Иногда, не совсем принцесса, убивает дракона и спасает не то, чтобы принца, для собственного освобождения из жизненного тупика.
Вот я об этом вам расскажу сегодня. А "дракон" и тупик - это несчастливое состояние, в котором находились герои истории до встречи друг с другом. Читайте, пожалуйста.
Ежедневно, миллионы женщин рожают. Это так естественно, что не может считаться опасностью, правда? Настя, жена Николая умерла в роддоме. Третьи роды выпали ей тяжёлые, плод крупный. Кровотечение купировали и Настя самостоятельно дошла до палаты.
Несколько часов спустя, соседку по палате насторожило бескровное лицо и неподвижность молодой женщины. Позвала акушерку. Вокруг Насти, потерявшей сознание, началась суета. Медики виноваты или она "не справилась," но несколько дней спустя, Николай получил из морга гроб с телом любимой жены.
Младенчика выписали накануне и не в руки отца. Он лишь присутствовал. Вынужденно. А мальчика без имени, подхватила сестра Николая - Вера. Бездетная, она скорбела лицом, но сияла глазами. Негромко запрашивала о своём:
"Коленька, а может не будем спешить с регистрацией? Ну, если мы усыновим Славика. Ничего, что такое имя? Ты сам сказал выбрать любое. А я, так удачно, в отпуск ушла..."
Николай с трудом воспринимал слова Веры. Меньше всего его заботило будущее "причины беды." Еле выговорил тяжёлым языком:
"Называй, как хочешь. Узнай, какие бумажки нужны и забирай совсем. Для меня он не существует, Вера."
Старших сыновей - четырёх и шести лет, разобрали дедушки с бабушками с той и другой стороны. И о них Николай тоже не думал. Похороны и поминки организовывал без осознавания, что жены больше нет.
Горе, во весь рост, встало перед ним после девятого дня, когда о смерти Настёны узнали все, кому она была дорога и перестали толпиться вокруг. На работе спросили, что с ребёнком и не будет ли необходимости в отпуске по уходу за ним. Николай равнодушно пожал плечами.
От него пахло спиртным и тремор пальцев выдавал состояние, в котором электрику находиться нельзя. Из сочувствия, даже выговор не объявили, но отправили в ежегодный отдых. Получив в кассе отпускные, зарплату, разделил на три части. Одна предназначалась на оплату квитанций и поддержание себя.
Вторую и третью, отправив в конверты, надписал: "Витька," "Митька." Это были имена его сыновей. Встретившись взглядом с Настей (всего лишь фотография на комоде), переиграл, собрав четвёртый конверт. Без имени. В тот же день, раздал их всем, кто занимался детьми.
Не проходя в комнаты, не желая увидеть мальчишек. Будто забыл, как любить. Всех, кроме Насти. К ней и стал ходить всякий день. Сидел на скамейке возле могилы, а хотелось рядом лечь. Похлопотал и вскоре расширил заграждение, радуясь, что для него теперь место есть.
И полгода спустя, жил один, не взяв к себе сыновей. Опекунами его младшенького, Славика, стали родная сестрица Вера и её муж. В понуром вдовце, невозможно было признать прежнего Николая - счастливого своей жизнью, своей семьёй.
Молодой - тридцать пять лет, не помышлял о создании новой семьи, но мужская, физическая тяга начала беспокоить. Настя стала первой и единственной женщиной Николая. И теперь, потребность поиска необременительных встреч, раздражала.
Поделился с близким приятелем и тот пообещал "всё устроить наилучшим образом." Действительно, вскоре пригласил Николая к себе на дачу - на компанейские шашлыки. Вместе с хозяевами набралось восемь человек. Приятель проинструктировал Николая:
"На твой выбор, Коля, жена пригласила двух подруг. Вон они, рядышком. Рыжая - Света, а смуглая Соня. Вторая помладше, лет тридцати. Обе не строгие, к мужичкам снисходительные. Незамужние, но в ЗАГС не потащат - проверено.
Учти: моя жена свято верит в серьёзность твоего желания с кем-то познакомиться. Светку и Соньку она считает несчастными, неустроенными бабами. А по мне они таковыми притворяются. Есть же гулящие мужики, а это бабы."
Сглотнув комок волнения, Николай кивнул и приятель его оставил, подмигнув: "Действуй!" Отдых детей не предусматривал и все держались свободно. Не дожидаясь шашлыков, потягивали пиво, вино. Женщины баловались сигаретками. Атмосферы добавляла музыка из магнитофона - кассетника.
Поглядывая на Свету и Соню, Коля понял, что они тоже заинтересованы в нём. Рыжая, броско накрашенная, громко смеялась, строила глазки - с ней, пожалуй, было бы проще. Смуглянка Соня "читалась" труднее. В слегка подведённых глазах угадывалось смятение. Улыбка застенчивая или жалкая - не разобрать.
