Об этом рассуждает в своей газете мой американский коллега — обозреватель The New York Times, лауреат Пулитцеровской премии Брет Стивенс
Вряд ли это секрет для американских отделов новостей, что наша профессия потеряла большую часть общественного доверия. Институт Гэллапа, который десятилетиями опрашивал людей на предмет «доверия к институтам», установил, что по состоянию на лето прошлого года только 16 процентов американцев либо «очень», либо «вполне» доверяют газетам — по сравнению с 25 процентами десятилетием ранее и 35 процентами в 2002 году. Что касается телевизионных новостей, последние результаты были еще хуже. Лишь 11 процентов американцев доверяют им. 53 процента не доверяют вообще.
Большинство из нас, в средствах массовой информации или вне их, наверняка согласятся, что это плохо: мы были более разумной страной, когда могли аргументировать, опираясь на общий набор неоспоримых фактов. Но нам труднее договориться о том, почему доверие к СМИ рухнуло, и, что более важно, о том, как его можно восстановить.
У Леонарда Дауни-младшего, бывшего исполнительного редактора Washington Post, есть идея.
В гостевой статье на прошлой неделе для The Post Дауни привел доводы в пользу того, что редакции должны отказаться от журналистской объективности, потому что новое поколение журналистов «считает, что стремление к объективности может привести к ложному балансу или вводящему в заблуждение ”двустороннему подходу“». И добавляет: «Они чувствуют, что это сводит на нет у многих их собственные личности, жизненный опыт и культурные контексты мешают им стремиться к истине в своей работе». Он даже утверждает, что объективность никогда не была стандартом, которого он придерживался, хотя принципы, которые, по его словам, были целями, которые он преследовал как редактор — «точность, справедливость, беспристрастность, подотчетность и стремление к истине» — являются теми же, что и у большинства объективных журналистов, и мало чем отличаются от того, что он говорит в других местах, - это словарное определение объективности — «использование фактов без искажения личными убеждениями, предвзятостью, чувствами или предубеждениями».
Эссе Дауни основано на докладе «За пределами об'ективности», который он написал вместе с бывшим президентом CBS News Эндрю Хейвордом, где собраны интервью с 75 руководителями отделов новостей и известными журналистами. После того, как я пренебрежительно отозвался об эссе о шоу Билла Махера на прошлой неделе, Дауни попросил меня прочитать полный текст доклада. Затем мы поговорили об этом по телефону.
«За пределами объективности», опубликованный Школой журналистики Уолтера Кронкайта при университете штата Аризона, является замечательным документом, хотя, возможно, не по тем причинам, которые предполагали Дауни или Хейворд.
Повествование состоит в основном из одних цитат, следующих одна за другой. Большинство журналистов, упомянутых в документе, говорят на арго современного прогрессизма, что лишь подтверждает убеждение многих американцев в том, что основные СМИ теперь являются разумом, голосом и оружием политических левых. Исполнительный редактор Los Angeles Times Кевин Мерида говорит, что он согласен разрешить своим сотрудникам участвовать в некоторых мероприятиях, о которых они сообщают, стирая грань между социальной активностью и журналистикой. Объективность, говорит другой редактор, цитируемый в докладе, — это новости «через призму в основном белых гетеросексуальных мужчин».
В докладе также содержится призыв к тому, чтобы редакции становились все более разнообразными, но при этом не упоминается о разнообразии точек зрения, которое сегодня является наиболее вопиющим дефицитом в большинстве американских новостных СМИ. В нашем разговоре Дауни признал, что это был досадный недосмотр. Неудачно, но показательно.
В докладе обозначены более глубокие проблемы. И самое глубокое, что Дауни и Хейворд имеют ошибочное представление о цели журналистики в свободном обществе.
Во-первых, большая часть журналистики в Соединенных Штатах, включая New York Times, — это бизнес — иногда благородный бизнес, но все же бизнес. Демократия может умереть во тьме, как гласит высокопарный девиз Washington Post. Но Post умрет, если не сможет продавать подписки и рекламу или полагаться на смекалку и щедрость своего владельца-миллиардера.
Это ни в коем случае не дискредитирует хорошую работу, которую делает Post. Но новостные организации неизбежно теряют общественное доверие, когда они притворяются кем-то, кем они не являются.
Мы не просто бескорыстные защитники демократии в целом. Мы являемся действующими лицами в рамках этой демократии, с мощным рупором, который мы иногда можем использовать проблематичным образом. Когда, например, папарацци шпионят за знаменитостями, которые занимаются своими обычными делами, это служит интересам демократии или просто интересам прессы в продаже тиража? То же самое касается общественных деятелей, обвиняемых в непристойных действиях, которые остаются недоказанными: насколько хорошо послужили американской демократии слухи об анализах мочи?
