О "МАСТЕРАХ" Андрея ВОЗНЕСЕНСКОГО. И НЕ ТОЛЬКО...
В этом году Андрею Андреевичу Вознесенскому исполнилось бы 90 лет. Прекрасный, конечно, повод поговорить о его жизни и творчестве, но нынешняя публикация несколько не об этом. Она, да и то косвенно, коснется лишь одного его произведения, с которого, собственно, и состоялось признание поэта во всесоюзном масштабе, - поэмы «Мастера». Очень надеюсь, что читатели блога «Мастеров» читали (прочтите, кто не читал, это не займет много времени и даст вам возможность или согласиться со мной, или вступить в спор), потому лишь вкратце сообщу о том, что послужило поводом – только поводом! – для написания этой поэмы.
История…
1552 год. Воротынский, Шереметев, Головин ведут русские войска на Казань, но фактически взятием города руководит сам государь – Иван Грозный. Начало октября, ночь. В золотых доспехах он молится в походной церкви и ждет того сигнала, который должен стать определяющим: его минеры заложили 240 пудов пороха под стену крепости, сразу после подрыва передовые полки должны через пролом войти в город. «Помоги, Господи, - шепчет царь, - я умею быть благодарным»… В этот миг раздается взрыв страшной силы, казаки и стрельцы врываются в город и начинаются тяжелейшие уличные бои…
В честь этой славной победы Иван Грозный принимает решение возвести в центре столицы церковь Святой Троицы. Ее ставят, деревянную, однако вскорости быстренько разбирают и там же строят уже кирпичный Собор Покрова Пресвятой Богородицы что на Рву. Позже он получил имя Василия Блаженного – из-за придела, построенного над могилой этого человека, причисленного к лику святых. Но это будет позже, а пока царь распоряжается найти архитекторов, строителей. Нужных специалистов находят, работы идут споро, и в 1561 году собор освящают…
Версии
В XVII веке в Москву прибывает голштинское посольство, одним из членов которого является историк, писатель, путешественник Адам Олеарий. Человек любопытный, наблюдательный, он ходит по городу, делает зарисовки, описывает архитектурные особенности столицы, посещает все ее две тысячи церквей, но особо отмечает одну, поразившую его своей красотой, не виданой нигде ранее. Вернувшись домой, он в 1647 году издает книгу «Описание путешествия в Московию», где есть такие строки:
"Вне Кремля в Китай-городе ... стоит искусно построенная церковь.., строитель которой, по окончании ее, ослеплен был тираном, чтобы уже впредь ничего подобного не строить".
Вот от этого источника от этой даты и родилась собственно легенда о том, что Иван Грозный подобным образом расправился с зодчими, дабы они не смогли нигде больше повторить свой шедевр, тем более возвести храм, который был бы еще краше. Книга эта разошлась по всей Европе, и вся Европа, естественно, приняла за чистую монету информацию Адама Олеария, которую тот якобы почерпнул из самых надежных источников. Чехи, румыны, испанцы… стали дублировать историю с ослеплением мастеров каждый на свой лад, итальянцы даже договорились до того, что никто в дикой Московии, естественно, здание такой сложной архитектуры построить не мог, сделал это их земляк, и именно его ослепил русский царь… Легенда вокруг строительства Собора Василия Блаженного была на Западе живуча и в XVIII, и в XIX веках, при этом там недоумевали: как же так, почему русские литераторы ни используют такой выгодный, такой яркий сюжет, раскрывающий историю? Даже их гений Пушкин, изобразив в «Борисе Годунове» юродивого Николку и списывая его явно с Василия Блаженного, ни словом не обмолвился о несчастных строителях храма. И Лермонтов в «Панораме Москвы» лишь остановился на том, что собором «дивятся все иностранцы», наверняка имея ввиду, что под этой фразой содержится и «начинка» с ослеплением. И кроме них, многие российские литераторы, специализирующиеся на приключенческих исторических жанрах (Лажечников, Кукольник, А.К. Толстой и др.) просто должны были ухватиться за выигрышную тему, а не ухватились. Почему?
Ответ прост: русские писатели «на мякину не повелись». Им не составило никакого труда выяснить, что Адам Олеарий эпизод с ослеплением зодчих высосал из пальца, сочинил для того, чтоб лишний раз подчеркнуть «звериную сущность» их царя-злодея.
Что происходил такой эпизод в нашей жизни, тому нет абсолютно никаких доказательств. А коли так – что же чернить и без того горькую нашу историю?
Ослепления мастеров не было. Но вот по поводу существования их самих - тут вопросы и были, и остались.
КТО ЕСТЬ КТО?
Если и есть какая-то тайна, интрига вокруг построения Собора Василия Блаженного, то заключена она в том, что мы до сих пор не знаем, кто же был архитектором и строителем здания, остающегося одним из красивейших среди себе подобных в России, а может, и во всей Европе.
