Многие дети погружаются в вымышленные миры, заводят вымышленных друзей, и в какой-то степени это считается нормой. Чего далеко ходить, мы заводили их с подругой вместе. Моя грань нормы заканчивалась, наверное, там, где я бежала по двору от собаки, которой не существовало или наносила себе увечья, потому что мне «сказали». Если на меня ругались, я отключалась. В моменты насилия я «уходила» и «возвращалась», когда все закончилось, оставаясь наедине со жгучей болью.
То, чему я научилась с детства лучше всего - притворяться. Еще я обладала высоким уровнем эмпатии и всегда знала, что остальные считают нормальным, а что - нет. Я научилась отменно скрывать все, что чувствую и спокойно жила в своих мирах. Я сейчас знаю, что не была нормальной. Я тогда это знала. Другие не знали.
Но чем дольше ты живешь с этим чудовищем, которое пожирает тебя, тем сложнее его сдерживать. И в какой-то момент окружающие видят чудовище в тебе. Я допритворялась до момента, когда скрывать уже ничего не получалось.
Когда я начала лечение, я была в полном истощении и ужасе. Я теряла остатки рассудка и находилась в растерянности. Я осталась без работы, смысла жизни и хоть чего-то, что приносило мне радость. Незадолго до этого момента я пережила очередной маниакальный эпизод, который был не просто эйфорией. Он был смесью эйфории с агрессией и сумасшествием, я была на грани. Лучшая фраза для жестоких маний - «чем выше поднимаешься, тем больнее падать». Чем интенсивнее мания, тем убийственнее депрессия после нее. Я оказалась в яме без эмоций, без сил, но с долгами, набранными в эйфории.
Я очень хорошо помню тот момент, когда окончательно осознала, что безумна. Уже ничего нельзя было пускать на самотек. У меня больше не было выбора.
Мне было очень страшно ехать в пнд, а потом и в саму больницу. Меня направили в дневной стационар, куда я должна была ездить несколько раз в неделю, обследоваться, общаться с психиатром и получать таблетки. Тогда мне поставили тревожно-депрессивное расстройство, и я ждала встречи с профессором, чтобы выяснить точный диагноз. Это было начало очень долгого и трудного пути.
Я помню теплый яркий день, в который я ничего не чувствовала. Мне все казалось ужасно мрачным, а мысль о том, что я еду в дневной стационар психиатрической больницы, радости не добавляла. В голове были самые страшные картинки из старых фильмов про психушки. Казалось, что за бесплатно оказать помощь качественно не могут.
Но на самом деле весь персонал оказался добрым и отзывчивым.
Когда я прошла всю регистрацию и увидела, что никто там не кусается, все равно ждала подвоха. Я помню то ощущение, когда ты буквально физически чувствуешь, будто что-то не так вокруг. Все на тебя смотрят и осуждают. Каждый знает, что ты сумасшедшая.
Первый приём у психиатра длился часа полтора, я отвечала на очень много вопросов и рассказывала о себе. Помню, что я дико устала от этого приема. Мне выдали лекарства и отпустили домой до следующего дня.
Побочки от ад начались сразу, я даже не смогла доехать до дома, потому что словила ужасную паническую атаку, и мне пришлось выйти из автобуса. Этот препарат не подошел. В будущем мне не подойдет очень много схем лекарств.
Хотя в первый день мне и было максимально плохо, у меня тогда будто открылось второе дыхание. Мой мозг сразу настроил меня на то, что я буду лечиться, скоро все изменится и наладится. Я перестала думать о том, что это конец. Для меня это было начало.
Стереотипы и предрассудки часто останавливают людей, когда им требуется помощь. Люди боятся постановки на учёт или того, что их закроют в больнице. Ничего из этого бояться не нужно, без согласия никого никуда не кладут. Если вам кажется, что вы не вывозите самостоятельно - обязательно обращайтесь за помощью.