Если американские средства массовой информации хотят восстановить доверие, им стоит отказаться от своего высокого положения и немного больше осознавать нашу привилегированную и часто вызывающую беспокойство роль в обществе.
Во-вторых, мы не занимаемся «правдивым» бизнесом, по крайней мере, не тем, что с большой буквы «П». Наша работа заключается в сборе и представлении соответствующих фактов и веских доказательств. Помимо этого, истина быстро становится вопросом личной интерпретации, «жизненного опыта», моральных суждений и других субъективных соображений, которые затрагивают всех журналистов, но которые не должны определять их освещение. Единственное место, где необъективная правда может сыграть ценную роль в средствах массовой информации, — это раздел мнений, который, по крайней мере, честен и прозрачен в отношении идеологических предположений и целей своих комментариев. Если бы Дауни и Хейворд хотели только большего, я был бы полностью за это.
Основной занятие журналистики - сбор и распространение информации. Для этого требуются такие качества, как любознательность, независимость, непредубежденность, критическое мышление и упорство в обеспечении точности фактов, своевременности и полноты. Это также служит жизненно важным интересам демократии, предоставляя общественности сырье, необходимое для формирования разумного мнения и эффективной политики. Возможно, это менее романтично, чем стремление к «правде», но мы могли бы вернуть себе доверие, сведя нашу миссию к простым фактам.
В-третьих, тот факт, что объективность трудно реализовать на практике, не делает ее желаемой целью. Напротив, стандарт объективности оказывает огромную помощь редакторам, пытающимся удержать репортеров от того, чтобы те по-своему трактовали события или исключали из освещения людей и аргументы, которые им не нравятся. То, что Дауни и Хейворд в своем докладе называют «двусторонним подходом», на самом деле является важнейшим способом укрепления доверия аудитории, особенно в такой разноликой стране, как Америка. Это дает платформу для множества мнений. И это показывает веру в то, что люди могут прийти к разумным выводам самостоятельно.
Не является серьезным возражением и утверждение, как предполагают Дауни и Хейворд, что объективность каким-то образом запятнана белой, прямой мужской родословной. По этому абсурдному стандарту мы также должны косо смотреть, скажем, на математические вычисления (Ньютон, Лейбниц) или на большую часть современной медицины (Ослер, Флеминг, Солк), или, если уж на то пошло, на школу журналистики имени Уолтера Кронкайта. Если раньше редакции были недостаточно разнообразны, то, несомненно, ответ заключается в том, чтобы сделать их более разнообразными, а не отбрасывать их стандарты. Именно благодаря более строгому соблюдению этих стандартов поддерживается профессиональное мастерство и доверие к институтам.
Наконец, цель журналистики в условиях демократии заключается не только в репортажах. Это также о слушании. «Хорошая газета, я полагаю, — это нация, разговаривающая сама с собой», — однажды заметил Артур Миллер. Дауни и Хейворд правы в том, что более разнообразные редакции могут помочь читателям понять взгляды людей из маргинальных сообществ, у которых не всегда есть собственные большие рупоры. Но это слушание должно также распространяться на тех американцев, которых большая часть основных СМИ сейчас воспринимает в лучшем случае как иностранное племя, а в худшем - как серьезную угрозу самой демократии: таких людей, как религиозные консерваторы, домашние школьники, владельцы оружия и сторонники Трампа.
Сейчас большая часть основной журналистики не справляется с этой задачей, относясь к этой части Америки с вызывающей снисходительностью и обзывая («расист», «дезинформатор», «фобик» и так далее). Одна из целей объективности в освещении событий заключается в том, что она может подтолкнуть средства массовой информации к тому, чтобы выслушивать самых разных людей, не подвергая их моральной клевете, позволяя этим людям видеть и слышать себя представленными в средствах массовой информации таким образом, который не принижает и не унижает. Это еще один хороший способ восстановить доверие.
Нет сомнений, что многое в традиционной модели объективной журналистики имеет недостатки. Журналистика, которая пытается придерживаться нейтральной позиции по морально спорным вопросам, всегда будет вызывать дискомфорт. Все журналисты подвержены личным недостаткам и культурным шорам, которые делают все человеческие затеи несовершенными. И никогда не бывает надежного способа запечатлеть реальность и донести информацию, особенно в плюралистической и часто поляризованной стране. Развитие технологий, изменения в нормативно-правовой базе и растущая волна политической демагогии еще больше усложнили задачу создания авторитетной журналистики.
Но если вы все еще верите, что здоровая демократия зависит от качества и достоверности информации, с помощью которой наше общество делает свой выбор, тогда у нас есть несколько лучших моделей, чем объективная журналистика, которая сейчас выходит из моды. Дауни, Хейворд и другие потенциальные спасители нашей профессии должны быть осторожны в своих желаниях.
© Перевод с английского Александра Жабского.