Провожали его из хоккея весной 1967-го со всеми полагающимися почестями, во втором перерыве заключительного матча чемпионата с «Локомотивом», и не было человека на трибунах лужниковского Дворца спорта, у которого бы не увлажнились глаза, когда вся знаменитая спартаковская тройка в центре площадки замерла, обнявшись. Вместе они в последнее время практически не играли, но ради такого случая можно было напомнить о совсем недавнем славном прошлом, забыть все обиды и недоговоренности, отдать должное первому, кто уходит со льда.
«Спартак» мог позволить себе такое прощание – он стал чемпионом досрочно, опередив ЦСКА – сам ЦСКА – на пять очков, вклад Евгения Майорова во второй триумф вряд ли соответствовал его статусу, но он уже и не претендовал на постоянное место в основе, совмещая хоккей со службой в качестве старшего инженера конструкторского бюро, хотя положенное для получения медали количество матчей все же провел. Несведующие болельщики, и особенно спартаковские, и особенно из тех, кто далек от кулуаров, недоумевали – почему так рано? В 29 лет? Этот вопрос и я сам себе задавал, испытывая детскую горечь от вопиющей несправедливости.
Не Евгений Майоров был моим любимым хоккеистом, но без него я никак не мог представить звено, игру которого я иначе как праздник не воспринимал. И тут такой удар, причем не первый. Первый случился двумя годами ранее, когда в составе отправлявшейся на чемпионат мира в Тампере сборной я не увидел еще одного Майорова. Первое, что пришло в голову – ошибка, просто пропустили, но его действительно в списке не оказалось. Эта обида осталась со мной на всю жизнь, и объяснения, ранние и поздние, логичные и не очень, не помогают избыть полностью это состояние, я до сих пор думаю, что так не должно было быть.
В коварные планы Анатолия Владимировича Тарасова любым путем разрушить первое звено главного конкурента не очень верю – у него же и сборная была под рукой, а за ее неудачи спрашивали строже, чем за неудачи ЦСКА, не враг же тренер сам себе. Повод для опалы понятен – публичный отказ форварда выйти на лед в последнем решающем матче Мемориала Брауна на исходе 1964-го в Колорадо-Спрингс против Канады, по сути объяснимый, по форме ддя начальства неприемлемый. Накануне Евгений Майоров получил травму плеча, что вкупе с хроническим вывихом другого плеча вынудило его произнести роковое «что мне, позориться?». На фоне того, что другие травмированные выразили готовность сыграть это было расценено как трусость, и озвучено при всей команде. Конфликт вошел в острую фазу, в состав на чемпионат мира Евгения не включили, демарш Бориса и Вячеслава вряд ли бы помог (а капитан тем более не имел права бунтовать), а опала не обещала быть долгой.
Однако причины были, очевидно, глубже, и во многом они действительно сводились к Анатолию Тарасову, считавшему, что спартаковской «вольнице» не хватает системности, а Евгений Майоров в трио – слабое звено. Слово «вольница» я не случайно взял в кавычки – ребят нельзя было упрекнуть в пренебрежении дисциплиной, они и армейцам могли дать фору по части отношения к тренировкам, но они привыкли и тренироваться в удовольствие, и играть радостно, во многом полагаясь на естественную импровизацию, то есть расходились они с тренером на ментальном уровне. Тарасов считал, что красно-белым не мешает добавить основательности, и доля истины в том была – но тогда сохранили бы они легкость и изящество общего почерка?
