1. «Скажу вам по личному опыту, многие очень компетентные руководители потерпели фиаско, пытаясь привести в действие механизм изменений.
Это навело меня на мысль, что здесь действуют более универсальные принципы…Проблемы организаций находятся где-то посредине между экологическими и личными.
Почему мы рассматриваем наши организации как жесткие структуры, а не как сообщества… Я размышлял над этим более 25 лет и пришел к выводу: нам нужно осознать, что мы — часть природы и неотделимы от нее.
Оглянитесь назад и подумайте, почему большинство попыток реформирования окончились провалом. Вот наиболее вероятное объяснение: компании в действительности являются живыми организмами, а не машинами».
Не уверена, что Питер Сенге — автор книг «Пятая Дисциплина» и «Танец перемен» — понял, что сказал. Читатели решили, что поняли Сенге.
Его книги расходятся огромными тиражами. Книги того, кто действительно знает, что это за «универсальные принципы», передаются из рук в руки. Его зовут Виктор Толкачёв. Он живет в Санкт-Петербурге.
2. Управление изменениями стоит на трех китах: люди, процессы, информационные технологии. В основе перемен лежит человеческий фактор.
3. Чтобы планировать перемены, нам нужно дойти той молекулы/атома/нейтрино, что есть суть неизменное и плясать от него, как от печки.
4. Попытки дешифровать организационную культуру в отрыве от концепции системного мышления столь корявы, а реакция русских менеджеров на зарубежные экономические бестселлеры столь опасно восторженная, что порог «можешь не писать – не пиши» преодолевается без труда.
5. Сугубо психологический подход к управлению персоналом дискредитировал себя. Сказанное Друкером в 1966 году («Эффективный управляющий») начинает доходить до умов эффективных собственников. «Организация – это особый инструмент, помогающий реализации сильных сторон человека и одновременно нейтрализующий и обезвреживающий человеческие слабости. Люди, отличающиеся большими способностями, не нуждаются в организации и не испытывают желания в ней работать».
6. Ни одна чистая наука не умеет дать трактовку проблем стыка и работать с ними.
7. Автор системного психоанализа — Виктор Константинович Толкачёв — не психолог по первому высшему образованию. Он инженер. Именно это обстоятельство дает основание ожидать именно от этого человека именно системного подхода к психологии (как к науке и как к профессии).
8. Уже несколько лет в рамках практического курса по повышению эффективности бизнеса я рассказываю курсистам и о Викторе Толкачеве, о его открытиях. Пора познакомиться с Виктором Константиновичем лично.
Виктор Константинович Толкачёв. Родился 22 марта 1940 года в Ленинграде. Вывезен из блокадного Ленинграда по Дороге Жизни, чудом остался жив. Закончил Гидрометеорологический и Радиотехнический институты. После годичной стажировки в Главной Геофизической Обсерватории в 1964 году приступил к летной авиационной практике. Им сделано более 12 изобретений. Побывал почти на всех континентах. Его самолёт трижды падал.
В 1984 г. летная пенсия началась с учебы на факультете психологии Ленинградского Университета. Ученик С.С. Либиха и В.А. Ганзена. Автор методики векторного психоанализа. Автор книги «Роскошь системного мышления», «Мой брат — Горацио» и др. Дешифровщик текстов В. Шекспира. Преподавал в Ленинградском Гос. Университете им. Жданова. Академик Американской Академии Бизнеса. Офис находится в Нью-Йорке, США. The Tolkachev Academy of Systematic Cognition
USA, NY, Manhattan, Wall Str. Писать можно: Philadelphia Office, 878 N 19th Street
Philadelphia, PA 19130, USA
В.Т. Мы только думаем, что мы думаем. Мы только думаем, что мы говорим. Нами думают, нами говорят. Мы всегда в поле стимулов, на которые реагируем. Сколько нам дано рецепторов, столько по максимуму через них и может к нам прийти. Высшее знание нам постичь не дано в принципе.
В том обилии элементов, в той массе взаимодействий и взаимозависимостей, которые объективно существуют, отображаются качества Вселенной, которые в силу ограниченности своей рецепторики полностью я не в состоянии воспринять.
Я могу знать вот столько, а дальше уже догадываться и чувствовать проявление этой высшей цивилизации на себе. Вот и всё. Только слабые интеллекты верят в Бога. Сильные интеллекты изучают это явление как объективную реальность. Нет никакого Бога, есть только Высший Разум. Всё – привет…
Е.М. Почему летчик и инженер вдруг решает стать психологом?
