<<<В предыдущем отрывке>>>
Бладд-младший, воспользовавшись словоблудием родственника, обратился к Ахерону.
— Выслушай меня. Это будет быстро… За миллионы лет жизни в ловушке я совершил много однообразной и скучной гадости. Я был слеп, я был глуп. Я был… — Ноктюрн поморщился. Не от боли, от стыда и тяжести. По его мимике, по его отсутствующим глазам было видно, что до этого он никогда не произносил подобного. Во всяком случае, искренне. — Я был неправ. Я заблуждался. Дуростью я создал свое скверное тело и это скверное место. А безумием крови породил… воссоздал худшие черты деда. Ты могуч, оть и выглядишь илым. Метни меня в деда. Я должен… только я должен победить его. Так будет правильно. Пускай это и не искупит всего, что я натворил…
— Хорошо, я согласен. Но снимите свое заклинание с Неназванного…
— Который пятнистый?
— Да.
— Без проблем, Ахерон, без проблем. Это ведь ты — Ахерон?
— Я.
— Тогда Ахерон, давай. Запусти меня в деда. У вас мало времени.
— Да, не более двух с половиной минут. Поэтому хватит болтать.
Ахерон поднял верхнюю половину, словно ядро, прицелился и метнул ее во все еще вещающего Хагеруппа. За своим монологом дед заметил внука, только когда Ноктюрн вцепился в отросшие черные волосы.
— Всегда, дед, ты учил меня разврату. Теперь же я научу тебя кротости. Замри! — Ноктюрн исторг два сгустка магии. Первый поразил Хагеруппа, второй — Неназванного.
— Глупый сосунок! Я знал, что ты предпримешь эту атаку, поэтому сгноил воздух возле себя. Резкий выброс вещества поглотил весь твой заряд.
— Проклятый старик!..
— ЩУИ-ИИ-Я!! — грянул боевой клич Эриды, и неуязвимый кулак, пробив грудь, увяз в теле, так и не дотянувшись до сердца.
— Дура! Кровь упыря способна на магическое чудо! Пускай мои способности и ограничены всего лишь одной магией разложения, но я могу испускать ее из каждой клетки своего ор-га-низ-ма. Оу да! — Хагерупп схватил Бладда-младшего за голову и растворил ее. И тут же взвыл. Отдернув руку, он увидел, что внучек насквозь прогрыз его гигантскую ладонь. — Зверолюб, ты должен был умереть! Я же растворил твой мозг… — Но Ноктюрн не снизошел до ответа. Он знал, что не может проиграть. На нем лежит ответственность за жизни троих, встреченных не более часа назад. Зато какие жизни! Он и не думал, что такие люди могут существовать. Сильные телом, сильные духом и не злые. Поразительно. Он не может их подвести. Пускай осталось тридцать три секунды, он не позволит им застрять в результате его заблуждений, в результате его ошибок. Он… он сотрет свой мир, свою вселенную, чтобы сделать мир вокруг лучше. Чтобы помочь этой троице. Поэтому Ноктюрн не снизошел до ответа Бладду-старшему — он воззвал к Эриде.
— Ищная красотка, я окружил твою свободную руку независящим от времени воздухом. Теперь ты не завязнешь…
— Бла-бла, мне не нужны объяснения, упыреныш. Достаточно сказать — бей. И все. ЩУЯ!! — Эрида нанесла последний удар. Как бита отбивает мяч, так и ее кулак запульнул почерневший мозг Хагеруппа за пределы особняка. Но далеко улететь ему было не суждено: Ахерон заметил летящий объект и испепелил его своими электрическими силами. Делать этого было необязательно, но в мире царящего Безумия возможно все. Поэтому лучше перебдеть и лишиться такого противника, как Хагерупп Бладд, сына ужасного Маниса Фортиса.
— А теперь я верну вам долг. Прощай, мой мир. Прощай… — Темно-синие слезы полились из глаз Ноктюрна, но он все равно воздел руки кверху. Мириады нитей вылетели из кончиков пальцев и тут же исчезли, будто их никогда и не было. Последняя секунда На один миг кристально-белый свет небытия озарил ту часть пространства, где находился особняк. Но суждено увидеть этот свет было только Ангелу энтропии, существу вне времени и вне пространства.
— Мое естество видит, что Ахерон, Неназванный и Эрида преуспели. Что ж, пускай так. Быть может, не такие они и пропащие.
***
Серый район. Двадцать минут спустя. Задний дворик особняка.
— С-с-спасибо, Неназванный. Не думал, что магия жизни способна привить конечности к мертвому телу.
— Глупости, Ноктюрн. Твое тело ни минуты не было мертво. Ты сам решил, что являешься живым мертвецом, упырем. Людям никогда не требовалось обрастать клыками и когтями, чтобы сосать кровь, пускай и метафорическую, у подобных себе.
— Но как же я превратил несчастного дедулю в чудовище?
— Твой дед чудовищем был всегда. Просто старость сломала хребет монстра, а пролитая кровь напомнила ему о былых временах. Сила Безумия непознаваема и могущественна. Теперь даже капля магии внутри тела способна превратиться в бурную и опасную реку. И кто-то обуздает ее, построит плотину, возведет поселение, а кто-то поглотится стихией и станет с ней единым целым. Вестником смерти, вестником Безумия.