Платье со смелым, до грудей, вырезом, но газовый шарфик это пытается скрыть. Она вызывала, скорее любопытство, чем желание. Света, что-то зашептала ей на ухо, поглядывая на Николая и Соня засмеялась, блеснув белизной зубов. Объявили готовность стола.
Сев рядом с Соней, Николай уловил горьковатый аромат. "Что у вас за духи?" - спросил поражённый. "Пиковая дама. Они больше вечерние, но для праздника можно и днём. Что - слишком слышно?"- огорчилась Соня. Духи "Пиковая дама" обожала Настя, покойная жена Николая, считая, что "в них" женщина становится загадочной.
Курносой, синеглазой блондинке они совершенно не подходили и существовали отдельно от Насти. Коля против них тайно боролся - прятал, разбавлял, "нечаянно" разбивал, пытался влюбить жену в другие - лёгкие, цветочные ароматы. Но "Пиковая дама" оставалась Настиной фавориткой.
Смуглая, черноволосая Соня гармонично сливаясь с горьковатым, тяжеловатым, для белого дня ароматом, вызвала в Николае трогательно-светлую ностальгию. Неожиданно Соня коснулась его щеки мягкими, не измаранными помадой губами.
Светка, скисла и залпом выпила рюмку водки. А Николай догадался, что его "застолбили." И это показалось приятным. Ели, пили, танцевали. Мужчины смешили дам анекдотами на кромке приличий. По условиям тусовки, ночёвка гостям не предлагалась, а расписание дачного автобуса висело на видном месте.
"Соня, можно к тебе?" - спросил Николай, чувствуя, что слегка соловеет. Ему не хотелось с ней расставаться, но зазвать к себе не смел. Из-за Насти. Она кивнула. Кажется, Света уже уехала. Приятель, провожая их до калитки вручил Коле кошёлку: "Вино и закуска для длинной ночи."
Намёк показался Николаю излишним. Но Соня засмеялась, и он вспомнил, как приятель назвал её "не строгой." В автобусе ехали под Сонин монолог.
"Я живу в семейной общаге. Заслужила от трикотажной фабрике. Там и работаю. Отдельная комната. Готовлю на плитке. Есть раковина и туалет. Душ общий. Зато нет пропускного режима."
"А это важно?"- не понял Николай.
"Для одинокой женщины - да!" - с вызовом ответила Соня и отвернулась к окну.
Совсем-совсем незнакомая ему женщина. Но он ехал к ней и знал зачем. Потом поднимались по ступеням на третий этаж. Вошли в длинный коридор. Двери-двери. Общая кухня, где суетились несколько женщин. Одна не поленилась высунуться в проём:
"Добрый вечерок, Сонька. Поздравляю с новым кавалером!"
Голос едкий. И было слышно, как остальные засмеялись. Здесь явно дружили против Сони и не одобряли её "снисходительности" по отношению к мужчинам. "А вдруг она ... слишком гулящая?"- пришло в голову к Николаю. Но сбежать было бы смешно.
Сонино жильё оказалось вынужденно продуманным. Коридор с длинным половичком под обувь и вешалкой для верхней одежды, был и "кухней." Холодильник, столик, плитка, посудный шкафчик. "Я здесь только готовлю,"- зачем-то пояснила Соня.
В квадратной комнате умещалось самое необходимое - диван, стол - книжка, три стула. Телевизор на тумбочке. Мини кладовка успешно выполняла роль шкафа. Шторы, тюль, абажур. Светильник, в виде цветка. Скромный, чистый уют. И чуть слышный аромат "Пиковой дамы." От Сони.
Хорошо, что вся эта любовная карусель случилась в субботу. Николай проснулся, едва утро заглянуло в окно. Стремясь не разбудить Соню, он выбрался из постели. Одежду надел в коридоре, поглядывая на дверной замок. Не сбегал. Просто не знал, что говорят утром, случайной женщине.
Спасибо за ночь? Пошловато. Вспомнил, как Соня шептала, ночью:
"Ты не думай, Коля, что я так, без души! Шла на знакомство с "котом в мешке," но ты мне с первого взгляда понравился. К себе привела в первый вечер, так ведь я не юная девушка, которая на первом свиданье поцелуя не даст. Замужем не бывала, а это хуже, чем разведёнка с дитём. Всякий, что хочет придумывает обо мне."
Николая уже морил сон и женщина, отдавшая всю себя, волновала мало, но всё ж сказал, как думал:
"Но ведь это обидно - ходить по компаниям для случайных знакомств. Шла бы ты замуж, Соня."
