Глава 98
– Ух, сколько же в них энергии, – Ромка вышел на крыльцо школы вслед за Андреем и отдышался. – Я уже устал, а им хоть бы хны.
– Сравнил – то ты, личность в возрасте, а то десятилетние дети.
– В каком таком возрасте, – отмахнулся Малиновский. – Я этот… молодой почти отец. Надеюсь, они мне жену там не приморят. Тоже придумала развлекаться на восьмом месяце.
– Нам бы в четвёртом классе такой выпускной, ох, мы бы побесились, – Андрей хотел сообщить другу, что от торжества в полном восторге и что Юлиана, организовавшая его, на этот раз превзошла самоё себя. Конечно, Рома тоже был причастен, но… Сказать всё это он не успел, зазвонил телефон в кармане.
Отойдя от крыльца подальше, нажал кнопку и услышал крайне взволнованный голос Дашиной воспитательницы. Воспитательниц обеих дочерей он отлично знал, ведь утренняя доставка потомства в сад лежала на нём. Сейчас женщина несла какую-то чушь вроде того что Даша пропала, ушла с участка. А он не мог связать слова о пропаже с ребёнком, которому ещё и четырёх не исполнилось. Куда бы это дочь ухитрилась уйти?
– Палыч, гляди, – Ромкин тычок под рёбра спас его от полного осознания известия и, наверное, инфаркта. Он бы непременно последовал за пониманием, что малявка самовольно покинула территорию детского сада. – Какое прекрасное явление. Дарья Андреевна собственной персоной.
Дашка, в сандалиях не на ту ногу и с подолом сарафана, затолканным в колготки, топала к школе молча и решительно. Потом увидела Ромку, разбежалась и врезалась в него. Также молча. Андрей глубоко вдохнул и выдохнул. Вот, значит, как. На выпускной из четвёртого класса младших детей не пускали, и привести их можно было только на заключительную часть – на футбольное поле за школой, где в небо улетят воздушные шарики. Девчонкам Катя так и объяснила – на сам праздник к Илюше нельзя, мы заберём вас из сада к его окончанию. Ксюша, рассчитывавшая на лишний повод нарядиться в красивое платье и попасть на чаепитие, тут же разрыдалась и страдала всю дорогу до группы, как он ни пытался её успокоить. Даша же шла тихо, и Андрей радовался – хоть одна из его дочек не склонна создавать трагедию на пустом месте. Ему бы и в голову не пришло, что ребёнок, обдумав всё, решит явиться на торжество самостоятельно, да ещё и время рассчитает правильно. Хотя, скорее всего, обошлось без подсчётов – Илья в разговорах с сёстрами часто переводил время на садовский режим. Мол, когда вы будете полдничать, я буду там-то, а когда пойдёте гулять, стану делать то-то. Скорее всего, он и похвастался, что после их тихого часа в школе начнётся самое интересное. Набрав номер воспитательницы, сообщил ей, что умирать от ужаса уже не надо, Дашку он нашёл, хотя, разумеется, они ещё обсудят, почему такая малышка сумела беспрепятственно уйти из садика. Потом присел перед дочкой на корточки, чтобы объяснить, что поступила она неправильно. Но, глядя в её глаза, понял – бесполезно. Ей было нужно, и она явилась. И теперь, не тратя лишних слов, теребит Малиновского за руку, направляя к крыльцу школы. Говорить дочка умела неплохо, но умением этим почти не пользовалась, в отличие от болтающей без умолку Ксюши.
Малиновскому, почему-то радостно ухмыляющемуся, Андрей сообщил, что дети – тот ещё адреналин, и напрасно он балдеет, скоро ему придётся этот ржач над чужими проблемами прекратить. Вот родит ему Светочка такой тихий и решительный танк, как Дашка, или трагедийную актрису, как Ксюшка. А то вдруг и что-то подобное Соньке, которую произвела Воропаевская новая жена: Кира в офисе рассказывала, что девица там просто ураган – ни минуты на месте.
– Нет, наша дочка будет совсем другая.
– Ну да, совершенство и идеал.
– Несомненно, – не повёлся на подколку Малиновский.
