Единожды выходным утречком в нью-йоркском метро я испытал действительный переворот в собственном сознании. Пассажиры безмятежно посиживали для своих местах – некто декламировал газету, некто размышлял о чем-то своем, кто-то, прикрыв глаза, отдыхал. Города и веси водилось целомудренно и спокойно.
Недуманно-негаданно в самосвал поместился человек с детьми. Детки этак громогласно кричали, так безобразничали, что атмосфера в вагоне незамедлительно изменилась. Человек погрузился на сиденье близко с мной и закрыл глаза, безоговорочно не направляя внимания на то, что делается вокруг.
Детки кричали, бегали обратно и вперед, чем-то кидались, и совершенно противодействовали покоя пассажирам. Было это возмутительно. Впрочем мужчина, восседавший близко со мной, прилично не предпринимал.
Я почувствовал раздражение. Тягостно водилось поверить, что возможно существовать столько бесчувственным, дабы разрешать своим детям хулиганить, и совершенно для это не реагировать, сооружая вид, что прилично не происходит.
Водилось абсолютно очевидно, что все пассажиры вагона чувствовали настолько же раздражение. Словом, в конце концов я повернулся к этому человеку и сказал, будто мне казалось, исключительно безмятежно и сдержанно:
– Сэр, послушайте, ваши детки препровождают смятение стольким людям! Не имели возможности бы вы их успокоить?
Человек поглядел на меня, будто исключительно что очнулся от сна не понимает, что происходит, и целомудренно сказал:
– Ах, да, вы правы! Наверное, надобно отчего-то сделать… Мы только что из больницы, где час назад загнулась их мать. У меня путаются мысли, и, наверное, они тоже не в себе спустя только этого.
Представляете, что я почувствовал в этот момент? Мое мышление перевернулось. Неожиданно я изведал всегда абсолютно в некотором свете, абсолютно выделяющемся от того, некоторый был секунду назад.
Конечно, я мгновенно замерз по-другому думать, по-другому чувствовать, по-другому себя вести. Раздражения будто не бывало. Сегодня сейчас не было необходимости ревизовать свое расположение к этому человеку сиречь свое поведение: мое сердце водилось преисполнено совершенным сочувствием. У меня нечаянно убежали слова:
– У вас только что скончалась жена? Ах, простите! Да это произошло? Способен ли я чем-нибудь помочь?
Все изменилось в один миг.