зашептала Князева. - Он, видать, к дворцу-то не поехал вместе с другими Комова убивать, получился не при деле, да кое-что и скумекал… Заговори ему зубы малость, скажи, чтоб подождал, а мы с тобой – в убежище мое! В подземный ход!
Все это Мария Степановна шепотом выложила на одном дыхании и стала одеваться. Аня же не могла понять, про какой это ход говорит ей соседка и все ли в порядке с ее головой. Князева это почувствовала.
- Да ты не думай, что у меня бред какой-то начался! Подземелье тут есть настоящее! Иди к бандюге-то, иди, разговаривай! Мы так просто не сдадимся! Не на тех напал! Как хорошо, что ты всегда носишь с собой мобильник!
Аня вновь подошла к двери и, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно, сказала:
- Так поздно же… Какие сейчас разговоры? Спать надо! Вы меня разбудили.
- Извините, хозяйка, но уж вы все-таки мне откройте! Спросить вас кое о чем надо… От этого, может, жизнь человеческая зависит…
- Жизнь? А что, кому-то плохо?
- Очень плохо!
- А вы из какого дома-то пришли? От кого?
- Да тут вот… Из крайнего. Вы меня не знаете, мы недавно здесь…
- Недавно? Это там, за мостом, что ли?
- Ага. За мостом. За ним.
- Ну, раз так… Но я не медик!
- Да вы откройте, я все объясню!
- Хорошо. Только вы уж потерпите, пожалуйста, я оденусь. Хорошо?
- Хорошо, - нехотя ответили за дверью.
Женщины тихонько прошли в комнату, Князева взяла фонарик, откинула крышку погреба и они спустились вниз, запершись изнутри. Отодвинув ящики с морковью, они освободили себе путь. В хорошее время Аня непомерно удивлялась бы всему, что видит перед собой – такого она не встречала ни в одном кинофильме, не говоря уже о пьесах, но сейчас было не до этого. Сделав всего несколько шагов, они вновь услышали стук в дверь. Теперь он был громок и нетерпелив. Они молча пробирались вперед. Уже в конце подземного хода, перед выходом наружу, когда бандит не должен был услышать их голосов, они позвонили Комову – по тому же номеру, которым всегда пользовалась Мария Степановна. Надежды на то, что Владимир Иванович еще на работе, почти не было – как-никак, ему пришлось пережить покушение на себя. Но трубку подняли тотчас же, причем чувствовалось, что в кабинете начальника, несмотря на позднее время, было много народу – слышались разные голоса.
- Осокин слушает!
Аня объяснила все быстро и толково – и где они находятся, и какая опасность им грозит. А Мария Степановна добавила, что днем на берегу бандитов было четверо, а возле ДК – трое, и этот недостающий, шофер, как раз сейчас здесь… Сомнений нет – он пришел не разговоры разговаривать, а мстить! Что-то заподозрил, а что, они не знают…
Оказывается, это сообщение слушал и Владимир Иванович. Он спросил, как женщины себя чувствуют. Узнав, что им трудно дышать, поинтересовался, можно ли выбраться из подземного хода наружу, в безопасное место, а когда услышал положительный ответ, посоветовал им сделать это как можно быстрее и тихо отсидеться минут двадцать, а за это время они сумеют подъехать, потому что машина уже в пути! Естественно, Аня назвала ему номер своего мобильника.
Князева давно не вылезала из подземного хода с этой стороны и теперь осторожно отодвигала куски фанеры, картон, доски, загораживающие и маскирующие выход. В подземелье ворвался свежий воздух, стало легко дышать. Но прежде чем вылезать наружу, женщины прислушались. Ведь вполне возможно, что безопаснее-то им тут, под землей! Может, этот отморозок, не дождавшись, когда ему откроют, решил прогуляться к речке и услышал голоса из-под земли… А теперь затаился и ждет, когда оттуда кто-нибудь покажется… Но эти страхи оказались напрасными, потому что через минуту-другую они услышали, как незваный гость уже не стучит, а колотит в дверь! Они выбрались на поверхность прямо в высокие заросли крапивы, сели и вновь стали прислушиваться. Раздался звон разбитого стекла. И вдруг они услышали знакомый голос:
- Это кто ж там хулиганит, а? – спросила Римма Сергеевна.