Работяга Анатолий Ионов в Тампере попал не в ту роту – он их не понимал, они играли в разный хоккей. Но третье подряд золото было взято и без полноценной второй тройки, на подходе было армейское звено Виктора Полупанова, а в кадровых вопросах Тарасов диктовал старшему тренеру Аркадию Чернышеву свою волю, и про обещание вернуть Евгения Майорова в случае его готовности можно было забыть. На форварде поставили крест. Потерю сочли некритичной
Для него это было трагедией. Он же был не просто ассистирующий партнерам – он, понимавший Бориса и Славу на уровне подсознания, и сам мог легко взять на себя роль и лидера, и бомбардира. Он не собирался отнимать чужой хлеб, у них «чужого» не было, он просто был адекватен партнерам и по мастерству, и по пониманию игры, и вменять Евгению Майорову ту же меньшую по сравнению с партнерами результативность было некорректно – сколько, например «весила» заброшенная Евгением Майоровым шайба, позволившая сборной СССР сравнять счет в последнем золотом матче олимпийского турнира в Инсбруке-1964? Подверженность травмам как универсальное объяснение тоже не годилось – все было поправимо. Но…
Отлучение от сборной имело тяжелые последствия. Дело не только в уязвленном самолюбии – рвались невидимые нити, связывающие уникальное звено. В сборной они давно были свои, делили с ней и радости, и огорчения, без этих трудных, но счастливых дней, недель и месяцев трудно было представить жизнь. Образовавшуюся пустоту нечем было заполнить даже с учетом того, что «Спартак» с приходом Всеволода Боброва обретал статус не просто конкурента всесильного ЦСКА, а лидера. Но Евгений Майоров по восходящей уже не шел, не мог идти – да, травмы мешали, но он терял энергетику, и никто ему не мог помочь вновь ее обрести. До своей второй золотой медали чемпиона страны он, можно сказать, дотянул.
Насколько я знаю, Евгений Александрович если и делился тем, что произошло в последние годы его карьеры, то только с самыми близкими, и ни в коем случае не для публики. Ему хватало иронии и самоиронии, чтобы не зацикливаться на своих проблемах – правда, для этого пришлось немало пережить, чтобы обрести себя вновь и в новом качестве. Нет, я не имею в виду какие-то падения, их и не было, но шишек хватало. Первые были связаны с тренерской работой – он принял предложение возглавить «Спартак» после паузы, связанной с уходом Всеволода Михайловича Боброва, сменив брата, но тут любому преемнику не позавидуешь, особенно 29-летнему недавнему партнеру подопечных. Заканчивал «Спартак» серебряный в итоге сезон уже с Николаем Карповым, с которым через год возьмет третье золото в последнем полноценном сезоне Бориса Майорова.
А Евгений Майоров уедет в Финляндию играющим тренером, потом начнет овладевать профессией с самых низов в спартаковской хоккейной школе, потом ее возглавит, потом в качестве ассистента Юрия Морозова поможет молодежной сборной СССР стать первым чемпионом мира-1973 на пока еще неофициальном турнире в Ленинграде – и получит отставку в качестве «подарка». У него уже будет многое получаться в спартаковской школе, но, подходя к 40-летию, олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира и СССР Евгений Майоров резко сменит маршрут своей жизни, и с новой дороги уже не свернет.
Не скрою, я огорчился, в первый раз увидев Евгения Александровича в роли ведущего спортивных новостей на телеэкране. Мне показалось, что это игра на понижение, что это не уровень Майорова, что озвучивать «голы, очки, секунды» не его роль. Понятно, что в тренде было привлекать именно известных спортсменов к телеэфиру, но почему-то именно за Майорова было обидно. Откуда мне было знать, что это все совершенно серьезно, и он не собирается, мелькнув на экране, заняться чем-нибудь еще.
Евгений Майоров-телекомментатор возник не сразу, он осваивался вначале в роли, как бы сейчас сказали, эксперта (тогда парный комментарий был скорее исключением, чем правилом), попытки не производили впечатления легкости освоения новой профессии, но как-то однажды я вслушался, и мне понравилось. Это был очень аскетичный, очень аккуратный комментарий хоккейного матча, практически без эмоций, с довольно большими паузами, дающий возможность зрителям самим дополнять недосказанное. Паузы были не от того, что комментатору нечего сказать – они приглашали к сотворчеству. И чем больше я слушал Майорова, тем естественнее казалась его манера ничего не разжевывать, не давить на зрителя, не изображать из себя ни болельщика, ни знатока, а просто ненавязчиво помогать.
Я, как и многие, учился у Евгения Александровича, пусть и невольно — просто слушая его телерепортажи. Мягкость и сдержанность (это по мнению «жестких», но если Евгений и был чуть мягче, то только по сравнению с братом), может быть, мешали ему на льду, но удивительно точно совпали с его журналистским образом и помогли выработать свой неповторимый стиль. Он основывался на исключительно точном знании предмета — при этом мы ни на секунду не чувствовали, что человек за микрофоном чему-то учит и вещает откуда-то свысока.