— Ей-ей, упыреныш, хватит болтать с пятнистым занудой, поговори лучше со мной, с Эридой! Почему ты не помер, когда безумный старикан растворил твою голову? Я же видела, как твоя кожа сползает с лица!
— Я создал безопасную область из верхнего слоя кожи, заморозив во времени весь череп. Но я бы хотел поговорить с Ахероном.
— Бла-бла-бла-бла…
— Я вас слушаю.
— Моя благодарность безмерна, Ахерон. Я уже забыл, что такое жить вне клетки, возведенной самим собой. Я забыл, что человек в первую очередь — человек. Признаться, до нашей встречи, я и не знал, что такое человек.
— И что же это?
— Личность. Человек — это личность, освобождающаяся от пресных тенет выдуманных страданий. Человек — это личность, старающаяся отдавать первенство разумному, а не эмоциональному. Человек — это вы, Ахерон. Это ты — Неназванный. Это ты — Эрида.
— Отстань…
Из дома вылетел Синяк Гомункул и прижался к Ноктюрну. Он радостно рыдал, утираясь то своим рукавом, то подолом пурпурного халата.
— О, озяин, озяин! Я так за вас испугался, я так за вас переживал! — После обильного слезоизлияния он продолжил: — Я имел наглость подглядывать за вашей ужасающей битвой с дедушкой. Мне было так горько, так горько это наблюдать, что я сбежал, как последний цак и трус. Я так виноват перед вами, озяин. Мне так стыдно, что я не помог вам. Я отел. Правда отел, озяин. Но я не придумал, чем я могу вам помочь. Поэтому решил вам не мешаться своей жалкой фигурой. Простите меня, жалкого цака, умоляю. Если б вы только сказали, как я мог вам помочь, если б только призвали меня и отдали б приказ, я бы все… я бы все исполнил. Ох, нет мне прощения, нет! Нет! И быть не может! — Синяк перестал дергать за одежды и посмотрел на Бладда-младшего. Серьезность пропитала его нескончаемые слезы, решимость — плач. — Озяин, умоляю, прикажите мне повеситься, или утопиться, или заживо сгореть. Я не должен жить после такого стыда. Позор, позор на мою голову!..
— Тихо, Синяк, тихо. — Ноктюрн приобнял слугу и погладил по голове. — Это мне стоит извиняться перед тобой. Перестань думать о ерунде. Все нормально. И не смей переспрашивать. Все орошо. Ты ничем мне не мог помочь, поэтому я и не звал тебя. Я сам должен был разрешить свои проблемы. Пускай и с помощью этой доброй троицы, но сам. А теперь ступай в мой кабинет и приберись там, если не трудно.
— Спасибо, спасибо озяин! От всего сердца я благодарен вам…
— Не надо, не надо целовать мои руки, Синяк…
— Я побежал! Я все там приберу, будьте уверены! — Скрылся. Ноктюрн же продолжил прерванную речь:
— Так вот, я увидел в вас подлинное человеческое — слабость. Именно слабость отличает человека от зазнавшегося безумца. Вы не боитесь провала, даже на краю гибели. И не боитесь вы провала только по одной причине — вы знаете, что провалиться можете не только вы, но и ваш соперник. В провале вы видите развитие, а не позор… Я верю, что вы добьетесь своей цели, какая бы она ни была. И если вам понадобится убежище вне времени, вне пространства, то вы знаете, к кому прийти. Поразительно, — Ноктюрн Бладд поднял голову. — Звезды… Бесконечность отделяет человека от звезды. Но человек способен и на это. Человек способен дойти до звезды. До своей собственной звезды.
— Красиво сказано, высоко. — Разноцветные глаза Неназванного нашли ту же точку на небесах, куда смотрел недавний упырь-младший. — Нам предстоит длинный и извилистый путь, Ахерон. Но глядя на этого юношу — по нашим меркам, разумеется, — я вижу, что до звезд дойдем и мы. И имя нашей звезды — Мир, а название — Покой!
Эрида мрачно сплюнула. Ишь, дуралеи, чего они в этих ярких точках нашли? Вертится какая-то белиберда в пустоте, понимаешь, никого не трогает, а эти… Идти до них хотят, приставать, символизм какой-от вкладывают. Это все от праздности и лени у них. Нечем заняться, вот и фантазируют, воображают. Воображалы… Особенно этот пятнистый, безымянный, Неназванный. Главный воображала. Похлеще Ахерона даже будет… А этот мелкий упыреныш, упырчик, упырюшечек вторит мускулистому болвану. Треклятый Неназванный посмел себе спасти ее, Эриду, от смерти. Посмел вырвать ее из хладных лап, будто сама она ни на что неспособно. Он точно ее презирает. А что он сказал, извлекая почти убивший ее снаряд, это же наглость первостепенная. «Держись, девочка, держись!..». За кого держаться-то, за него или Ахерона? Два дурака пара. Пф-ф-ф, и это надменное «девочка». Наглец, пятнистый наглец! «Держись, девочка, держись!...»
Пф-ф-ф.
<<<Следующий рассказ>>>
<<<Рассказ целиком>>>