Она придвинулась, щекоча чёрными локонами. Глаза - заплачет сейчас. Голосом нежным, с ноткой отчаяния, проговорила:
"Не зовут меня замуж, Коленька! А я бы верной женой стала. Ребёночка бы родила. Ты видел - насмехаются надо мной. И не только они. В цехе, за глаза, называют "лёгонькой." И вот приглашают в компании.
Вроде, как хорошее сотворить хотят - познакомить с мужчиной. Да всё одно выходит. Вот ты ведь вдовый, Коля! Пристань нужна. Так пристань ко мне, миленький!"
На щёку Николая будто дождик редкий закапал. Он слушал Соню, прикрыв глаза и легко притворился заснувшим. Женщина откинулась на подушки. Наверное, плакала. Но настоящий сон отстранил Колю от проблем случайной подруги.
И теперь маялся, как "достойно" уйти, зная, что никогда больше не пройдёт по длинному коридору мимо "общественной" кухни. Когда обувался, из кармана рубахи выпала ручка. Рабочая привычка, как и блокнот - запоминалка. Выдрав страничку и написал номер домашнего телефона.
Подумав, добавил: "Соня, позвони, когда будет время." Вышел. Дверной замок мягко защёлкнулся. По коридору шёл на цыпочках. Воскресная рань спасала от любопытных. На улице выдохнул и засмеялся: "Да, что ж я, как пацан!" И, чем дальше отходил от здания общежития, тем занятнее виделось "приключение."
Дома Николая "встретила" Настя. Он впервые понимал и принимал, что это всего лишь дорогая сердцу фотография в рамке. Душ, чай с булкой. Из кухни в зал - всегда мимо детской пройдёшь. Со дня смерти Настёны, когда сыновей родня забрала, Николай жил в гостиной. Дверь в комнату мальчиков сам и закрыл.
Теперь зачем-то подошёл, коснулся ручки. Но не открыл. Ночной сон вышел коротким. Николай лёг на диван и проваливаясь в спокойный сон, успел подумать: "А если вдруг - на ком лучше жениться? На разведёнке или нетронутой девушке?"
Соня слышала, как уходил Николай. Все мужчины, выпадавшие ей, уходили. Не обязательно после первой ночи. Случались долгие романы. Со словами любви, туманными обещаниями. Заведомо женатых, Соня сторонилась. Хотя был один, открывший, что женат через месяц после знакомства. Этого Соня послала подальше сама.
Она честно хотела замуж, но не звали. Хотя сами по себе, все знакомцы были неплохими людьми. Не бездельники, не маргиналы. Те, кто подольше задерживался, проявляли интерес к прошлому Сони. Но выслушав, не считали возможным (правильным) связать с ней судьбу.
Как и тот, кто стал первым. Соня только школу закончив, познакомилась с командированным по имени Алик. Красивый, уверенный, старше на восемь лет, он прибыл по делам в город Сони на три месяца. Ах, какая это была любовь! Рассорившись с родителями, проклятая, семнадцатилетняя девушка уехала с Аликом.
Из обещанного он выполнил только одно - поселил у себя. Не знакомил с родными, как обещал, не повёл в ЗАГС, когда исполнилось восемнадцать. Прописал у старушки - хозяйки частного дома. Отговорил устраиваться на работу. К беременности деловито отнёсся и сам всё устроил. Ей оставалось выдержать абортарий.
Там, когда сползла с кресла и, шатаясь, в палату направилась, услышала за спиной: "Какая хорошенькая шалашовочка!" и ответ: "Ещё не раз придёт! Таким ведь только счёт открыть." Захотелось обернуться, объяснить про их любовь с Аликом. Но уже входила другая. Не "шалашовка." С обручальным кольцом на пальце.
Разорвать отношения с любимым успела сама. На голову свалился бывший однокурсник мужчины, и она торопливо накрыла стол в большой (единственной) комнате. Заметив третий прибор, Алик цыкнул: "Иди на кухню и дверь прикрой." Подчинилась.
Но мимо не прошло удивление гостя: "Зачем так с женой?"
И Аликовы слова: "Не жена. Так... любовница."
Ну и ушла. Устроилась на "трикатажку," ученицей вязальщицы. Сразу в общежитие заселили. В работе старалась, появились подруги, а вот с парнями правильный тон взять не смогла. Круг жиличек общаги менялся. Возраст Соню от юных девчонок откатывал.
Подмоченную репутацию, как ветер нёс. И что обидно - не только незапятнанные выходили замуж, но именно Соню не воспринимали всерьёз. К ней душевная усталость пришла. Вызвала на телефонные переговоры маму. Надеялась повиниться и прощение получить. Услышать тревожно - тёплое:
"Доченька, возвращайся, скучаем по тебе с папой!"