В.Т. Потому, что я родился психологом. Я должен был прийти к этому, преодолев путь инженера, технаря-системщика. Я дважды инженер, ты знаешь об этом? «Цветодиагностика психических состояний человека. Параметр – спектральная критическая частота слияния мельканий» — вот с чего я начал в психологии.
Е.М. Так что, 25-й кадр — это выдумки?
В.Т. Ерунда это полная, рассчитанная на дураков. Так вот, Сергей Сергеевич Либих, 1000 лет ему жизни, высмотрел там что-то во мне, и пригласил в свою группу. Это был первый выпуск специалистов по «Нормальной сексологии», в 1988 году. До этого в России секса же не было, как ты помнишь. Представь, группа 40 человек, из них 39 врачей и один я – психолог после универа. Вышел я от Либиха с правом на белый халат и резиновые перчатки.
С 1992 года уже работал с Владимиром Александровичем Ганзеном. Под его руководством я стал писать «Роскошь системного мышления» и прошел у него персональный курс по развитию системного мышления. Он, наверное, решил выбрать самого глупого и провести с ним эксперимент.
В 1988 году уже я сам собрал свою первую группу. Во вторник начинает заниматься двухсотая группа. А ты знаешь, с чего всё началось-то? Как всегда — «случайность».
В 1968 году Володя Иванов, мой близкий друг, дал почитать Фрейда «Характер и анальная эротика». И всё. И завертелось. Насколько это может быть ахово, я понял сразу. И то, что никто моим таким идеям не обрадуется, тоже понял.
После этого я три года прожил в Германии. В Берлине была зарегистрирована Международная Интернатура Комплексного Системного Образования. Мы занимаемся системной психологией, системным психоанализом, системным мышлением и системной психософией — наукой о генезе мудрости.
Е.М. А экономическая психология где? Несправедливо как! Вот где без системного подхода «не влезай убьёт», а Вы игнорируете.
В.Т. Так вот и давай (часть текста удалена)
… Год прожил в Нью-Йорке. С тех пор счастлив общением с Юрой Бурланом. В Нью-Йорке получилось еще удивительнее того, как я падал над Африкой.
Мы с моими хорошими друзьями приехали в Нью-Йорк, у меня в кармане 100 долларов. Куда идти – никого не знаю, как прожить, на что? Они говорят, «надо уезжать». Я им показываю эту единственную купюру и говорю: «Вот увидите, я с этими деньгами тут останусь и не пропаду». Мы шли мимо магазинчика с какими-то сувенирами (не помню), решили заглянуть, наткнулись там на мужика смурного такого. Он услышал, что мы говорим по-русски, заинтересовался «кто такие»? Я ответил, что я психолог. Он так смотрит на меня: «Психолог говоришь? А ну-ка пойдем, посмотрим, что ты есть». И ведет меня на Манхеттене в шикарный небоскреб. Мы с ним там беседуем какое-то время. Потом он говорит: «Оставайся, вот тебе офис, работай сколько тебе угодно и как ты хочешь». Вот так я за пять минут решил всё, ради чего ехал в Америку. Называется, заглянул в лавку (смеётся).
Е.М. Если вектора не трогать, то как бы Вы определили суть лидерства?
В.Т. Без векторов я просто не понимаю. Отказываюсь говорить. Ну, ерунда! Ты меня спрашиваешь ерунду!
Е.М. Ну как же, совсем не ерунду! «Руководство» — это же не «лидерство», в смысле уретральник. Там же комбинация уже. А если с базисом плохо, то может поработать над остальным? Может поспорить с тем, что лидера сделать нельзя? Ведь у нас не просто спорят – индустрия целая. Сколько одного народу другому народу голову морочит на лидерских курсах?
В.Т. А! Ты имеешь в виду натаскать, выучить? Есть ли возможность заменить как-то?.. Да нет! Дрессированная собака у тебя получится. И все.
Е.М. То есть всё-таки надрессировать можно?
В.Т. Без ущерба для здоровья – нельзя. Если нет специального отбора, то эти курсы – профанация, и калечение здоровья людей. Мне, чтобы понять, годится или нет, иногда и смотреть не надо. Голоса в телефоне достаточно.
Е.М. Ну это Вам.
В.Т. Ну это да…
Е.М. Случай был у меня один. Директор предприятия (один из собственников) обратился за помощью весьма эмоционально: «Help! Мы его теряем». Оказалось: другой директор сходил на лидерские курсы, где методами нейро-лингвистического программирования (а в народе просто НЛП) из него делали лидера. Он вернулся оттуда и начал рулить. Полная неадекватность реакций и самооценки. Непродуманные резкие решения типа «я сказал!».
