Надеюсь, что тем, кто начал читать это, никогда не приходилось подаваться в бега. А мне вот пришлось, увы. Почему-то захотелось начать именно с этого. Хотя какая разница? Условные «бега» хороши тем, что вроде как должны спасать в конечном итоге. Но не в моём случае. Вся глупость текущего положения в том, что одни мои бега, привели к другим. Как это? Сейчас попробую рассказать подробнее.
Зовут меня Олег, тридцать лет, и да, я мошенник. Последний факт и заставил меня два месяца назад податься в бега. Если вы представляете не раз упомянутые «бега» как динамичное бегство, с запихиванием кучи запасных паспортов в сумки, спешу вас разочаровать. На деле тебе звонит крышевавший тебя мент, и говорит, что нужно на пару месяцев уехать из города, что я собственно и сделал. Теперь, уже, наверное можно говорить в чем было мошенничество. Вы же знаете все эти сайты на подобии «olx». Может кому-то из вас даже писали мои работнички, а вы, выставив на продажу очередной дорогой ненужный хлам, думали, что обманули судьбу. Не обессудьте. Я искренне верю, что в жизни есть одно вечное алхимическое уравнение, работающее еще со времен Вавилона: Одни ищут кого обмануть, а другие хотят чтобы их обманули. Поэтому никто особо внимательно и не всматривался в скидываемые для реквизитов ссылки. Поэтому мой бизнес и был такой прибыльный. Но ирония в том, что когда мне пришлось бежать, наскрести я смог смешную трешку зелени. Кроме двенадцатого яблока и относительно дорого ноута у меня больше ничего не было. На таком легке я и покидал Харьков. Спокойно сел в такси, и поехал до ближайшего автовокзала, с которого купил билет в один конец. Билет до города Бережне, в той же Харьковской области. Небольшой город, с населением сто двадцать тысяч человек, в десяти километрах от Староверовки. Сев в автобус, я выдохнул, и стал наблюдать, как всё что я знал и любил, скрывается из виду.
Дорога до Бережного заняла полтора часа. Всё это время я прибывал в тумане сожаления и нависающего страха. Думал, как жить дальше, что буду делать, если всё-таки и меня закроют. Крутил все эти тяжелые мысли в голове, и пришел к выводу, что лучше всего пойти и хорошенько напиться. Наконец приехав, выходя из автобуса, я ощутил тяжелый запах канализации. Запах был настолько едкий, что перебивал закуренную сигарету, и по ощущениям, проходил через фильтр, оттеняя своей вонью табак. Последний раз с подобной вонью я сталкивался еще в далеком детстве. Жили мы тогда на первом этаже в коммуналке, и одним утром проснулись от того, что весь этаж был затоплен нечистотами. В подвале полопались трубы, и первый этаж превратился в говно-венецию. Мама говорила мне сидеть на подоконнике, и не вставать. Помню как смотрел, на плавающую по комнате тумбочку, с боку которой виднелись наклейки черепашек-ниндзя. Смотрел на них, и видел, как черепашки плавно уходят под бурую жидкость. А теперь спустя столько лет, моя жизнь делала тоже самое.
На вокзале я поймал такси, на котором поехал в гостиницу. Поиски квартиры хотелось отложить на потом, и как можно скорее напиться до беспамятства. Гостиница с неприхотливым названием «Край», была небольшим мутантом из советского наследия, и европейской претензии на лейтенантские погоны. Вроде всё было цивильно, и жить можно – но стоило зайти в ванную, и сразу попадаешь в балабановский кадр. Где, наверное, хорошо отражаться в белой ромбовидной плиточке на стенах, совершая какую-то чернуху. Выключенный телефон я надежно спрятал, взял деньги и пошел на выход, в поисках бара.