Имеются все-таки основания полагать, что это творение рук иностранцев, во всяком случае, так утверждает профессор А. Баталов. Он прежде всего исходит из «почерка» работ: храм, доказывает искусствовед, не свойственен русскому зодчеству. Скорее всего, Иван Грозный доверил эту работу или немецким, или итальянским архитекторам.
Однако в архивах Румянцевского музея есть так называемое «Сказание о перенесении чудотворного образа Николая чудотворца», где записаны такие строки:
«…дарова ему [Ивану Грозному] Бог дву мастеров русских по реклу Постника и Барму и были премудры и удобни таковому чюдному делу».
Вот цитата другого документа, касаемого непосредственно строительства храма:
«…мастер [собора] был Барма со товарищи».
Приведем выписку и из СЭС (Советского энциклопедического словаря):
Постник Яковлев (XVI век, также просто Постник, Постник, Иван Постник[1]) — русский зодчий из Пскова, создавший в 1555—1560 годы совместно с зодчим Бармой храм Василия Блаженного[2], или Покровский собор «что на рву», на Красной площади в Москве, а также Благовещенский собор Казанского кремля.
Поскольку Казанский кремль строился вслед за московским храмом, то ясно одно: Грозный мастера не ослепил, а наоборот, доверил новый объект работы.
Есть и иные версии…
Хотя, это уже совсем другая тема. Мы ведь – о Вознесенском. О его «Мастерах».
«БАРМА, ДАНТ!»
Борис Леонидович…
В 18 и 19 веках за описание истории строительства Собора Василия Блаженного и ослепление его мастеров никто из известных русских литераторов не взялся, это так. А вот в двадцатом веке, в предвоенные годы, балладу «Зодчие» на эту тему написал Дмитрий Кедрин. Кто-то назвал ее лубочной картинкой – не знаю, по моему разумению, у поэта получилось удачное стихотворение. В нем все, от первой до последней строчки, описано так, как сочинил Адам Олеарий, никакой отсебятины. Приведу лишь начальные строки:
Как побил государь
Золотую Орду под Казанью,
Указал на подворье свое
Приходить мастерам.
И велел благодетель,-
Гласит летописца сказанье,-
В память оной победы
Да выстроят каменный храм.
И к нему привели
Флорентинцев,
И немцев,
И прочих
Иноземных мужей,
Пивших чару вина в один дых.
И пришли к нему двое
Безвестных владимирских зодчих,
Двое русских строителей,
Русых,
Босых,
Молодых.
Двое зодчих, как в старинных рукописях… А фразу о том, что у Кедрина получился лубок (ничего уничижительного в этом термине усматривать не надо, это все же вид искусства, доступный для понимания если не каждому, то многим), я встретил в одной из рецензий на книгу Андрея Вознесенского, где как раз шла речь о том, что поэт в «Мастерах» дал второе рождение старинной легенде о возведении московского храма.
Вот тут и попробую не согласиться. «Мастера» - это не новая редакция «Зодчих», это вообще совсем не о Василии Блаженном, а если что и связывает поэму со старинной легендой, то лишь упоминание в Посвящении имени Бармы.
Вам, Микеланджело,
Барма, Дант!
Вас молниею заживо
Испепелял талант.
Он упомянут в перечне великих Творцов… Но об этом еще поговорим, а пока давайте вместе подумаем, имели ли мастера Вознесенского отношение к историческим фактам о строительстве величайшего храма или хотя бы к легенде о ней.
Думаю, не имели.
Во-первых, почему их семеро? Откуда взялась эта цифра?
Для русского человека она вообще-то особая, сакральная даже. «На семи ветрах», «Семь бед – один ответ», «За семью морями»… - думаю, без труда можете продолжить такой перечень. Свой я завершу названием произведения Андреева: «Рассказ о семи повешенных». Обреченность какая-то чувствуется в этой цифре. Ну да ладно, это, может, мое личное, субъективное мнение. Поговорим об объективном. Могли ли в принципе эти семеро быть строителями святого объекта?
Сделаем маленькое отступление.
Недавно в Петербурге освятили два храма: Рождества Христова на Песках и блаженной Ксении Петербургской. В строительстве их принимал участие заслуженный строитель республики В. Заренков, сам глубоко верующий человек. И когда его спросили, могут ли строить храмы атеисты, он ответил так:
«Лучше и правильнее, когда храмы строят верующие люди, они это будут делать с открытой душой, искренне и увлечённо. Как говорится, с Божьей помощью. Ведь в храме селится Божья благодать. Неверующий не может её почувствовать. Так как же он будет строить без Божьей помощи, какой смысл для него в храме?»