В.Т. Нейро-лингвистическое программирование – это очередная глупость. Ты понимаешь, что сказала-то? Во-первых, ни «нейро», а «нейронно». «Лингвистическое» остается. Последнее – неверный перевод.
Не программирование, а планирование. Нейронно-лингвистическое планирование. Если в этом смысле, тогда всё понятно.
И я сам пользуюсь его приёмами. А НЛП – это опять для дураков. Увы и ах! На том стоим!
Почему я не возражаю? А ты представь, что я так приду к ним и скажу: «Ребята, вы в основу всего этого дела кирпич положили криво, вы не понимаете, что преподаёте». Ты думаешь, они мне обрадуются? Я тебе скажу, чему я радуюсь.
На последнем занятии девочка одна приходит и говорит: «меня уволили». Вот недавно совсем это было. В субботу и воскресенье была индивидуальная консультация. В понедельник ей дали заработать в 10 раз больше, а в среду в 20 раз больше. Вот такие вот вещи интересные происходят. Смотри сюда. Существует 4 мыслительных страта или уровня. Я говорю слово «хлеб». Что я сказал?
Е.М. Хлеб.
В.Т. Ага, на уровне понятий мы поняли друг друга. Я еще раз говорю «хлеб». Что я сказал?
Е.М. Много всего, там, сочетание звуков «х», «л», «е».
В.Т. Это ты сразу на третий уровень перескочила. Ну пускай. Я говорю «хлеб»! ???
Е.М. Семантика вся очевидная.
В.Т. Я сказал «хлеб всему голова»! Идейный уровень и т.д. Я хочу, чтобы ты поняла, что слова и тексты понимаются нами на разных уровнях. Так вот, системно мыслящий понимает всё сразу. Но человечество таково, что одним дано только это, другим это и это, максимум вот это. Всё целостно видел только Ганзен Владимир Александрович и покорные ваши его ученики: Ленка, да Толкачёв.
Каждое слово — это концентрированное предложение. Понимаешь? В нем столько мысли! Начинаешь его раскрывать и понимаешь сущность. Слово – это всего лишь символ. И я берусь обучить тебя этому делу. А твоя уже святая обязанность – переложить это уже на другой алфавит. Алфавит экономики. Потому, что везде одно и то же. Вот давай во вторник приходи.
Е.М. Не могу я во вторник, у меня группа.
В.Т. Я тебе сказал, а ты уж сама. Всё – привет.
Е.М. Есть ли у Вас версия, почему все так хотят быть уретральниками? Когда я рассказываю про это дело на занятии по лидерству, все начинают себя видеть исключительно так. Что за напасть такая?
В.Т. (Смеётся) У меня после второго занятия поголовно все уретральниками «становятся». Престижно! Доминантная роль в стае! А потом глядишь – ан нет, не все таковы, и когда мы заканчиваем заниматься, то все на свои места становятся.
Ты знаешь, что у меня был театр? Нет? Иди, я покажу тебе одну афишу… Ты посмотри, какие актеры играли, а? А вот это Штиль автограф мне оставил на память.
Е.М. Да, я бы хотела посмотреть Гамлета с Вашим первым актом.
В.Т. То есть нулевым. Ну, так в чём же дело? Я тут, я есть, я готов! Люди так приходят, неслучайно же всё.
Вот однажды ко мне пришел один господин и сказал: «Вас приглашают на разговор, пройдемте». Привел он меня к барышне. Звали её Наталья Николаевна Трауготт. Ей было 90 лет. Диссертацию она писала у Павлова, отзыв на диссертацию давал Бехтерев, и она видела живого Фрейда. Два с лишним часа это был допрос («а здесь», «а тут», «а там»?). Она знала всё это вдоль и поперек в сто раз лучше меня.
Потом она сказала: «Молодой человек, хорошенько запомните что я Вам сейчас скажу… Приготовьтесь к тому, что вся официальная наука станет смеяться над вами и станет против вас. Я же безмерно удивлена и восхищена, откуда вы такой взялись». Мне хотелось сказать «с самолёта упал». Её слова я помню до сих пор. У нас была договоренность еще на одну встречу, но потом она позвонила, сказала, что плохо себя чувствует, а пятого мая, в день рождения Фрейда, она ушла из жизни. Так что у меня благословение, если не из первых рук, то из вторых — точно. С тех пор любое стороннее мнение мне просто безразлично.
Е.М. Смотрю и вижу: «Академик Толкачев». Ну, думаю, наконец-то признали. Где это случилось, тут, там? Как это происходило?