Узнав, что ждут они девочку, а не мальчика, о котором мечтал со дня свадьбы, Ромка мигом перестроился и теперь утверждал, что девочки – даже лучше. Нарожать балбесов – дело нехитрое, а вот девчонку – куда ответственней и нужнее для природы.
– Наша Маргаритка не может быть трагедийной актрисой или танком, потому что у неё мои гены, – заявил Малиновский, – ну и Светкины, конечно. Но Светка в девять лет через полигоны не таскалась, – намекнул он на проявление у Дашки некой наследственности.
Отмахнувшись от друга, Андрей поднял дочку на руки, представив, какие глаза будут у Кати, когда она узнает, что отмочило это чудо…
Вечером они долго не могли уложить детей – один радостно скакал по квартире, размахивая грамотами и пятёрочным аттестатом за четвёртый класс, вторая всё переживала, что увидела лишь шары в небе, а чаепитие пропустила, третья, изображавшая, будто ничего особенного не произошло, всё же была выбита из колеи собственным подвигом и, уже забравшись в постель, вдруг подскакивала и просила водички. А Катя строила планы на отпуск – он начинался у них с Андреем через несколько дней. Скоро, совсем скоро можно будет валяться на песке у моря и не думать о проблемах «Зималетто»…
– Кать, мне в голову пришла мысль, – ухватив жену за бретельку купальника, сказал Андрей. – Но нужно посоветоваться.
– Если ты хоть слово вякнешь о работе, я тебя утоплю, – заявила Катя.
Да, наверное, море – не лучшее место для подобных бесед, тем более что Катя, выйдя на работу в компанию после отправки младшей дочери в сад, сразу дала понять – пахать там круглосуточно она не собирается. И, как грамотный сотрудник, функционировать будет лишь до пяти вечера, после же мгновенно станет превращаться в многодетную мать, ни о чём, кроме детей, мужа и быта не помышляющую. Достаточно того, что дети почти не видят отца, и если отнять у них ещё и мать, бог знает, что из них вырастет. Андрей полагал, что вырастет ровно то, что и родилось, и каждую юную личность уже прекрасно видно, но возражать не стал. Теперь же перед ним стояла реальная проблема. Прежний финансовый директор собирался увольняться, и нужно было либо начинать поиск претендента на эту вакансию, либо назначать Зорькина, который до сих пор оставался простым финансистом. Умения и рвение Николая позволяли ему приступить к такой ответственной работе хоть сию минуту, но… Как к этому отнесётся Катя, ведь их общение с Коленькой так и сводилось к постоянной и даже в чём-то нездоровой конкуренции? Детская привязанность прошла, и подругой Кати теперь была Юлиана, с которой они частенько ездили по выходным в какие-то интересные места, часто прихватывая с собой Илью, если затея подходила ему по возрасту. Андрей опасался, что назначение Зорькина финансовым директором вызовет у Кати возмущение.
– Топи, – согласился он, – но мне придётся вякнуть о работе. Иначе я буду думать об этом весь отпуск…
– Когда я тебя уже перевоспитаю, – опечалилась Катя.
Глядя в сторону детского бассейна, куда дедушка с бабушкой увели потомство, Андрей изложил жене свои мысли. Ставить Зорькина финансовым директором? А вдруг это дестабилизирует работу отдела? Не ставить? Так ещё год-другой, и Коля убежит от них к какому-нибудь работодателю, который оценит его по достоинству. Ведь нельзя отрицать, что он очень способный.
– Эх, а каким бы славным я была финдиром… Ничуть не хуже Кольки. Несмотря на синий диплом.
– Ты была бы лучше Кольки, но пока это невозможно.
– Знаю, – Катя помолчала, потом плеснула в него водой. – Ну ладно, что я, самодурка что ли, пусть движется по карьерной лестнице, такой мозг надо нещадно эксплуатировать.
– И смиришься, что он стал главнее? – уточнил Андрей, уж очень легко она согласилась.
– Ни за что. Ты сделаешь так, чтобы Коля был вынужден мне подчиняться.
– Это как?
– Перепишешь на меня часть акций, достаточную для голоса на совете директоров, – заявила жена, – и вот тогда я всё равно, как ни крути, буду его начальством. Я – акционер, а он – наёмный персонал.
– Сильный ход, – засмеялся Андрей.