В гостинице меня преследовала всё та же вонь. Вроде я даже спрашивал у администратора про запах, и вроде на меня недоуменно посмотрели. Даже выйдя на улицу, я продолжал его чувствовать. Он перешел из канализационной вони, в область спектра сладковатой тухлятины, дохлятины и смрада. Я тогда подумал что, наверное, где-то есть скотобойня или что-то подобное, и просто в городе поменялся ветер, от чего теперь вокруг всё воняет. Пока я шел по улице, ни один человек внешне не выражал к этому смраду никакой реакции, а людей к слову на улицах было много. Город хоть и был относительно маленьким, визуально эта провинциальность и «малость» никак не ощущалась. Проходя главную площадь города, я даже по-своему удивился. Возле пустого постамента, на котором когда-то стоял Ленин кучковались неформалы. Рядом, с гранитных плит вокруг клумб прыгала парочка скейтеров, раз за разом терпя неудачу. Везде кипела настоящая жизнь, ничем не отличающаяся от Харькова. С этими мыслями я и попал в относительно привлекательный с виду бар, где, наконец, стал заливать в себя пойло.
Может из-за голодного желудка, а может из-за стресса, но напился я буквально за пару часов. Тут, наверное, можно похвастаться своей одной особенностью: сколько бы я не выпил, у меня не бывает такого, что раз и всё, свет потух. Только дойдя до кровати, я могу себе позволить отрубиться. До этого я могу хоть падать, хоть ползти, но всегда буду в сознании, до момента прихода домой.
Поэтому то что я вам расскажу далее, не кажется мне сном и по сей день.
Выйдя из бара, шатаясь, я брел в сторону гостиницы. На улице уже стемнело, и куда идти я примерно помнил. Представлял, что если пустой памятник Ленину был слева, когда я шел туда, то идти мне надо прямо от бара, чтобы теперь он был справа. Вроде я и шел правильно, только вместо того чтоб выйти к зданию гостиницы, попал на небольшой пустырь. Улица была пуста, и спросить где гостиница «Край» было не у кого. Тогда развернувшись, я пошел назад, думая что в баре уж точно есть люди, и они мне подскажут куда идти. Вроде я пошел четко назад, без каких либо поворотов, но теперь и той площади с постаментом, что служила ориентиром, не было. Хотя я просто повернул от пустыря назад, также как шел, но вместо освещенной площади попал в одинаковые улицы небольших темных домов. Так я и продолжал идти, не понимая, откуда и куда двигаюсь. Если видел пятна света шел на них, от них к другим пятнам. Блуждал в потемках, казалось целую ночь. Шел, а затем стал слышать, тяжелый очень глухой звон. Словно где-то под землей, звенит огромный колокол.
«БО-МММММММ»
Услышав этот звук, я стал идти на него, примерно ориентируясь на усиление вибрации.
«БО-МММММММ»
Звук становился всё ближе, и вибрация отзывалась приятным ощущением в животе.
«БО-МММММММ»
Вибрация от этого звона была настолько сильной, что проходила сквозь всё моё тело.
«БО-МММММММ»
Мой затылок сводило от щекотного ощущения.
С этой вибрацией и звоном, я абсолютно потерял ускользающую нить пьяного сознания. Поэтому когда меня подхватили под руки два силуэта, я толком не выказывал сопротивления. На секунду подумал, что повязали, но после того как их сопровождение визуально не переросло во что-то большее, немного расслабился. Вместо одинаковой темноты, в которой я блуждал ранее, мы двигались уверенно в сторону света. Они вели меня под руки, к уже более отчетливому звону колокола. Не буду лукавить, в тот момент мне было по-пьяному хорошо и смело. Я и подумать не мог, что происходит что-то дурное, ну а они всё продолжали вести меня под руки.
