Здравствуйте дорогие друзья. В ноябре 2021-го года, я мучаемый ностальгическими воспоминаниями о своем первом дальнем рейсе вылетел в Кейптаун. Как только я туда прилетел, там был обнаружен штамм омикрон и отменена большая часть авиасообщения. С большим трудом и за большие деньги купив билет Эфиопских авиалиний до Москвы я по приезду попал в двухнедельный карантин. Выйдя из обсерватора в Сергиев Посаде 17-го декабря, я провел день в Москве. Этому дню и посвящена эта статья. Во время пребывания в обсерваторе произошло два события: меня позвали в рейс в конце декабря (а ведь мог застрять в Кейптауне и ни в какой рейс не получилось бы поехать), а так же я посмотрел сериал Вертинский.
Личность легендарного шансонье попала в фокус моего внимания восемь лет назад, в январе 2014-го года. Тогда мне подарили билет на моноспектакль «Желтое танго» в арт-кафе Бродячая собака. Там замечательный актер Сергей Федотов в дуэте с пианисткой Ириной Скосыревой со сцены от первого лица рассказывает всю жизнь Александра Николаевича Вертинского, прерывая рассказ исключительно для исполнения соответствующих периоду жизни песен. Там звучат такие вещи как «Кокаинетка», «То что я должен сказать», «В степи молдаванской», «Танго Магнолия», «Концерт Саросате» и многие другие. Спектакль произвел на меня сильнейшее впечатление, я ходил на него еще два раза. Так же сильнейшее впечатление на меня произвела личность и судьба Вертинского. Легкомысленного и популярного актера, не сумевшего промолчать при виде жестокости революции. Который увидев в 1917-м году убитых красногвардейцами юношей-юнкеров (говоря современным языком — курсантов военных училищ), защищавших Московский Кремль, не потерял разум и человечность. Он увидел просто убитых молодых парней, которых ему стало жалко, а не «необходимые жертвы для очищения огнем и кровью», как видели тогда очень многие. Этим первым жертвам Гражданской войны Александр Николаевич посвятил свой знаменитый романс «То что я должен сказать», переполненный сочувствия к убитым врагам молодой и горячей Советской власти. С этого у него начались проблемы, он понял что с большевиками ему не по пути и уехал в Одессу, где жил до конца Гражданской войны. После началась его долгая эмиграция. В эмиграции, исполняя песни в ресторанах, он кочевал из страны в страну и пел для русских слушателей. Были у него хорошие и плохие периоды, но дома там так и не появилось. Постепенно он начал понимать, что человек без дома и Родины — перекати-поле и такое осознание себя его мучало. Но его Родины уже не было на карте мира, на месте царской России возникла совсем другая страна — Союз Советских Социалистических Республик. Где были те самые большевики, с которыми ему было не по пути. Но понимая, что другой страны не будет, Александр Николаевич написал в посольство СССР на имя наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова просьбу о получении советского гражданства и возвращении на Родину. Не сразу, но его просьба была удовлетворена. К тому времени Вертинский успел жениться на молодой женщине Лидии и у них родилась старшая дочь Мариана (младшая — Анастасия родилась уже в Москве). И в 1943-м году в разгар Великой Отечественной Войны Александр Николаевич вместе с женой, тещей и старшей дочерью репатриировался из Шанхая, где он жил в последние годы, в Москву. Приняли его хорошо, дали квартиру на улице Горького (ныне Тверская), дали возможность выступать. Хотя и с серьезными ограничениями, так как его творчество не вписывалось в советский политико-культурный контекст. Ведь вернулся в 1943-м году он не в ту страну, которую покинул в 1920-м. И как мне кажется, полностью стать друг для друга своими Александр Николаевич и СССР не смогли. Но его дочери («Доченьки») — Мариана и Анастасия Вертинские состоялись как актрисы советского кинематографа. Желание Вертинского «много русского солнца и света, будет в жизни дочурок моих, но что самое главное это — то что Родина будет у них» сбылось. Мариана и Анастасия обрели Родину, которую у их отца отобрала Революция. Умер Александр Николаевич в 1957 году в гостинице Астория в Ленинграде после концерта. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. Много лет спустя в 2013-м году умерла его супруга Лидия и ее похоронили вместе с мужем. Покойтесь с миром, земля вам пухом.
