И наконец то собравшись, сжав обеими руками перед собой складной нож, он глубоко вздохнул, почувствовал, как тяжёлый, влажный и холодный воздух, наполненный всеми ароматами этого старого и ветхого подвала, медленно наполняет его легкие, постепенно расширяется грудная клетка и его кровь обогащается так нужным сейчас кислородом, и он снова ощущает себя живым. Вздохнув так несколько раз, он начал медленно разрезать штаны снизу на правой ноге по всей длине, прямо как видел когда-то в кинофильмах, когда при ранениях снимают одежду именно таким образом.
«Ну да, было бы совсем не разумно снимать с него будучи в таком состоянии целиком штаны» - подумал он.
Лезвие ножа скользило по материалу штанины с необычайной легкостью разрезая ее и вот дойдя до места, пропитанного кровью он остановился как будто забыв, что надо делать. В эту секундную паузу он осознал всю безвыходность своего положения, о том, что идти ему некуда и что делать дальше и как быть он попросту не знает, на него снова навалилось то состояние, с которого он начал свой этот долгий путь. В тоже время начался уже вполне себе сильный дождь, его косые капли, пролетая сквозь разбитое окно вовсю барабанили по столешнице старого стола, того стола и того окна до которого он каким-то неимоверным усилием смог дотащить этого солдата из горящего бронированного внедорожника, сумев разбить это окно и затащить его и как хорошо, что именно под этим окном оказался этот старый стол. И следующая мысль буквально пронзила его, в том, что его спасение целиком и полностью зависит от жизни этого незнакомого человека, находящегося сейчас на гране жизни и смерти и только он может что-то сделать, сумев сохранить ту нить, которая связывает их обоих с миром живых. Под тягостью этих мыслей его рука дрогнула и опустилась и в тот момент, когда она едва коснулась ноги солдата, тот закричал.
«Как ты, как ты себя чувствуешь?» - дрогнувшим и неуверенным голосом нервно спросил он.
«Почему этот вопрос задал я солдату в этот момент, до чего же глупый вопрос! Еще бы спросил где болит, идиот!» - подумал он в тот момент.
Солдат в тот момент посмотрел прямо на него, Луна уже практически скрылась под плотной завесой дождевых туч и свет от нее все меньше и меньше проникал в подвал, но белки его глаз в тот момент блестели казалось ярче даже самой Луны, и как только их взгляды встретились друг с другом, солдат медленно, не спеша, прерываясь на частые вздохи, но весьма четко произнес:
«Оставь меня …, не теряй времени …, уходи …, со мной все кончено …, они скоро будут снова здесь …, они все время возвращаются»
В этот момент солдат с тяжестью расстегнул свою кобуру, было видно, как каждое его движение отзывается болью по всем теле, и достал пистолет.
«Вот возьми …, тебе он сейчас нужнее чем мне …, хотя вряд ли и поможет, только …» - тут его речь прервалась, было понятно, что и произносить слова дается ему с большим трудом.
Он взял пистолет из рук солдата и тут же медленно отложил его на бетонный позади от себя, так чтобы солдат не смог дотянуться и сказал на этот раз чуть более уверенно:
«Нет, не могу, я тебя не оставлю, я тебе помогу! А сейчас я должен осмотреть тебя чтобы понять, что делать»
Солдат внимательно посмотрел ему в глаза еще раз, и сейчас он в них увидел решительность и упрямство, недолго подумав, он медленно поднял свою руку с бетонного пола к нагрудному карману снял с него фонарик и протянул ему.
Взяв фонарик и сдвинув небольшой переключатель вверх, он включил его, на фонарике был одет красный фильтр, видимо для того чтобы глаза лучше адаптировались после использования фонаря в темноте, часть помещения подвала озарилась слабым красноватым светом и постепенно начали проявляться детали невидимые до этого. Вот он увидел у стены старый диван с той «экстренной сумкой», от которого проделал такой долгий путь до этого места, рядом с ним у стены стоял старый обеденный стол наверху были сложены стулья, с другой стороны стояла старая мебель из спальни, большой двухстворчатый шкаф который в этом красном свете смотрелся как нечто неестественно огромное, грозно нависая над всеми кто был рядом с ним, также вокруг было множество мелких тумбочек и ящиков наполненных различной мишурой, беспомощно ютящихся где то внизу в тени огромного шкафа как стая антилоп перед львом. И как вдруг рядом с собой он увидел это большое пятно крови, искрящееся в красном свете фонаря, оно приобрело еще более зловещий оттенок, густая ярко красная субстанция, медленно растекающаяся по холодному бетонному полу заполняя все его мелкие углубления и выбоины.
