Дед с бабулей всю жизнь прожили в коммуналке. Первые три года жизни, я провел там. А потом, с родителями, переехал в отдельную квартиру.
Очень любил "гостить" у своих "дедов". Их двухэтажный барак на двадцать четыре семьи, был для меня целым миром, населенным разными и удивительными людьми. Там жила старенькая библиотекарша, у которой всегда были редкие книги. Солистка хора второго состава, не выгоняла меня из комнаты, когда распевалась, исполняла арии или просто слушала пластинки. Паренек, на несколько лет старше, помогал решать задачки по математике. Шофер дядя Ким, разрешал сидеть за рулём и наблюдать за ремонтом самосвала. Тетка, работница шоколадной фабрики, угощала конфетами. Почтальонша приносила использованные марки. Дружок Платошка, давал поиграть с живой черепахой. Вечно пьяная семейка дворников, просила помочь с уборкой снега и позволяла строит из него горку. Потом заливала ее водой, на радость детворе. Одинокая молодящаяся красотка-технолог, помешанная на здоровье. У неё всегда были лекарства, хоть от насморка, хоть от поноса. Слесарь Сенька, разрешал шарится в своих "шурушках" и благосклонно дарил какие-то железячки и мотки проволоки. Для меня они были дороже золота. Вернувшийся из речного похода матрос, угощающий вяленой рыбой. Дед, военный инвалид, пишуший в общей тетрадке бесконечную поэтическую оду, очаровывающий своими рассказами о дальних странах и войне. Непонятно как затесавшийся в этот "подселенческий рай", ответственный работник. Его все уважали и немного боялись. Семья молчунов, которую все, "за глаза", называли "отщепенцами". "Чудо прогресса" - цветной телевизор, на который по очереди ходили посмотреть. Злой одноглазый кот, пугающий и шипящий на меня. Соседская девчонка со второго этажа, которая учила меня целоваться в кустах за домом...
Я помню их всех. Помню общие праздники, свадьбы и похороны. Соседи собирались на них вместе. Субботние вечерние посиделки. Все рассаживались, говорили, выпивали, играли в "лото". Кто-то рассказывал смешные и трогательные истории. Судачили про соседей, обсуждали треклятую Америку, просто "травили" анекдоты.
Помню, все аплодировали и смеялись. А я "бесился", устраивая концерты на крылечке. Пел, читал стихи, танцевал, пародировал. А потом, хором пели народные и военные песни, частушки. Каждую весну, жильцы собирались подкрашивать подъезд и общий коридор, чинить крыльцо. Почти все садили картошку на одном и том же поле, далеко за городом. Осень, коллективная засолка бочковых огурцов и капусты. Все друг у друга занимали деньги, делились солью и хлебом. Пенсионерки, за всю "ораву", отстаивали очереди за колбасой и мясом. Было и плохое. Ссоры, склоки, ругань в мат-перемат, драки, пьянки. По утрам ворчание за очередь в туалет и к умывальнику. Ужас запахов общей кухни. Все это было. Но был общий "коммунальный суд", который определял "кто прав, кто виноват". Были согласованные графики дежурств по уборке, порядок пользования общими местами. Люди старались вырабатывать правила мирного существования . Вольно или не вольно, стремились жить "в радости", даже в этом старом и необустроенном бараке.
Барак давно снесли. Все разъехались по разным районам города. Общение, дружба - прекратились. Община "коммуналки" развалилась, исчезла, лишь слухи: "кто, где, кого уже нет"...
"Коммуналки" - затянуты трясиной прошлого. Уходит последние "поколение коммуналок". Мне кажется, с ними уходит что-то неуловимое... И важное...