Скоро на русском языке появится перевод "Вавилона" Ребекки Куанг. Интересно посмотреть, что получится с переводом. Ведь автор - переводчик, учившаяся в Кембридже и Оксфорде, а ныне пишущая диссертацию в Йеле. И все на тему перевода в связи с китайской литературой и историей. И если ее "Опиумные войны" были интерпретацией событий китайской истории 20-го века со сложными сюжетными ходами, то новый роман... Все же здесь трудно утверждать, что это роман. "Вавилон" - это смесь романа, научного исследования и прямой пропаганды. Представьте, что Борхес написал небольшой рассказ, гениально убрав все строительные леса, все заметки, которые он написал, готовя лаконичный шедевр. Так вот здесь в "Вавилоне" все с точностью до наоборот. Читателю помимо самого текста предлагается прочесть и все подготовительные материалы.
Поначалу мы погружаемся в интересный сюжет. После того, как мать главного героя умирает в Кантоне 1830-х годов, не открыв его настоящее имя, он называет себя Робином Свифтом по настоянию профессора Ричарда Ловелла, оксфордского синолога, который обучает говорящего на китайском языке Робина, чтобы он стал студентом Вавилона, Оксфордского Королевского института перевода. Робин влюбляется в Оксфорд и его обитателей: остроумного уроженца Калькутты Рамиза Рафи Мирзу; скрытную уроженку Гаити Виктори Десгрейвс; и самодовольную Летицию Прайс из Брайтона. Вместе они изучают волшебный процесс запечатления в серебре лингвистических нюансов, утерянных при переводе, и попутно раскрывают связи этого процесса с империализмом. Идея расхождения значений слов в разных языках интересна и решается автором изобетательно. Но вдруг без перерыва автор переходит на постколониальную социальную историю, бросая настоящий роман. Повествование часто прерывается лекциями о том, почему империализм - это плохо, не доверяя читателю или самому сюжету настолько, что не верит, что этот факт будет ясен из событий по мере их развития. Куанг предполагает аудиторию, которая с ней не согласна, и потчует читателей рассуждениями о зле расизма и империализма, думая, что они не считают это злом. Тем временем персонажи часто чувствуют себя сомнительно мотивированными. Если бы не рассказ об удивительной лингвистической магической системе, то читать роман было бы трудно. Тем более, что он перегружен сносками, за которыми уследит минимальный процент читающих. Почему и вспомнился Борхес.