«Медлить нельзя!» - сказал он про себя.
Снова глубоко вздохнув, на этот раз он почувствовал свежесть в воздухе какая бывает только во время дождя. Воздух с улицы проникая через разбитое окно медленно заполнял помещение подвала как вдруг он почувствовал этот, этот тяжелый запах крови, он резко контрастировал в сравнение с другими запахами и был таким чуждым и неестественным из запахов в его прошлой жизни, именно прошлой, сейчас его жизнь разделилась на до и после, и он впервые осознал это.
Крепко сжав нож в руке он уверенным движением рассек оставшуюся ткань штанины. Отложив нож в сторону и аккуратно раздвинув края штанины подсветив фонарем перед ним предстала следующая картина: из середины бедра торчал искореженный обломок с неровными краями судя по всему обшивки корпуса бронированного внедорожника, который распорол, до того, как окончательно врезаться в плоть солдата, глубокую рану с рваными краями длиной со среднюю ладонь. Было видно, что каждое движение солдата вызывало сокращение бедренных мышц и в ране все постоянно двигалось и что-то пульсировало. Обломок судя по всему сидел очень плотно и глубоко. Из рваной раны по ее краям и с кусочков кожи и мышц, свисающих из нее, медленно сочилась кровь темно-красного цвета.
«Надо было что-то делать, промедление смерти подобно, да и помощи ждать не откуда, только сам» - думал сейчас он.
Резко встав и также от увиденного у него еще сильнее закружилась голова, появилось большое желание куда-то прилечь, а лучше заснуть, забыть все это как страшный сон. Постояв несколько секунд, он медленно пошел, при этом немного пошатываясь из стороны в сторону по направлению к старому дивану. Там он, снова раскрыв свою «экстренную сумку» вынул из нее аптечку, в ней насколько он помнит должны быть бинты и антисептик, а также игла с ниткой чтобы потом зашить обработанные раны. Но ему это очень не хотелось делать, забинтовать и обработать раны антисептиком он еще мог как-то представить, но, чтобы иголкой зашивать живого человека, находящегося в сознании он представить не мог. Несмотря на свои внутренние колебания действовать нужно было незамедлительно, он понимал это. Поэтому отрыв аптечку и подсветив фонарем, он первым делом посмотрел все ли на месте в ней, бинты есть, антисептик есть, иголка. Какого же было его удивление, когда обнаружилось что отсутствует игла, нить была, но место, отведённое под иголку в аптечке, оказалось пустым. Видимо какой-то нерадивый сотрудник, работающий сверхурочно за гроши, комплектуя аптечку на фабрике просто забыл туда ее положить. И надо же его угораздило купить именно ту самую аптечку из десятка лежащих на полке того придорожного магазина, куда он тогда заехал чисто по случайности пропустив свой съезд на развязке, исключительно для того чтобы купить дорожную карту, и он выбрал именно ту самую аптечку. Удивление прошло быстро, им овладела злость, злость к себе, но она прошла также быстро и неожиданно его поглотило чувство облегчения и легкости, он понимал, что, то чего он так боялся делать не нужно, сам мир оказался против него в этот момент и в тоже время на его стороне. И тут он вспомнил и лучше бы он этого не вспоминал. В прачечной был набор для шитья, как-то он там даже зашивал свои брюки, которые повредил, когда катался на велосипеде, проклятая цепь зажевала его брюки, но это была другая его жизнь, которая прошла и началась эта, новая, в этом сыром подвале пахнувшем его старой жизнью и свежей кровью. Собравшись с силами, он медленно шаг за шагом пошел по направлению к прачечной, в этом красном полумраке от света фонаря все выглядело не так как обычно, вот он проходит около старого обеденного стола, столько воспоминаний:
«Но нет, нельзя отвлекаться надо идти дальше» - подумал он.
Вот он проходит мимо старого паласа, который выглядит как огромная красная мохнатая гусеница, копошащаяся где-то под ногами, он аккуратно перешагивает ее стараясь не задеть, пройдя еще немного перед ним показывается дверь. Ему очень не хотелось идти туда, но там была игла, также там были они.
Продолжение следует ...