Не помню, сколько мы так шли, но из пьяной прострации меня вывело огромное пятно света на пути. Пытаясь сфокусироваться, я щурился и не мог разглядеть источник этого света. Но то, что произошло далее, буквально окатило меня отрезвлением. Мы зашли в этот свет, за ним оказалось здание, с бесконечной лестницей вниз. Было достаточно одного взгляда на неё, чтобы в прямом смысле слова протрезветь. Огромные коричневые ступени, уходящие бесконечно вниз. Всё вокруг было потекшим, словно гниющим. Все те запахи канализации и дохлятины, преследовавшие меня на протяжении дня, ударили в мои ноздри с десятикратной силой, и меня вырвало. Ступени под ногами были мягкими и податливыми, сопровождали спуск неприятным чавканьем. Звон колокола, до этого бывший таким сильным и звонким, куда-то исчез. Всё вокруг было по утробному живым, едва уловимо двигалось, перекачивая в своих глянцевых стенах неизвестные массы. От стен также исходил похожий на звуки переваривания шум, они жили своей жизнью. Мы продолжали идти, а я пытался понять источник света под потолком уходящего вниз туннеля. Вроде это были факелы, но казалось, огонь не горел, а гнил, если конечно такое бывает. Чем ниже мы спускались, тем сильнее мои ноги вязли в ступенях, мне приходилось висеть на своих неизвестных спутниках. К слову о них: я правда пытался смотреть вверх, но стоило мне попытаться всмотреться в них, и меня начинало тошнить. Голова кружилась, а желудок вновь сводило спазмами. Весь их вид был потекшим, и неестественным. Они были похожи на пластиковых человечков с расплавленными лицами, с расплавленными конечностями и очертаниями.
То, что случилось далее, мною долгое время было клеймено как сон. Мы всё также бесконечно ступали вниз, я периодически обессилено блевал, и мечтал проснуться, но всё только начиналось. Наконец дойдя до самого низа бесконечной лестницы, мы вышли в гигантское помещение с бурыми колоннами и оглоблыми люстрами. Что колонны, что люстры также стекали, люстра периодически чем-то капала на жидковатую поверхность пола. Они были покрыты язвами и фурункулами, что едва уловимо пульсировали. Гигантский зал был каким-то храмом, с виднеющимся странным алтарем в своем центре. Вокруг колонн были длинные разлагающиеся скамьи и странные подобия лампадок сбоку. Зал был полон оживленных, грязных и потекших людей, что кучковались вокруг кандил. Мои спутники отпустили меня, издавая звук чавканья, я прошел в центр этого «храма». Неправильные, покрытые воспалениями, гангренными очагами и перламутровыми потеками люди продолжали ставить свечи в маленькие отверстия, толкаясь возле кандила, они слипались, издавая при этом мерзкие звуки. Поставленные ими свечи не горели, а начинали разлагаться от верха к низу, а они что-то проговаривали, выдавливая горлом звук бурления.
Вокруг колонн сидели попрошайки. В неестественных позах они просили милостыню, кто просунув руку в рот вытягивал сочащуюся сукровицей ладонь через свое чрево. Другие и вовсе были густыми лужами, с едва различимыми чертами человеческой плоти и конечностей, где лишь маленьким островком виднелась протянутая ладонь. Когда моё омерзение, и мысль «может ли ЭТО быть не сном» стало разворачивать меня в сторону выхода, двери издали чавкающий звук схлопывания. В центре возле алтаря, из омерзительного похожего на сплетение кишок органа послышались первые звуки. Так могло звучать только гниение, словно звук сгнивал вылетая из этих отвратительных труб. Все эти подобия людей синхронно принялись рассаживаться, и я на миг ощутив на себе всё внимание, быстро сел на пустое место длинной коричневой скамьи. Моё тело стало глубоко входить в неё, и липкая поверхность спинки пропитывала одежду, ощущалась на коже. Вокруг повисла гниющая тишина, все внимательно смотрели вперед. От поверхности стены отделился силуэт и принялся медленно перетекая восходить на алтарь. Да, именно отделился, не вышел из-за скрытой двери, а