Авиация. Самолеты 2-ой Мировой войны
"Подбитый бомбардировщик Ю-88A-4 покинул плотный строй других юнкерсов и ушел снижением на разворот, чтобы вернуться обратно на свой аэродром. Пронесшийся метеором сквозь строй немецких бомбардировщиков краснозвездный И-16 (тип-24), который их подбил, устремился к земле. За ним тут же нырнула пара Мессершмиттов Bf 109E-3."
(с) Евгений Читинский
Начало первой книги "Лейтенант Старновский" здесь:
Начало второй книги "Лейтенант Старновский. Бои на "Линии Сталина"
Предыдущая глава тут. Гл. 74.
Глава 75. Утро 1 июля 1941 года. Звериное чувство опасности
- А! Чёрт!!! Черт побери, Курт, нас подбили! Правый мотор заглох!
- Спокойнее, Рудольф, спокойнее, мы и на одном дотянем! Счас скинем куда-нибудь бомбы и спокойно вернемся на свой аэродром!
Подбитый бомбардировщик Ю-88A-4 покинул плотный строй других юнкерсов и ушел снижением на разворот, чтобы вернуться обратно на свой аэродром. Пронесшийся метеором сквозь строй немецких бомбардировщиков краснозвездный И-16 (тип-24), который их подбил, устремился к земле. За ним тут же нырнула пара Мессершмиттов Bf 109E-3.
Курт Зассе машинально проследил за русским самолетом, который, прижимаясь к земле, пытался уйти от пары немецких истребителей, севших ему на хвост. Теперь путь «домой» был свободен от русских.
Рудольф, со своего кресла бомбардир-навигатора* взглянув на уходящие истребители, прокомментировал:
- Если они не отстанут от русского, то тому настанет капут!
(* Экипаж Ju.88А состоял из четырех человек: пилота, сидевшего на левом переднем кресле, бомбардира-навигатора, располагавшегося справа от него и немного позади, стрелка-радиста, кресло которого размещалось за спиной у пилота и было развернуто назад, а также борттехника, рабочее место которого располагалось позади бомбардира).
- Если эти болваны погонятся за русским, то они, конечно, собьют его, они уже зашли ему в хвост, но тогда нашим бомбардировщикам, которые останутся без прикрытия, в случае встречи с русскими истребителями, настанет три русских «К» - крышка, капец и капут!
Причем первые два слова Курт Зассе сказал по-русски, так как в 1932 году учился в Липецкой авиашколе. Он хорошо знал русских и помнил поговорку «Русские медленно запрягают, но быстро едут». Однако больше советских истребителей в небе не было. Курт ухмыльнулся, вспомнив Сталина, который сам, своими руками способствовал возрождению искусства немецкого пилотирования в русских авиашколах.**
(**по условиям Версальского мирного договора Германии запрещалось иметь военно-воздушные силы, и немецкие пилоты тренировались в СССР).
Легкомысленный Рудольф в ответ на фразу про три русских «К» в шутку ответил:
- Не будет никаких «трех русских К», Советы, как последние идиоты, расположили свои аэродромы возле границы, и сейчас там катаются немецкие танки и крушат самолеты красных! Русская авиация разгромлена! Так что наши боевые товарищи спокойно разбомбят русских и спокойно вернутся на свой аэродром! – а затем он улыбнулся, и, причмокнув, добавил философским тоном: – Есть «Три немецких К», и это - Kinder, Küche, Kirche (с немецкого - ребенок, кухня, церковь)! Нет никаких русских трех «К»!
- Я тоже хочу домой! – вроде как согласился Зассе, с напряжением держа курс подбитого самолета.
- Курт, я видел неподалеку в лесном массиве отдельно стоящие здания с простыней и красным крестом на ней, а рядом скопление грузовиков русских, может, туда кинем бомбы, нам как раз по пути?
- Хорошо, Рудольф, так и сделаем! Лучше туда, чем на пустые поля! – ответил Зассе, подумав, что чем больше они убьют русских, тем быстрее вернутся домой, и плевать на международные нормы и Красный крест. В этом жестоком мире прав тот, у кого больше бомб!
Бомбардир-навигатор продолжал говорить, видно, это у него было нервное:
- Ох уж эта чертова Рата*** (***по-немецки Ratte, т.е. «крыса», так немецкие лётчики называли И-16), испортила нам все задание! Из всех самолётов нашей эскадрильи она подстрелила именно нас!
- Успокойся, Курт, ничего страшного, зато мы сегодня сможем спокойно выпить по рюмочке французского коньяка, пока будут ремонтировать нашу птичку! Если бы пилот русского истребителя оказался чуть удачливее, то горели бы мы с тобой сейчас возле железной дороги русских! Так что сегодня обязательно выпьем за чудесное спасение!
