Александр Сергеевич Пушкин водил дружбу с князем Юсуповым и не раз бывал в Архангельском. Говорят, что легендарный «кот учёный», который ходил по цепи под дубом, появился в стихотворении не просто так – поэт действительно видел подобного кота у Юсуповых. Только вот этот кот был…
Давайте обо всём по порядку! Поговорим о том, как связаны семьи Пушкиных и Юсуповых.
Особняк в Харитоньевском переулке
Этот дом стал частью биографии и для семьи Пушкиных. С 1801-го по 1803-й родители будущего поэта снимали комнаты у князя Николая Борисовича Юсупова, а точнее – жили во флигеле того самого Юсуповского дворца.
Напротив находился прекрасный сад, огороженный каменной стеной. Он был оформлен в лучших европейских традициях: аллеи украшали античные статуи из Венеции и Неаполя, там находились редкие по тем временам фонтаны, были разбиты ухоженные пруды. Вход был разрешён для друзей Юсуповых, а также тех, на кого они хотели произвести впечатление. Но для квартирантов князь сделал исключение, и няня Арина Родионовна частенько водила в Юсуповский сад своих подопечных: маленького Сашу, его сестру Ольгу и брата Колю, и пристально следила, чтобы те не слишком шалили в чудесном саду.
Говорят, что в Юсуповском саду рос большой дуб, на котором висела массивная цепь, а по ней… ходил механический кот. Его Николай Борисович привёз из Голландии – кот якобы передвигался по специально разработанному алгоритму, да ещё и что-то говорил на голландском языке. Юный Саша был очень впечатлён котом и даже мечтал перевести его рассказы на русский. Знакомый образ, правда?
«У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо - песнь заводит,
Налево - сказку говорит…»
Существовал ли механический кот на самом деле? Достоверных свидетельств не осталось. Но, зная страсть князя Юсупова к различным диковинкам, в подобное чудо техники можно поверить.
Воспоминания о жизни в Харитоньевском переулке сохранились и в других произведениях Пушкина. Именно здесь он поселил Татьяну из произведения «Евгений Онегин», а в стихотворении «В начале жизни школу помню я» есть отчётливый намёк:
«И часто я украдкой убегал
В великолепный мрак чужого сада,
Под свод искусственный порфирных скал.
Там нежила меня теней прохлада;
Я предавал мечтам свой юный ум,
И праздномыслить было мне отрада».
Сегодня Палаты Волковых-Юсуповых закрыты на реконструкцию. Вместе с вами мы с нетерпением ждём завершения работ!
Дружба великих
Николай Борисович Юсупов, «последний вельможа екатерининских времён», был утончённым, прекрасно образованным человеком. Он служил на дипломатическом поприще (и не только), много путешествовал, управлял императорскими театрами, собирал по всему миру шедевры для Эрмитажа, не забывая и про свои личные коллекции – в общем, жил с размахом.
Балы и светские рауты у Юсуповых собирали у себя весь свет Российской Империи. Говорят, что всесильный Юсупов замолвил словечко за опального поэта, когда тот вернулся из своей ссылки в Михайловское. Должно быть, как истинный коллекционер, князь хотел иметь в окружении столь знаменитую личность. Между князем и поэтом даже сложились приятельские отношения – несмотря на почти полувековую разницу в возрасте, они подружились и даже общались «на ты».
Когда Пушкин и Юсупов начали общаться, Николаю Борисовичу шёл уже восьмой десяток, но князь был полон жизни и являлся выдающимся собеседником. Поэту были интересны его рассказы о екатерининском веке, о путешествиях по Европе и Востоку. Возможно, что беседы с Юсуповым повлияли на выбор тем и героев для произведений, которые Пушкин написал в течение знаменитой Болдинской осени 1830 года (поэт тогда находился в затворничестве из-за эпидемии холеры, и это время считается его наиболее продуктивной порой).
Пушкин посвятил Николаю Борисовичу стихотворение «К вельможе». В первых строках, кстати, речь идёт об Архангельском, где поэт не раз бывал в гостях (цитируем фрагмент):
«От северных оков освобождая мир,
Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир,
Лишь только первая позеленеет липа,
К тебе, приветливый потомок Аристиппа,
К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались.
Ты понял жизни цель: счастливый человек,
Для жизни ты живешь. Свой долгий ясный век
Еще ты смолоду умно разнообразил,
Искал возможного, умеренно проказил;
Чредою шли к тебе забавы и чины».
(...)
Стихотворение сопровождалось иллюстрацией, сделанной рукой поэта. Юсупов оставался верен моде екатерининских времён: носил напудренный парик с косичкой и черным бантом в виде кошелька, его повседневным костюмом был синий фрак с бархатным воротником – таким мы и видим его на этом изображении.
Произведение вызвало толки. Поэт в нём создаёт весьма лестный образ вельможи, за которым легко угадывается Николай Борисович Юсупов, и критики обвиняли Пушкина в угодничестве, а также пытались усмотреть в словах издевку. Но сам князь, по-видимому, остался доволен. Дружба продолжалась, и Николай Борисович даже согласился стать посажёным отцом на свадьбе Пушкина и Гончаровой (что было большой честью для поэта, принадлежавшего к менее знатному роду).
«Мой Юсупов»
Николай Борисович Юсупов умер в тот же год, когда состоялась свадьба Пушкина. «Ох уж эта холера. Мой Юсупов умер» – писал поэт в личной переписке. Фраза «Мой Юсупов» многое говорит об отношениях поэта и первейшего вельможи Российской империи. Немногие люди из ближайшего окружения Пушкина удостаивались такого сердечного сочетания слов.
В память о дружбе князя и поэта в Архангельском есть Пушкинская аллея. Она была разбита в 1900-е годы и украшена бюстами античных богов и философов, а в 1903 году на неё установили памятник А.С. Пушкину.
Получился своеобразный обмен – поэт запечатлел своего друга в стихах, а Юсуповы
ответили на это скульптурой, хоть и через века.