Видимо, она вышла на свое крыльцо.
- Цыц! Без тебя разберемся! – прокричал бандит.
Было слышно, как Римма Сергеевна захлопнула дверь. Женщины с облегчением вздохнули – хоть за нее не надо волноваться! Правда, потом-то они узнали, что она вылезла в окно с другой стороны дома и побежала по поселку скликать народ.
А между тем вслед за разбитым стеклом на землю стали падать какие-то предметы. Женщины не могли понять, что там происходит.
- Поленницу, что ли, разбирает, - прошептала Князева. – Но зачем?
Раздалось несколько тяжелых ударов. Били по бревнам избы. Затем в воздухе тяжкой тучей повис вопрос:
- Ну, не выйдешь сама, стерва? Тебя вывести, а?
Видимо, молчание хозяйки довело его до бешенства, потому что со словами «Сейчас тебя выкурю!» он вдруг что-то поджег – вероятно, поленья, сброшенные в кучу. Взвился яркий факел. Впечатление было такое, словно горит дом!
- Спалит ведь все, гад! Спалит! О, господи!
И Князева кинулась было к дому, но Аня ее удержала и вдруг стала говорить про нож и про то, что она не убивала…
- А хорошо, если бы он у нас сейчас был! Мало ли что, - сказали они почти одновременно и, несмотря на трагичность момента, рассмеялись. А из дома между тем раздавался звон разбитой посуды и стук падающей мебели – бандит, очевидно, орудовал уже там.
Между тем к костру во дворе стали приближаться люди. Пророкотало несколько машин, причем они не стали въезжать на мост, а свернули в поселок. Аня подумала, что теперь ей, по крайней мере, можно осторожно подойти к дому Князевой и встать рядом с остальными соседями, чтобы знать, что же там происходит. Но неожиданно до них донеслись какие-то команды, крики, выстрел, чей-то визг, а потом наступила относительная тишина. Ясно было, что это действовала милиция. И вдруг недалеко от себя они услышали голос Карпушкина:
- Анна Николаевна! Мария Степановна! Где вы тут? Это я, Александр Сергеевич, ваш старый знакомый. Сообщаю, что бояться вам больше нечего. Я стою на тропинке, которая ведет к реке. Можете спокойно выходить из укрытия.
- С поднятыми руками? – спросила Аня.
- А как хотите, лишь бы вы были живы и здоровы! Я готов вас обнять, расцеловать! Потому что сегодня вы помогли нам взять целую банду! Сейчас – их последнего представителя…
Мария Степановна и Аня вылезли, наконец, из своей крапивы и Карпушкин их действительно расцеловал! Аня тут же бросилась домой, Карпушкин еле остановил ее, чтобы вручить специально захваченный с собой запасной фонарик.
- Ну вот, то в убийстве нас подозревали, а то в щеки чмокаете, лобызаете, - проворчала Князева.
- А подозревать – это наша профессия, - весело заявил Карпушкин. И тут же заметил: - А здорово это вы придумали! С подземным-то ходом!
- Да это еще мой дядя… Смерчи тогда у нас бушевали. А он – бывший шахтер, в Караганде работал. Вот ему и пришло в голову сделать нам такое убежище.
- Молодец дядя! А знаете, кто ваш подземный ход сумел вычислить? И этот потрясающий секрет рассекретить? – спросил он.
- Хм… Знать – не знаю, но думаю, что Орлова. Уж больно ушлая баба!
- Точно! Она!
Вдруг Карпушкин приостановился и заметил:
- Надо же! Лопухи-то здесь как разрослись! Даже тропинку загораживают!
- Да уж, - согласилась с ним не подозревающая никакого подвоха Князева. – У нас тут они всегда огромные, прямо хоть вместо зонта в дождик бери…
- Удивительные лопухи! Может, нигде больше таких и нет…
Фонарик скользнул по лужице, сиявшей, словно стекло… Князевой вмиг стало холодно и неуютно… Бутылка в лопухе… Ах ты, боже мой! Она заставила себя не паниковать, а сначала разведать, куда клонит этот Пушкин…
- Так уж и нет! Да в городе, на окраинах, например, полным-полно!
