День несвятого Довакина.
…Лошадка неторопливо трусила по дороге к Фолкриту. Покачиваясь в такт её шагам в седле, Довакин мысленно перебирал в голове недавний разговор с Илией.
Сегодня с утра домоправительница Озёрного была явно не в духе.
Заметив, что хозяин собирается седлать лошадь, Илия, подбоченившись, встала посреди двора.
- Ну и куда же ты собрался? – строгим голосом осведомилась домомучи…правительница.
- Как куда? Конечно же, на квест! – бодро ответил ещё ничего не подозревающий Довакин.
- А насчёт картошки когда съездишь? – в голосе Илии проскользнули скандальные нотки.
- Какой такой картошки? – беспечно спросил Довакин и нарвался.
Домоправительница разразилась целым потоком слов, из которых обескураженный хозяин поместья смог уловить следующее:
…Та рогатая скотина (северный олень – мысленно перевёл для себя Довакин), на которой он пьянющий (уставший после квестов) прискакал вечером 31-го Вечерней Звезды, обитала во дворе Озёрного целых полторы недели, пока хозяин бухал без просыпу (находился в праздничном отпуске).
…Ошалев от тёплого климата Фолкрита и вынужденного простоя олень сперва вёл себя скромно и жевал подкидываемое ему Илией сено, но затем обнаглел и забрался в её святую святых – тщательно лелеемый огородик…
И сожрал всю картошку!
Спрашиваешь, как он её из-под земли выковырял? А рога-то с копытами на что? Не только волков пугать!
…И теперь в поместье нет ни одной, даже самой завалящей картофелины…
Иллия наигранно всхлипнула и утёрла глаза краешком капюшона.
- Да я тебе с квеста сколько хошь картошки привезу; - сказал Довакин.
…Она, Иллия, знает, какую он с квестов картошку привезёт – остатки того, что бандюганы в своих лагерях не доели.
Наполовину червивая будет, наполовину гнилая; да ещё и вся, вместе с мешками, насквозь пропитанная разбойничьей кровью и ошмётками их же мозгов; спасибочки, не надо нам такую…
Вот у Матьеса, хозяина фермы «Свеча покойника» в Фолкрите – не картошечка, а заглядение – к местному климату адаптированная, клубни, все, как один, крупные… Он и семенную продаёт…
Всего-то нужно – договориться с фермером заранее и заплатить; а за картошкой Иллия на повозке с Гуньяром сама через пару дней съездит, когда Матьес для неё получше выберет и отложит…
…С фермером Довакин договорился быстро: спрятав в кошель полученное золото, Матьес заверил его, что отберёт для госпожи Иллии всё самое лучшее, что только выращивает, без обману…
Герой усмехнулся. В округе все знали, что его домоправительница – мощный криомаг, и пытаться схитрить и обмануть её опасно для жизни.
Выйдя за ограду фермы Матьеса, он решил – а почему бы и нет? – слегка промочить горло на дорожку и свернул к «Мертвецкому Мёду».
Служанка Нарри, конечно же, торчала на крыльце таверны.
Довакин уже приготовился в ответ на её «Шоровы кости! Симпатичный мужчина в Фолкрите!» привычно шлёпнуть её по мягкому месту, но сегодня вдруг всё пошло иначе.
Завидев его, девица вдруг покраснела; затем, решившись, шагнула ближе.
- О! Я знала, знала, что ты обязательно приедешь в этот праздничный день! – радостно воскликнула она.
- Погоди, какой такой праздник? – нахмурился Довакин, вспоминая, какое сегодня число.
- Да как же ты мог забыть! Сегодня – день святого Валентина! – и Нарри защебетала, сбивчиво рассказывая историю о служившем давным-давно в войсках Императора полевом жреце.
