"-Не знаю…У кушпыра когти ядовитые словно слюна у варана. Друг твой отравлен теперь его ядом. Кушпыр умер – теперь за него отомстить придут. Его сородичи придут, нам всем плохо будет теперь..."
Подписывайтесь на мой канал, уважаемые читатели!
Солнце жгло пустыню, словно желало расплавить и без того раскаленный добела песок. Налетевший горячий ветер натужно выл и носился без устали, вылизывая барханы и превращая их в пологие холмы. Старуха, увидев что существо лежит бездыханным раскинув длинные руки, завыла вторя ветру, потом заскулила и принялась царапать себе лицо, дико хохоча. Азамат Тураев изумленно глядя на безумие старухи, подбежал к ней и схватил за худые плечи:
-Ты что бабка – с ума сошла? Чего воешь как полоумная?
Старуха, продолжая верещать замотала головой словно пытаясь пробудиться от кошмарного сна, а потом закатив глаза замолкла и освободилась от цепкой хватки чабана.
-Ты что, не видишь, что натворил паршивец? – прошипела она скаля остатки зубов – не видишь? Ты что-ли дурья твоя башка теперь меня на старости кормить будешь? Ты? Вы тут с дружком своим заявились, напакостили и уйдете восвояси. А мне что теперь – с голоду подыхать?
-Чего несешь старая?! – рявкнул Тураев, и со всего маха пнул сапогом бездыханное тело существа – эта мерзость тебя кормила? Это чем интересно? Не человечиной ли? Говорили уже люди…
При этих словах лицо старухи посерело, и она как-то сгорбилась, согнулась вдвое, будто прижалась к песку как ящерица.
-Чушь болтали твои люди – прошептала она, - баранину он приносил свежую, печенку, курдюк. А мне да старикам нашим, что теперь жрать? Войлок с юрты жевать? Ты не поможешь, да и другие тоже.
-Ладно, разберемся – буркнул чабан, - прокормим вас, не бойся без куска хлеба не останетесь. А это что за мерзость у тебя жила? Не человек ведь он, а порождение ада.
Старуха насупилась, доковыляла до юрты и опустилась на песок, устало прислонившись спиной о стенку.
-Ты лучше на дружка своего посмотри, - плохо ему. Смотри как скрючило – сказала старуха, показав пальцем на Рустама. Тот едва стоял на ногах, покачиваясь со сторону в сторону. Рана его обильно кровоточила, его сильно мутило.
-Умрет он теперь – пробурчала старуха и покачала головой – точно умрет…
- Я тебе покажу «умрет»! – заорал чабан и бросился к Халилову:
-Рустам, что это с тобой! Плохо тебе? О Господи, несчастный я! Теперь мне голову за тебя снесут!
-Рана огнем горит - прошептал оперативник, - все тело немеет…
-Ох, несчастный я – простонал Тураев, и подхватил опера, рявкнул старухе:
-Что теперь делать будем? До райцентра я его не довезу – умрет по дороге. Что делать-то?
Та вновь покачала головой и вздохнула тяжело:
-Не знаю…У кушпыра когти ядовитые словно слюна у варана. Друг твой отравлен теперь его ядом. Кушпыр умер – теперь за него отомстить придут. Его сородичи придут, нам всем плохо будет теперь.
-Кто такой кушпыр этот? – спросил угрожающе чабан – говори старая, кого у себя в юрте пригрела?
Старуха замолчала, уставившись куда-то отрешенным взглядом. Потом словно ожила и кивнула в сторону сгрудившихся у соседней юрты пятерых стариков похожих больше на бесплотные тени:
-Вон видите, самый высокий из них Жолдыбай? Он старый лекарь – лучшим во всей округе был. Издалека к нему люди приезжали, кто с какой хворью. Смолоду, всех пользовал, никому в помощи не отказывал, а теперь старый стал, еле ходит. Покажи своего друга ему, может быть сможет чем помочь.
Когда Рустам, опираясь на плечо чабана доковылял до стариков, Жолдыбай потер худой ладонью глаза, и посмотрел внимательно на опера. Он сокрушенно покачал бритой наголо головой похоже скорее на выжженный солнцем череп и произнес:
-Умираешь ты парень…Жизнь из тебя уходит словно вода из треснувшего кувшина. Медленно уходит жизнь из твоей раны, а вместе с ней и душа твоя сочится…Ох, худо дело. Кушпыр не из нашего мира, он не человек, он адская тварь. Я воинов лечил, людьми раненных. А этот – не человек, он из ада сюда пришел. Его люди сделали, и к нам выпустили, в пустыню.
-Как это – люди? – спросил чабан? Вы о чем это, уважаемый Жолдыбай?
-Люди его сотворили, из ада его вытащили, и к нам запустили…Ох сынок, потом обэтом поговрим. Тащи лучше своего друга ко мне в юрту, попробую его от смерти спасти. Если…смогу…
…В юрте было темно и прохладно…Стонавшего от боли Халилова уложили на старые матрацы, и старик утер тряпицей с его лба холодный пот. Он принялся вытаскивать разные мешочки с травами, выудил из шкафа каменную ступку и принялся толочь какие-то сухие стебли и листья. Рустам то терял сознание, то вновь приходил в себя, бормотал в бреду отдельные фразы, смеялся и плакал, мотал головой.
-Я поеду в аул, за его ребятами, привезу их сюда – пробормотал Азамат Тураев – а вы уважаемый Жолдыбай, сделайте все возможное. Парень не должен умереть!...
…Лекарь, обмазав рану оперативника кашицей из трав, укутал его словно мумию в ткань, и кряхтя, вместе с другими стариками вытащил его наружу. Они уложили Рустама на горячий песок и сели вокруг. Лекарь сел у его изголовия и стал дуть изо всех сил в закрытые веки. Он дул в промежутках вдыхая воздух произносил какие-то непонятные фразы. Так продолжалось долго, пока солнце не приобрело медный оттенок и медленно стало клониться на закат.
-Ночь наступает – произнес лекарь Жолдыбай и утер ладонью пот со лба. –Приходит ночь, за ней мрак, а вместе с ними добрые и злые духи. Ночью будет борьба жизни со смертью. Я сделал все что мог, теперь – будет борьба духов…