- Да? Надо же, Мария Степановна… А я вот был недавно возле новых домов, так ни одного лопуха не нашел!
Все ясно. Только не надо раскисать и сдаваться, сказала себе Князева. В конце концов, она сегодня героиня! Да и не только сегодня.
- А и на что они вам, Александр Сергеевич? Вы – человек молодой. Вам нужно изымать незаконно нажитые деньги да награды получать за пойманных преступников. Так ведь?
- Да так-то оно так… Только я – человек дотошный, мне хочется, чтобы все преступники-то, Мария Степановна, все без исключения были наказаны…
- А так не бывает! Вы – человек умный и должны знать, что если за мелкой рыбешкой погонишься, крупную проворонишь! Значит, за мелочевкой гнаться и не надо.
- Ну, судя по тому, как все получилось, вы правы. Но если по совести, то вы не можете быть правы!
- А если б я жила по чести и совести, то даже чужие разговоры не смогла бы подслушивать! И вам помогать! И сколько бы людей хороших полегло! Признаюсь, я видела в этом захватывающее приключение! Я была как разведчик в стане врага! Хотя меня никто туда не засылал! Все ведь делала на свой страх и риск! А для этого нужны были хитрость, изворотливость, врать приходилось напропалую, скрываться, убегать, как я из больницы убежала! Но мне это все нетрудно было делать, у меня состояние духа такое… А состояние духа, между прочим, передается по наследству…
- Вы так философски и поэтично об этом рассуждаете… И почти меня убедили в своей правоте. Почти. И я склонен думать, что возле новых домов тоже растут такие лопухи… Но мне очень хочется знать, можно ли… избавиться от такого состояния духа, а?
- Ну, во мне-то он уже давно закрепился… А другим – можно. Другие избавятся, я вас уверяю!
- И больше у нас не будет проблем с лопухами?
- Никогда! – отчеканила Князева, понимая, что ее доченька отпущена на свободу!
- Да, таковы издержки нашего производства, - сам себе пробурчал Карпушкин и подвел, наконец, Князеву к ее собственному дому с разбитыми окнами и спаленными дровами.
- Господи, да как же я ночевать-то тут буду, Александр Сергеевич? – спросила она.
Карпушкин извинился перед женщиной – оказывается, они хотели сразу вставить ей стекла, но все стекольные мастерские оказались закрыты. Он пообещал, что окна ее на следующий день будут как новенькие! И предложил отвезти ее на ночь к дочери. Но тут к ним подошла Римма Сергеевна и уговорила Князеву ночевать у них.
Карпушкин не спеша ехал в город. Ему безумно хотелось поговорить с дочерью Князевой. И повод-то какой! На ее мать было совершено нападение… Ему нужно было убедиться, что эта девица, оставшаяся благодаря хитрости и особым заслугам собственной матери без наказания, не ограбит, например, банк! А что? Ведь это состояние духа неизбывно и зовет к новым свершениям. От него трудно отказаться, подавить его в себе почти невозможно. Выход есть, вот об этом Карпушкин и хотел поговорить с Асей – это состояние духа вполне возможно употребить на рисковое, но вполне законное дело! Тут нужен полет! Рывок, равноценным авантюре! И негоже унижать свой дух конфликтами с законом! А таким рывком стало бы, например, открытие своего детективного агентства! Или создание какого-то сногсшибательного художественного произведения! Интересно, приходило это когда-нибудь в голову Асе или нет? Эх, как ему не хватало сейчас Валентины! Вместе бы направиться к этой Асе…
Александр Сергеевич, специально не посмотрев на часы – время-то позднее, позвонил Орловой прямо из машины. Она еще не спала, выслушала его рассказ и приняла предложение. Через несколько минут он был уже возле ее дома. В ожидании Орловой он связался с коллегами, допрашивавшими бандита. Тот категорически отрицал свою причастность к банде и утверждал, что действительно накануне возил на речку в Косой ручей незнакомых людей, которые хорошо ему заплатили. Пассажиров было трое, они выпили на берегу и он отвез их обратно в город. Затем якобы взялся подвозить уже других людей – хотелось подзаработать! Им надо было ехать в ту же сторону, и когда машина оказалась на мосту, он увидел женщину, подбиравшую на берегу оставленную его прежними пассажирами бутылку из-под водки… А потом он услышал по телевидению про подкоп в гараж Ходынского и там фигурировала эта самая бутылка… А он – человек весьма любопытный. Вот и пришел вечером к этой собирательнице стеклотары, чтобы узнать, каким образом бутылка перескочила из поселка к новым домам? На вопрос, почему задержанный решил, что это одна и та же бутылка, он не дал четкого ответа. Его показания яснее ясного говорили о том, что он знает бандитов! Но сам он этого нюанса, кажется, не сознавал… Да, недаром они не взяли его с собой, когда пошли убивать Комова!