И в обсерваторе, посмотрев сериал, я все это вспомнил. Вспомнил Желтое танго и свое потрясение после этого спектакля, вспомнил всю жизнь Александра Николаевича. Очень поучительную для нас, поколения, которому сейчас сорок (плюс минус). Мы - родившееся в СССР во второй половине семидесятых — первой половине восьмидесятых годов потеряли страну, где родились еще в детстве и долгое время жили на ее обломках (а у кого то родители уехали, как Вертинский). На ее месте выросла новая, совершенно другая, непохожая на Советский Союз страна — Российская Федерация (а по окраинам бывшей общей страны — шестнадцать других стран), в которой нам всем предстояло научиться жить, полюбить ее и обрести в ней Родину. Наверное поэтому жизнь и творчество Вертинского оказались мне понятны и близки. И вот с такими мыслями я вышел из обсерватора утром 17-го декабря. Все было завалено снегом, стояла морозная и ясная погода. Яндекс-такси домчало меня до Площади Трех Вокзалов, где пообедав в Вареничной №1, я оставил вещи в камере хранения Ленинградского вокзала. Билет был куплен на ночной поезд, а я пошел гулять по Москве. Обязательными пунктами программы были: могила Александра и Лидии Вертинских на Новодевичьем кладбище (район Лужников, станция метро Спортивная), Памятный крест юнкерам и Парк героев Первой Мировой войны на месте кладбища, где юнкеров хоронили в 1917-м (район метро Сокол) и церковь Большое Вознесение у Никитских ворот, где Вертинский увидел гробы с их телами во время отпевания. Так же за сто лет до того там венчался Александр Сергеевич Пушкин с Натальей Николаевной Гончаровой.
Здесь я приведу текст песни реквиема «То что я должен сказать». Александр Николаевич посвятил его мальчишкам-юнкерам, но наверное со временем его можно считать реквиемом жертвам всех российских политических потрясений:
Александр Вертинский То что я должен сказать
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в Вечный Покой!
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам — под шумок толковать,
Что пора положить бы уж конец безобразью,
Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.
И никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти — к недоступной Весне
1917 г.
Далее мой путь лежал к Никитским воротам, к церкви Большое Вознесение, где Вертинский увидел гробы с телами юнкеров во время их отпевания. И где венчались Александр Сергеевич Пушкин и Наталья Николаевна Гончарова. Для этого я спустился в метро на станции Сокол, проехал до Арбатской и там поднялся на поверхность. И пошел к церкви. А осмотрев ее долго гулял по Москве, уехав ночным поездом в Питер.
Наверное Вертинский заходя в это кафе вспоминал бы страну своего детства и юности — Российскую Империю. А «Доченьки» — Мариана и Анастасия (текст посвященной им песни «Доченьки» ниже), обретшие Родину в ее советской ипостаси и живущие сейчас в Москве, наверное увидев это кафе вспоминают в первую очередь СССР, которого нет уже тридцать лет.
Александр Вертинский Доченьки
У меня завелись ангелята,
Завелись среди белого дня!
Все, над чем я смеялся когда-то,
Все теперь восхищает меня!
Жил я шумно и весело — каюсь,
Но жена все к рукам прибрала.
Совершенно со мной не считаясь,
Мне двух дочек она родила.
Я был против. Начнутся пеленки…
Для чего свою жизнь осложнять?
Но залезли мне в сердце девчонки,
Как котята в чужую кровать!
И теперь, с новым смыслом и целью
Я, как птица, гнездо свое вью
И порою над их колыбелью
Сам себе удивленно пою:
«Доченьки, доченьки, доченьки мои!
Где ж вы, мои ноченьки, где вы, соловьи?»
Вырастут доченьки, доченьки мои…
Будут у них ноченьки, будут соловьи!
Много русского солнца и света
Будет в жизни дочурок моих.
И, что самое главное, это
То, что Родина будет у них!
Будет дом. Будет много игрушек,
Мы на елку повесим звезду…
Я каких-нибудь добрых старушек
Специально для них заведу!
Чтобы песни им русские пели,
Чтобы сказки ночами плели,
Чтобы тихо года шелестели,
Чтобы детства забыть не могли!
Правда, я постарею немного,
Но душой буду юн как они!
И просить буду доброго Бога,
Чтоб продлил мои грешные дни!
Вырастут доченьки, доченьки мои…
Будут у них ноченьки, будут соловьи!
А закроют доченьки оченьки мои —
Мне споют на кладбище те же соловьи.
1945 г.