именно вылез из стены. Увидев это я уже окончательно потерял способность что либо понимать. Вся богомерзкая паства вокруг принялась делать странные движения руками, будто растирала неестественные выделения по своему телу. Он принялся как-то странно чавкать, стекать и булькать, издавая мерзкое утробное мычание. Ему стал вторить также вылезший из стен чудаковатый пугающий хор. Вместо песни из их уст лился звук, похожий на жужжание мух и стекание гноя, будто разложение пело песню. Я понимал что на сидящих вокруг меня, эта мерзость производит благодатный эффект, и крошечная пожратая некрозом до размера куклы старушка, сидящая сбоку от меня, плакала от счастья. С её глаз шла янтарная липкая жидкость, которую она жадно размазывала по своему телу, повторяя жест всего их прихода. Когда хуже уже и быть ничего не могло, всё вокруг стихло. Я не сразу понял, что все взгляды обращены на меня. Сочащийся мерзкой жижей проповедник издал агрессивный клекот, меня схватили под руки, и потащили в сторону алтаря. Последнее что я помнил, как меня заставляли съесть небольшой предмет похожий на сосновую шишку. Я видел, что он лишь отчасти напоминал шишку, и скорее это было «что-то» в маленькой чешуе. Его поверхность двигалась и едва уловимо сокращалась. Хоть я и испытывал вершину человеческого отвращения, и внутренне боролся, когда они дали мне эту «шишку», я сам её проглотил, после чего была тьма.
Проснулся я в своем номере, в окружении разбросанных мокрых вещей. Открыв глаза, я сразу поклялся себе никогда не пить. На улице был жуткий дождь, от которого в комнате было темно. За секунду моей голове пронеслись кадры минувшей ночи, к ним добавились уже другие, новые, как я шел по лужам домой и падал. Как почти заснул где-то под козырьком какого-то парадного, и как меня прогнали дворники, что вышли в самую рань на работу. Мерзкий сон и не думал уходить. Виной тому была «профдеформация». Из-за своего рода деятельности, я обладал феноменальной памятью на детали. Даже будучи в уматину пьяным, я всегда помнил и номера такси что меня везли, и даже сумму своих барных посиделок вплоть до копейки. Поэтому события той минувшей ночи, я и помню по сей день, хоть и долгое время считал их сном.
После пробуждения я был чудовищно разбитым, терзаемый жутким похмельем, но мерзкий запах города куда-то исчез. Весь день я просидел в балабановской ванне, пытаясь смыть с себя ту гадкую ночь и остатки похмелья. Уже на следующий день начал потихоньку приходить в себя, искать жилье, думать, что делать дальше. Не буду описывать свои нудные походы по квартирам, встречи с маклерами, и монотонные будни поисков, тут можно перенестись сразу на пару недель вперед, когда я, наконец, нашел то, что меня устроило. Небольшая уютная однушка, с евроремонтом и хорошим двориком, недалеко от центра, с видом на всё тот же пустой постамент Ленина. Впервые за пару недель я написал в телеге, с левой карточки менту которому платил за крышу, и вроде получил обнадеживающие меня новости. Дело вокруг офиса начинало стихать, кого надо закрыли, другие дали денег, и в целом всё начало отходить на второй план. Мент советовал уже начинать думать над новой схемой. Мой быт налаживался, я готовил себе полезную еду, играл в новые игры, смотрел сериалы, но всё было как-то слишком обычным.
Закончив переписку, я пошел на кухню и стал формировать из размороженного фарша фрикадельки для супа. Те, кто любит выпить, наверное, поймут меня. Тяжелее всего, когда пытаешься не пить удержаться не в горе и унынии, тяжелее всего сдержать себя на радостной волне. Может пару недель назад внутри себя я и зарекся не пить, но от таких новостей я бросил все сформированные фрикадельки обратно в миску с фаршем, и не засунув его в холодильник, одевшись вылетел на улицу. Было шесть часов вечера, и я как одержимый полетел в сторону бара.
Городишка хоть и был маленьким, но с разнообразием ресторанов и баров проблем не было.