На звонки в дверь Князевой-младшей долго не отвечали. Зато потом дверь распахнулась сразу, хозяйка не спрашивала, кто это к ней рвется в столь поздний час – вероятно, увидела их в глазок, отчего Валентина предположила, что Ася знает о ее походе в соседям и в страховое агентство. Они представились девушке.
- Извините, Ася, что мы вас потревожили. Но причина уж очень серьезна – покушались на жизнь вашей матери. С ней все хорошо, она сейчас у соседей, у Горевой, - оповестил ее Карпушкин.
Ася в волнении села на стул, забыв пригласить сделать то же самое нежданных гостей. Она молчала. К горлу подступил комок, глаза наполнились слезами.
- Вообще-то это ведь вы виноваты в случившемся, - безжалостно заявила Валентина.
Видя немой Асин вопрос, тему продолжил Карпушкин:
- Это сделал последний член банды. Ваша мама подслушала их разговор на берегу и предупредила нас о покушении на Комова… Что-то он, видимо, заподозрил, что-то ему показалось не так… И, доставив своих пассажиров по назначению, он не стал терять времени даром, а вернулся и проследил за вашей матерью… Он увидел, как она подбирала бутылку, из которой бандиты пили. В этом нет ничего особенного – многие так делают, чтобы сдать тару в приемный пункт и заработать. Но позже, услышав сообщение о причастности своих дружков или хозяев, мы пока не знаем, к происшествию в гараже и поняв, что там фигурирует эта бутылка, он решил найти вашу мать и выяснить отношения. У него, думаем, было много вопросов. Но мама ваша сразу узнала его по голосу и не впустила в дом. Они с Анной Николаевной Горевой, которая тоже находилась в вашем доме, скрылись известным вам путем… Думаем, разбойник был немало удивлен, когда обнаружил, что дом пуст…
- Слава богу! Хорошо, что они успели…
- Ваша мама в этой истории с бутылкой подвергла себя немалой опасности… Ради вас, - заметила Валентина.
Ася и не пыталась делать вид, что ничего не понимает.
- Ради меня… Но я на это могу смотреть и несколько иначе. У меня получается. Ради нас всех! Такие гниды, как Ходынский или ваши бандиты, вообще не должны ходить по земле! А разве вы в состоянии очистить от них общество своими законными методами? Я, конечно, многого боюсь и мне хочется всегда быть свободной и счастливой, но если люди придумали хитроумный, захватывающий способ изъятия криминальных денег – так ли уж это плохо? Такое ли это преступление?
- Звучит очень патриотично! – сказала Валентина. – Но только почему-то деньги в подвале из-за этих огромных плит доставала я! С помощниками…
- Да! Просто я… Я была еще не готова… Но я бы обязательно к этому пришла! И даже продумывала, как. Я ведь часто бываю в этом подвале, вся округа знает. И вот «случайно» я бы вдруг заметила, обнаружила эти деньги… Ну, там много мелочей разных можно наворотить…
- Это интересно, - отметила Валентина.
- Да моя бы воля, так я бы разрабатывала специальные планы отъема денег у подпольных миллионеров! Такие бы сцены закручивала!
Валентина призналась себе, что когда она была моложе, ее тоже не раз посещали подобные мысли. Какое созвучие! А ведь все ее помощники – из таких вот одержимых своими авантюрами, направленными на спасение не просто мира, а целой Вселенной. Она любит таких людей. Они все смелы и талантливы. Только всегда есть вопрос – куда они повернут свой талант? Грани так хрупки…
Они еще довольно долго пробыли у Аси и говорили… о гранях.
На фото - картина Петра Солдатова.
