В доме Корнея Видану обступили мальчики. Младшему едва исполнилось три года.
-Ты теперь наша сестра?
- Подите, огольцы. Дайте молодым устроиться, не мешайте, - беззлобно прикрикнула на них Милица.
Видана с интересом оглядывалась вокруг. Дом был большой, справный. Молодым отвели отдельную комнату с большой печкой в углу, с расшитыми занавесками. За печкой стоял большой короб. Его привез Корней из родительского дома Виданы. Кровать занимала большую часть комнаты. Молодой муж не мог дождаться, когда они с Виданой останутся одни. Он повалил ее на кровать, и, торопясь, будто не веря в свое право на нее, овладел красавицей – женой. Девушка не сопротивлялась, лишь слезы текли из ее глаз. «
- Что с тобой, моя ласточка? - Корней выглядел растерянным. Он неловко стирал слезы, с лица Виданы.
- Нас могли услышать, мне стыдно теперь показаться твоим родителям на глаза. И потом, мне казалось, что это будет не так.
- Глупенькая моя. Родители специально оставили нас одних. А как не так? - он приобнял ее за плечи, чувствуя, как желание накатывает новой волной. Мужчина старался унять свою дрожь, боясь спугнуть девушку.
- Мне казалось, что ты будешь ласковым.
- Я обязательно буду ласковым, я обещаю, что буду любить тебя всегда. Видана зарылась рдеющим лицом в груди мужа. Он робко поглаживал ее по густым, рассыпавшимся по плечам волосам.
Милица готовила праздничный обед. Она поглядывала на затворенную дверь в комнату молодых, следя за тем, чтобы мальчики не мешали Корнею и Видане. Сегодня, в праздник, можно было не работать на общинных наложениях. Но работу на подворье отложить было нельзя. В последнее время жизнь женщин стала много легче. Если семья стоит твердо на ногах, если мужчины добывают много самоцветов, то, в лавке всегда готовы обменять их на ткани, утварь, продукты питания. Милице всегда хотелось иметь дочь, но она рожала лишь мальчиков. Поэтому Видана была желанной в этом доме.
Аста чувствовала себя чужой. Место, на которое указала ей Лия – кровать за печкой, отгороженная занавеской, ей казалось плохой защитой от ненавидящего взгляда мужа и свекрови. Придя домой после общего радения, Лия вручила ей ведра, и со словами: «Нечего прохлаждаться, ни у родной матушки – лентяйки», отправила в колодец за водой. Потом было приготовление обеда, мытье посуды, уборка скотины. Но работа не пугала девушку, больше пугали наступающие сумерки, а это значит, что вскоре, Тит будет ломать, рвать ее тело. Даже вечерние семейные радения не пугали так молодую жену.
Вечерние радения проходили в каждой семье общины. Для них были специально оборудованы комнаты для молений. Часто вход в эти комнаты был отдельный, со двора. Вся семья, под руководством старшего, каждый вечер на коленях молились там. После этой молитвы шло раскаяние. Все члены семей, начиная с самых маленьких рассказывали о грехах, совершенных ими за день. Старший в семье и определял наказание. Для этого в этой комнате была отведена лавка, над которой висели розги. В семье соблюдался строгий порядок. Детей и жену мог наказывать только отец и муж. Поэтому, в больших семьях, на наказание, уединялись по очереди. Хотя допускалось, что за тем, как обращается молодой муж со своей женой, могут следить его родители. Аста ловила нетерпеливые взгляды, которые бросала на нее свекровь.
За семейным столом, девушке отвели место на самом краю. Муж сидел далеко от нее, но Аста была даже рада этому. Она постоянно вскакивала со своего места, стараясь угодить даже самым маленьким. Чувствуя отношение к невестке взрослых, малыши открыто издевались над девушкой – то прольют на ее платье суп, то, проходя мимо, дернут за плат, норовя стянуть его с головы. Лишь кроткая Хитрона, средняя сестренка Тита, ободряюще похлопала Асту по спине: «Держись, все будет хорошо. Ты им понравишься, я знаю». Девушка с благодарностью посмотрела на маленькую подружку.
После вечерней трапезы, Аста отправилась в холодную, мыть посуду. Ожидание ночи, мысли о больной матери вызвали слезы из глаз девушки. Боясь быть застигнутой плачущей, она оттирала их концом плата. Но предательские слезы бежали так быстро, что Аста была вынуждена оставить посуду. Присев на лавку, она спрятала лицо в тряпку, что держала в руках и, больше не в силах сдерживаться, зарыдала в голос. На шум, из избы выскочила Лия:
- Что ты сырость разводишь? У нас приличный дом. Тебя никто не обижает, так что же ты ревешь? Давай, вставай, пора уже на радение, а у тебя еще и посуда не вымыта!