– Советую согласиться и срочно перестать думать о работе. Ты обещал, нет, ты клялся.
– Согласился и перестал.
Над передачей акций он раньше не размышлял, может, потому, что на совещаниях, где требовалось голосовать, и так всё решалось абсолютным большинством, и что-то изменить один голос не смог бы. Да и ходить на совещания Кате было некогда…
Вечером, узнав, что Андрей решил поделиться акциями с женой, отец сказал – ну наконец-то, додумался. Оба замолчали, сознавая, что начнётся, продолжи они эту беседу. Мама считала, что теперь её муж подконтролен – ведёт здоровый образ жизни, не перерабатывает, хотя периодически заявляется в офис и напрашивается с Андреем на встречи, если они с его старыми партнёрами. И она, так же как и Катя, была не в восторге от разговоров о работе на берегу моря. Поэтому в целях самосохранения лучше было молчать и выковыривать Ксюше косточки из арбуза, которые она никак не могла вытащить аккуратно, нервничая по этому поводу. Двоих других детей такая ерунда не занимала: сын выплёвывал их, зачастую мимо тарелки, а Дашка предпочитала глотать, что расстраивало бабушку, но Катя и дед говорили – как попадут в организм, так и покинут его, пустяки. Потом старший удрал куда-то с новым фотоаппаратом, полученным по поводу отличного окончания четвёртого класса, – наверное, снимать на территории отеля всё подряд, чтобы продемонстрировать потом эти кадры другу Владику, когда они вновь встретятся на даче. Девчонки уселись в уголке с игрушками, родители ушли в свой номер. Андрей же подумал – всё отлично сложится. Он вернётся и назначит Зорькина финансовым директором, а Катя за два оставшихся летних месяца успеет спокойно освоиться с новым положением вещей и поработать в своё удовольствие. В июле девчонки будут у его родителей, сын – у Пушкарёвых, а в августе на отдых поедут уже и Катины родители – собирались на море с одним Ильёй, но теперь мама поговаривала, что и они охотно бы присоединились, и тогда бы смогли забрать всех внуков…
Узнав, что Зорькин становится финансовым директором, Малиновский схватился за голову, мол, пропала компания, потом исправился: «Пропал мой отдел». Но Катя его успокоила – всё в порядке, рука на пульсе, и особой воли экономический гений с манией величия не получит. А вскоре Ромке стало не до гения – родилась Маргаритка, вопреки уверенности папаши не склонная изображать идеального младенца. На работе Ромка зевал, как и Андрей после рождения Ксюши, путал документы, но стоило кому-нибудь сказать – вот не повезло, неспокойное дитя, – тут же бросался на защиту. Его ребёнок лучше всех, а что крикливая – так зато не заторможенная! Всего, чего хочет, добьётся, пусть и воплями. В обожании дочери Малиновский даже утратил былую рациональность – когда Катя предложила Свете забрать у них всё девичье имущество, из которого выросли Ксюша и Даша, Ромка заявил, что не собирается экономить таким способом, на чём на чём, а на своей наследнице – ни за что. И в итоге они забрали только коляску, которая уж очень нравилась Свете, а всё остальное досталось Маше Тропинкиной, наконец осознавшей, что мужчины лучше Фёдора она всё равно не найдёт, вышедшей за него замуж и теперь собиравшейся родить дочь.
Осенью Андрей заметил, что среди сбрасываемых на компьютер сына сотен фотографий стали исчезать воробьи, интересные дома и дико скорченные физиономии одноклассников, зато всё чаще появлялась одна и та же девочка – рыженькая и довольно симпатичная. Фотки были сделаны явно исподтишка. Решив, что сын испытывает первые чувства, Андрей всё думал – стоит ли об этом говорить, и не заговорит ли тот первым? И можно ли считать приглашением к беседе то, что он не прячет эти кадры, а хранит в компьютере, за который могут сесть и родители? Но пока он обдумывал это, содержание папок снова изменилось – вернулись снимки с футбольных матчей, виды города, а девчонок там стало столько, что было понятно – щёлкает дитя всё подряд, а с рыженькой то ли не сложилось, то ли прошло… Возможно, это увлечение отразилось больше даже не на сыне, а на них с Катей – как подумаешь, что твой ребёнок вырос уже настолько, что может влюбляться…