Немецкий бомбардировщик Ю-88A-4 неумолимо приближался к госпиталю, где лейтенант Старновский уже всех поднял по тревоге.
Прицелившись в стиле «примерно туда», на неровно летящем подбитом самолете, бомбардир-навигатор всё же поразил одной бомбой здание полевого госпиталя, расположенного в здании профсоюзного санатория. Остальная протянувшаяся серия взрывов нанесла минимальный ущерб стоящим автомашинам и разбегающимся по укрытиям людям.
Как только стены лечебного корпуса санатория тряхнуло от попадания в палату, где обитали командиры, главврач, ведущий операцию на другом конце этого длинного здания, инстинктивно накрыл своим телом раненого, опасаясь, что в открытую полость раны попадет пыль. Второй хирург, хоть и крикнул нервно: «Сестра, накинь простынь!», но остался на месте. Опытная медсестра быстро сориентировалась и накинула сверху на оперируемого пациента чистую простынь. Другая медсестра добавила поверх неё вторую.
- Держим руки! – сказал Григорий Львович и посмотрел на своего ассистента. – А вы, Александр Леонидович, молодец, не испугались!
- Боятся нужно до, а не после! – ответил тот.
Пыль от вздрогнувших стен и потолка постепенно оседала.
Григорий Львович в ответ улыбнулся:
- А вы говорили, что Бога нет, а мы ведь как раз вовремя успели сделать операцию! Осталось только зашить!
- Случайность! Просто мы не бросили делать операцию! – пожал плечами замглавврач, держа руки так, чтобы простынь не коснулась раны.
А вот опытная медсестра, воспользовавшись моментом, отвернулась и быстро перекрестилась.
После налета замершие в различных местах люди постепенно начали шевелиться, вставать и отряхиваться от земли и грязи, при этом они озирались по сторонам, словно не веря, что всё обошлось!
- Уф-ф, пронесло! – сказал молоденький солдатик, вылезая из-под кровати с раненым, которую они буксировали вместе с сержантом госбезопасности. Особист при взрыве инстинктивно накрыл своим телом лежащего под одеялом молоденького парнишку, а когда налет закончился, взглянул в глаза перебинтованному бойцу и подмигнул:
- Ничего, солдат, жить будем!
Тот молча улыбнулся.
- Всего пару метров не добежали до противовоздушной щели! А как бы мы туда кровать с раненым затолкали? – свидетель по делу излучал жизнерадостность.
Особист вместо ответа задал вопрос:
- Вот скажи, Филиппов, что это было?
- Как что, налет! Налет одиночного самолета. Это не страшно! Вот нас 22-го июня прижучили…
Сержант не дал ему закончить:
- Я не про это, я про того заполошного из командирской палаты...
- Так контузия у него, вот и стал как блаженный блажить.
- Не-е-ет, Филиппов, это похоже на звериное чутье. Уж я такого навидался. Ждешь в засаде преступника, а тот словно чует! Усёк?
- Усёк! А он что, преступник?
- Пока нет! Но вот познакомится с ним очень нужно. Давай-ка беги к нему и скажи, чтобы через полчаса пришел ко мне в кабинет, но не в кабинет главврача, где я тебя допрашивал, а в мой кабинет в административном корпусе! Первая дверь направо!
В это время на улице вокруг Старновского собрались люди, которые возбужденными голосами выражали своё удивление и благодарность:
- Ну ты, лейтенант, даешь! Как заорешь, что бомба сюда прилетит! – это один из игроков в шахматы говорил.
Полковник раздавал всем папиросы:
- Угощайтесь, товарищи, такое дело нужно перекурить*! (*Курение вредно для здоровья).
- Эх, сейчас бы по сто грамм! – мечтательно произнес второй игрок в шахматы, тот, который чернявый.
А подошедший Филиппов чётко поставленным голосом произнес:
- Разрешите обратиться, товарищ командир, звания вашего не знаю! Я по поручению сержанта госбезопасности!
Потянувшиеся за куревом командиры с интересом посмотрели на посыльного.
- Мое звание полковник, боец! Ты, наверное, к лейтенанту Старновскому хочешь обратиться? – захотел уточнить полковник, так как подошедший Филиппов смотрел на него как на старшего по возрасту и, вроде как, старшего по званию.
- Если это у него чуйка сработала, то, значит, к нему!
- Разрешаю, обращайтесь к товарищу лейтенанту! – привычно разрешил полковник, пряча портсигар обратно в боковой карман пижамы.
- Товарищ лейтенант, товарищ сержант госбезопасности вас к себе вызывает. Через полчаса он вас ждет у себя в кабинете в административном корпусе, первая дверь направо!
Продолжение ЗДЕСЬ. Гл. 76 "Голова предмет темный, наукой не изученный. Беседа у особиста".