Злой правитель запретил воинам заводить семьи, но Валентин тайно обвенчивал легионеров с их возлюбленными…
Прознав про это, Император казнил жреца…
- Да не, бред какой-то! – прервал её Довакин; - я сам в Легионе служу, ребята в казармах ни о чём таком не рассказывали…
- Да ни один военачальник из-за такой ерунды не казнит полевого жреца. Оставить легионеров без боевого мага, или – того хлеще – целителя… Не слышал я про такое!
Нарри на секунду примолкла; затем сменила тему:
- Вот скажи мне, герой - дарил ли ты сердечко какой-нибудь девушке?
- А то как же! – заулыбался Довакин; - было дело…
Нарри внезапно помрачнела и насупилась.
- И кто же эта стер… славная женщина? – хмуро спросила она.
- Атуб её зовут, она шаманкой в орочьей крепости Ларгошбур работает; - просветил девицу Довакин;
- Она сама попросила! Принеси мне сердце даэдра, говорит…
- А я тогда ещё лошок такой неопытный был, глупо так пялюсь на неё и спрашиваю: – А где мне взять сердце даэдра?
...А она на меня смотрит, как на дурачка:
– Где взять? – говорит; - Вырезать из груди даэдра, конечно!
…При этих словах Нарри побледнела; пошатнувшись, девушка вцепилась обоими руками в перила крыльца.
...Не замечая перемены в поведении своей собеседницы, Довакин упоённо продолжал рассказывать, как он наконец-то встретился лицом к лицу с даэдра – да сразу с несколькими! – у святилища Мерунеса Дагона, и как, победив всех(!) в тяжёлом бою, вырезал у них сердца…
…Когда Довакин дошёл в своём рассказе до того момента, как он вернулся к Атуб и гордо протянул той ещё трепещущее и истекающее кровью сердце даэдра; -
- послышался слабый звук, напоминающий писк попавшего в силки кролика, и Нарри, отклеившись от перил, повалилась навзничь.
Довакин едва успел подхватить на руки падающую девушку.
Открыв пинком двери таверны, под изумлённым взглядом трактирщицы он пронёс потерявшую сознание Нарри в ближайшую гостевую комнату и уложил на постель.
- Тащи скорей бадью, Валга! – крикнул он трактирщице; - Служанке твоей плохо стало; похоже, сейчас её тошнить будет…
Валга Виниция захлопотала вокруг девушки.
Убедившись, что ситуация под контролем, Довакин направился к выходу.
- Постой, ты куда? – крикнула ему вслед трактирщица; - Погоди немного, сейчас я на стол соберу…
- Передумал я у тебя обедать, Валга! – сказал Довакин; - Закрывай-ка свою таверну на санитарный день и проводи ревизию всех припасов!
Может, из продуктов что-то испортилось – смотри вон, как служанку твою полощет, наверняка траванулась чем-то!
…Почти у самых дверей Довакин увидел на полу какой-то предмет.
Вроде Нарри при разговоре с ним тискала что-то в кулачке – может, выпало, когда он её тащил?
Нагнувшись, Довакин подобрал валяющуюся вещицу.
Это был клочок бумаги – явно обрывок объявления ярла, что разносят его люди по тавернам, но какой-то странный. Бумага была неровно обрезана – скорей всего, маникюрным кинжальчиком – в виде сердца, и раскрашена губной помадой в розовый цвет…
Какая-то неведомая магия… А вдруг на этом бумажном сердце наложено заклятье?
– Скатав бумажку пальцами в плотный шарик, Довакин метким щелбаном запустил его в горящий посреди залы очаг – от греха подальше, жаркое пламя должно всё очистить! – и вышел из таверны.
- День Валентина какого-то выдумали, надо же! – пробурчал он, вскочив в седло своей лошади и направляя её к выезду из Фолкрита -
- Нету сегодня никакого праздника! А вот послезавтра…
…Даэдрапоклонник Довакин точно знал, что послезавтра, в Турдас 16-го числа месяца Восхода Солнца – день призыва Князя Разгула, Пьянства и Разврата, то бишь, принца даэдра Сангвина…