Замечания и разъяснения были скупыми, но очень точными. Ничего общего с манерой нынешних комментаторов не было, рассказ о матче мог вообще показаться скукой смертной, но это как для кого. Он, конечно, шел от игры, но услышать от Майорова нечто вроде брюзжания или наоборот, преувеличенные восторги было невозможно. Он рисовал картину матча очень скупыми красками, добавляя лишь чуть-чуть, когда это было нужно, но повторить такую манеру лучше даже не пытаться – это стократ сложнее, чем подражать свободному персссказу, уж поверьте.
Да, советская эпоха еще диктовала свои законы, и Евгений Майоров должен был не переходить определенных границ, но его не ограничения сковывали, это был его стиль, который не слишком изменился, когда свежим воздухом повеяло и с экрана. Евгений Майоров и футбол комментировал, не хуже, чем хоккей, а может, даже лучше – в конце концов, он и этот «предмет» знал неплохо, пусть и провел несколько игр только за дубль «Спартака» — в отличие от брата.
Женя родился позже Бориса на 20 или 25 минут, но дальше отставал от «старшего» на год-два почти во всем – начиная с попадания в основную команду до учебы в Московском авиационно-технологическом институте, который Борис закончил на три года раньше, чем его партнеры. «Запозданиям» есть свои объяснения, в частности то, что Евгению два года в детской команде пришлось играть вратарем. А с учебой было так – не поступил в другой институт, а в МАТИ попал со второго захода. И когда Борису было на старших курсах уже полегче, Евгений и Слава (он младше братьев на два года) еще вовсю грызли гранит науки. Кажется, Борис рассказывал, как брат сдавал экзамены зимней сессии, совпавшей с выездом команды в Ленинград: вечером поезд в Ленинград, днем игра, вечером поезд в Москву, утром экзамен, потом снова поезд, снова игра.
Так вот, в обретении телевизионной профессии Евгений Майоров точно опередил брата. Это не было соревнованием, и вряд ли в 80-е Борис Майоров строил какие-то особые планы, глядя на телевышки. Нет, старший пришел на «НТВ-Плюс» только после смерти брата, и тоже стал классиком и блестящим телекомментатором, но, как мне однажды показалось, ребята с «Плюса» остались верны своему первому «дядьке».
В 90-е его время уходило стремительно, еще стремительнее из-за смертельной болезни уходила жизнь, но на НТВ он успел найти и продвинуть целую поросль талантливых спортивных тележурналистов и комментаторов, совершенно на него непохожих, но достаточно того, что, как сказал кто-то из молодых коллег, «примером могла быть его личность».
И была, конечно, примером.
Досье
Евгений Александрович МАЙОРОВ. 11.02.1938, Москва – 10.12.1997, Москва. Советский хоккеист, нападающий, тренер, тележурналист, заслуженный мастер спорта (1963).
Награжден орденом «Знак Почета» (1981), медалью «За трудовое отличие» (1965), медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (1966). В Зале славы отечественного хоккея – 2004. Именной свитер под номером 7 под своды домашней арены «Спартака» поднят 25.10.1997. Награжден премией ТЭФИ (посмертно) в номинации «Лучший спортивный комментатор года» (1998).
Карьера игрока: 1956-1967 – «Спартак» (Москва), 1968-1969 – ТУЛ «Вехмайстер Урхеймият» (Финляндия).
В чемпионатах СССР – 260 матчей, 127 заброшенных шайб. Сыграл два матча за дубль футбольного «Спартака» (1961).
В сборной СССР – 61 матч, 28 шайб. На чемпионатах мира и Олимпийских играх – 20 игр, 11 голов.
Достижения: Олимпийский чемпион 1964. Чемпион мира и Европы 1963, 1964. Бронзовый призер чемпионата мира 1961.
Чемпион СССР 1962, 1967. Второй призер 1965, 1966, третий призер 1963, 1964. Финалист Кубка СССР 1967. В списке лучших хоккеистов СССР – 1964.
Карьера тренера и тележурналиста: 1967-1968 – старший тренер «Спартака» (Москва), 1968-1969 – играющий тренер ТУЛ (Финляндия), 1969- 1976 – тренер и директор хоккейной школы «Спартака», 1973-1974 – молодежная сборная СССР, ассистент старшего тренера; с 1979 – тележурналист, 1992-1994 – спортивный телекомментатор ВГТРК, 1994-1997 – ведущий спортивных программ и телекомментатор НТВ и «НТВ-Плюс».
Достижения: Вице-чемпион СССР (1968), победитель молодежного чемпионата мира (1974).