Это говорится сегодня. А представляете, какие требования, именно духовные, религиозные, предъявляли к строителям церквей в старину? Вознесенский это, конечно же, представлял, ибо закончил знаменитый архитектурный институт, серьезно изучал работы наших зодчих. Тогда, образно говоря, сто поклонов надо было отбить, прежде чем кирпич в церковную стену положить, ни одного хульного слова не произносить, пока работу не закончишь, запрет на питие – абсолютный!!!
А что же наша семерка, та, у которых
Кудри – стружки,
Руки – на рубанки,
Яростные, русские,
Красные рубахи.
Младший из их числа знаете, что вытворяет? «В ночь перед заутреней, Охальник и бахвал, Царевне целомудренной Он груди целовал». Да и другие не лучше: «…Пей, гуляй! Девкам юбки заголяй!» Заметим, храм еще не построен – назавтра их новый рабочий день ждет.
Нет, вовсе не о конкретных строителях конкретного храма рассказывает нам Андрей Вознесенский. Вообще не о строителях! Вообще не о храме! Ибо посмотрите, что пишет он в Реквиеме поэмы. Даже если бы и были ослеплены, казнены зодчие, случилась бы от этого вселенская трагедия?
И женщины будут в оврагах рожать,
Им кони без всадников – мчаться и ржать.
Сквозь белый фундамент трава прорастет,
И мрак, словно мамонт, на землю сойдет…
Да бросьте вы! Так драматизировать ситуацию из-за пусть талантливых, но каменщиков и архитекторов – это нечто! Гиперболизировано до крайности. У того же Дмитрия Кедрина финал былины более реалистичен, хотя и поэтичен: будет их помнить народ, гусляры о них песни сложат. А у Вознесенского - мрак, как мамонт, на всю планету… Это ж такое должно произойти, чтоб жизнь вернулась в эпоху неолита…
Вот мы и дошли до сути. До того, чтоб ответить на вопрос, зачем написаны «Мастера» и чему они посвящены. Да, тут еще надо знать обязательно: когда написаны.
1959 год. Самое начало русской литературной эпохи, которую называем мы эпохой шестидесятников. Недавно прошел XX съезд партии, который вроде бы положил начало «оттепели», все бросились читать Хэмингуэя, Ремарка, Брехта, с новой силой началась романтизация революционных событий, в театрах пьесы – об этом, и билетов не достать. Ну еще бы: ведь никогда раньше не писалось и не показывалось вот такое – общечеловеческая мораль выше партийных принципов. Об этом идет речь в пьесах Шатрова, об этом – публикации новых авторов в «Юности», в «Новом мире»… Культура, искусство – вот что спасет мир, и надо донести до каждого: ты – творец, ты – художник, у тебя безграничные возможности, если только их не начнут ограничивать какими-то рамками сверху…
Но всех ли могло устраивать такое положение? Творец творцом, это хорошо и красиво со стороны, конечно, но что у Вознесенского по этому поводу?
Художник первородный –
Всегда трибун,
В нем дух переворота
И вечно – бунт.
Если говорить банальной прозой, что происходит? Противопоставление творчества и власти. То есть, что бы эта власть ни делала для тех же поэтов и художников, а мастера культуры все равно будут гнуть свое, вырабатывать и пропагандировать свои взгляды, свою политику, не совпадающую с политикой, скажем так, начальства, руководства. Вот простой пример: сколько власть ни делала добра Пастернаку, - печатала, дачи и квартиры давала, - а он взял и написал «Доктора Живаго». О том, что революция не принесла людям ничего хорошего, что политика истощает духовный багаж человека. Оттепель оттепелью, но можно ли такое прощать? Да еще допускать, чтоб тот же Пастернак получил мировое признание, стал Нобелевским лауреатом по литературе?! Не можно!
Бориса Леонидовича Пастернака Андрей Вознесенский считал своим учителем. Мальчишкой он прибегал к нему с тетрадкой, исписанной стихами. И конечно же, в 1954 купил журнал «Знамя», в котором были опубликованы стихи из «Доктора Живаго». Сам роман в СССР никто не хотел печатать, и Пастернак передал рукопись в Италию. Вскоре она вышла там, потом в США, а в 1958 году писателю присудили Нобелевскую премию. С этого момента Пастернака стали прессовать, даже не смотря на то, что он отказался премию получать. Его исключили из Союза писателей, о нем писали разгромные оскорбительные статьи, ставился даже вопрос о высылке Бориса Леонидовича из СССР…
Вознесенский написал своих «Мастеров» в 1959 году. Пройдет не так много времени, и Хрущев будет разносить в пух и прах и лично его, и тех, кто думал также – о главенстве морали над официальной пропагандой. О том, что общечеловеческая мораль, и только она, защитит нас от возвращения в эпоху неолита…
Почитайте все-таки «Мастеров».
И если вас не затруднит, подпишитесь на блог, а?