Но в голосе матери прозвучала сталь:
"Мы можем понять неудачный брак, развод. Но ты, Софья, все приличия потеряла. Уехала с мужчиной в 17 лет - все соседи вас видели. И теперь - врать прикажешь, как Петровна из второго подъезда, что дочь с учёбы беременная вернулась потому, что жених под машину попал и погиб?!
Где гарантия, что ты мужиков не станешь водить? Живи, где живёшь. А нам твоей старшей сестры хватает. Вот она молодец. Свадьба, первая брачная ночь. Двух внучек нам подарила. И семью бережёт. Где стерпит, где схитрит, где закроет глаза. Зато при муже и болтовни нет."
Вот и поговорили.
Вскоре Соне предоставили отдельную комнату в семейном общежитии. Появилась подруга - рыжая бестия Света. Постарше, знакомая с куда большими грешками, чем Соня. При многолетнем женатом любовнике. Но душевная и верная идее - фикс "выйти замуж за хорошего человека."
Сами искали и их приглашали в компании, где требовались "не строгие и снисходительные барышни." Глупо, но обе надеялись: "А вдруг, в этот раз, судьба обручальным кольцом выстрелит?" Так было и с Николаем. Мастер цеха - прочно замужняя женщина, но из сочувствующих, пригласила Соню на дачу:
"Приятель мужа полгода назад овдовел. Трое детей, но при нём не живут. Вроде немного очухался от трагедии и настроен жить дальше. Отличный вариант, Соня!"
Прознав, Света навязалась с подругой: "Сколько раз я тебя таскала с собой?" Зря ехала. Николай положил глаз на Соню. Похоже, на запах духов поманился. Пол ночи пролетело, с бьющимися в унисон сердцами. Но лишканула с вином или так мужчина понравился.
Вдруг разнюнилась и попросилась замуж. Стыдоба. Хорошо, хоть не дослушал - уснул. Всё равно бы сбежал. Соня заметила, как передёрнуло Николая от слов гниды-соседки: "С новым кавалером, Сонька!" За мужа боится, змеюка замужняя.
А всего-то раз Соня позвала его посмотреть почему плитка не греет. По соседски и даже дверь нараспашку оставила. Да и чёрт с ними со всеми! Соня соскочила с дивана и распахнула окно. Должно быть, он и смахнул, куда-то задул Николаеву записульку.
... И ещё прошло столько месяцев, сколько нужно, чтоб беременный живот стал заметен. Например, Николаю. Встреча вышла случайно. Соня стояла в очереди за фланелью. Духота, народ. Попросив всех запомнить её, вышла на улицу. А там февральская метель крутит. Глядь - Коля шагает.
Ну, да. Завод-то рядом и через центральную проходную, напрямки, как раз к гастроному и магазину "Ткани" выходишь. Соня, пальто нараспашку, красота, наверное, дочкой отобранная, кинулась к нему: "Коля!" А он не признаёт.
"Июль, дача, Соня. Конкретно я - Соня! И от меня, вот - "Пиковой дамой" пахнет," - все напоминалки и "оружие" собрала.
Николай, после той ночи с Соней, не мог определиться в своём отношении к ней. Думал: "Позвонит - разберусь!" Но не позвонила и стала забываться. Из цеха любовница образовалась. Разведённая, с сыном. Но вот ей Колины сыновья были на минуточку не нужны. Поддерживала их житьё у дедушек с бабушками.
А Коля душой отмяк и начал задумываться. Как он - отец мог отдалить от себя их с Настей детей? А им не горе - мамы лишиться? Смерть их с одной стороны в сирот превратила, а папаша сам отстранился. Принялся ребят навещать и от любовницы требовать привыкать, что они есть у него.
Женщина к другому переметнулась, что можно понять.
Соню взял под мужское крыло не из-за знакомого аромата духов. Он представил, как идёт беременная Соня по длинному коридору, а ей вслед насмешки летят. Такой переворот в душе шёл, что подлецом никак не мог быть. И был уверен, что ребёнок его.
Едва предложение о замужестве прозвучало, Софья сказала:
"Коля, мальчишек пора возвращать. То, что ты к ним ходить стал - хорошо, но семья лучше. Я им матерью стану с большим удовольствием. И даже рада, такому подарку - не вынашивать, не рожать, а детей полон дом!"
Так что в роддом Софья поступала замужней. Дома ждали муж и два сына. А родила девочку. Славика, после размышлений оставили родной сестре Николая. Мальчик, ей и мужу, родным сыном стал. "Мама, папа," - им лепетать начал, а к Николаю привычки совсем не имел. Ну, и не стали тревожить.
Вот так, из "ничего, "образовалось нечто светлое, тёплое и хорошее - семья. А "дракон и тупик" позади остались.
Любовь? А разве без любви может получиться, что-то хорошее?
Благодарю за прочтение. Голосуйте, пишите, подписывайтесь. Лина