Лия силой вложила в безвольные руки Асты грязную миску.
На вечернем радении, после общей молитвы, первыми приступили к раскаянию малыши. После того, как каждый из них произносил несколько фраз раскаяния, они привычно, ложились на лавку, ожидая родительских розг. Когда дошла очередь Хитроны, она вышла в центр молельной комнаты, и тихим голосом рассказала о своем нерадении на общей молитве. Затихнув, девочка обвела испуганным взглядом присутствующих. Воцарилось молчание.
- Но я больше ничего плохого не делала, правда, - тихий голосок Хитроны был еле слышен.
- Ты жалела Асту, хотя я всем вам говорила, что она у нас все равно как прислуга. Она должна ухаживать за всеми нами, ясно? Именно за это ты сегодня получишь большее наказание, - Лия произнесла это, почти не разжимая губ. Маленькая Хитрона, подняв рубашку, улеглась на лавку. Отец особенно усердно махал розгами над девочкой, но та не произнесла ни звука.
Взрослых не наказывали в присутствии детей, но для Асты сделали исключение. Молодая жена вышла на середину комнаты для раскаяния. Она обвела глазами всех членов своей новой семьи, и, будто решившись, крикнула, обращаясь к ним:
- Я раскаиваюсь в том, что, узнав, кто будет моим мужем, не сбежала в тот же день.
Все притихли. Первой в себя пришла Лия. Подскочив к невестке, она отвесила ей звонкую оплеуху, от которой Аста упала на лавку. Она даже не поняла, кто избивал ее с такой ненавистью. Удары сыпались на нее, сдирая кожу, заставляя выгибаться ее тело. Но она не стонала. Лишь по подбородку текла теплая кровь из искусанных губ. Потом она вообще перестала ощущать мир вокруг. Она не видела, как к Титу подскочили, пытаясь вырвать из его рук розги, мать и отец. Ее бездыханную унесли в избу, спрятав в самой дольней комнате от случайных глаз.
Лия обходила свое подворье, перед тем как лечь спать. Вдруг, ее глаза уловили какое-то движение в сгустившихся сумерках. Окликнув незнакомца, женщина попятилась к дому. Но это был не лихоимец. Это была соседка, деревенская сплетница, Стея. Она звала женщину к ограде.
- Ты слышала, - шептала она, наклонив голову к самому уху Лии, - Гаяна умерла. Шла с общего радения и упала на дороге. Ее Феофания обнаружила. Отмучилась, бедняжка. Да и то, что за жизнь ее без дочки? Скажи своей невестке. Пусть сходит, попрощается. Ее уж в погребальную пещеру снесли.
- Скажу. Да только что ей без дела бегать. Чай, она теперь, мужняя жена. Это уж теперь Титу решать, пустить ли ее. А ты что по дворам шляешься, среди ночи? Иди к себе, поди, и скотина у тебя не прибрана. Смотри, придешь ко мне сенца занять – не дам.
В недоумении, Стея побрела домой. Она не могла понять, чем вызвала гнев Лии. «Видно и правда, невестка им не ко двору», - думала она.
Аста пришла в себя от нетерпимой боли. Спину жгло, губы пересохли, потрескались. Когда она хотела их разлепить, в ее рот потекла кровь. Девушка попробовала пошевелиться. Стон невольно вырвался из груди. Она закрыла глаза, боясь привлечь к себе внимание. Но было поздно. Над ней склонилось лицо ее мучителя.
- Ну что, пришла в себя? Ты еще не все дела переделала сегодня, - Тит рывком сорвал с нее рубашку, и всем телом навалился на жену. От нестерпимой боли и унижения хотелось кричать. Аста сжала ноги, сопротивляясь грубому вторжению, но Тит ударил ее по лицу.
Когда все было кончено, муж встал, оправляя одежду, и не глядя на жену, пробурчал: «Завтра с утра встанешь к коровам. Хватит матери работать». Оставшись одна, Аста не скрывала своих слез. Она думала над тем, что, если бы не мать, то убежала бы из общины. Жить с ненавистным Титом, в семье, где к ней относятся хуже, чем к собаке, было невыносимо. Но она должна терпеть. Терпеть ради своей немощной матери. Отношение к родственникам беглецов в общине было как к изгоям. Уйти можно было только по благословению Кормчего. Девушка и не заметила, как пришел спасительный сон. А утром, она проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо. Это была Хитона. Она пришла для того, чтобы сообщить страшную весть, подслушанную ночью от родителей.
Друзья, не забывайте комментировать и ставить лайки!