Каждый вечер она садится к столу. Настольная лампа. Круг света. Чистый лист.
Она начинает письмо.
Здравствуй. Да, непременно. Это пожелание здоровья. Пусть он будет здоров. Что же дальше? А дальше сплошные неясности. Удивительно. Слова порхают вокруг её головы, как бабочки. Мерцают, искрятся. А пойманные и втиснутые в строку блекнут и выцветают, как будто с их крылышек безжалостно стёрта пыльца.
И о чём писать? О любви? А чем заслужила любовь, чтобы о ней писать? Нематериальна. Эфемерна. Недолговечна. Является, когда вздумается. И уходит – когда захочет.
Карьера. Деньги. Власть. Слава. Вот они куда выгоднее и предпочтительнее. Они стоят жертвы. Надменная деловая толпа, со строгими взорами, против взбалмошной девчонки, лепечущей вздор: вы не понимаете… я его люблю… я ни о чём его не прошу… ни любить, ни вернуться… я просто молюсь… пусть ему везёт, пусть он будет счастлив, потому что мне холодно, когда он грустит… Это глупо и неправильно и давно должно угаснуть, но всё горит и жжётся…
Вы не понимаете… есть он и есть – все остальные… и если не он, то какая разница – кто? И потому никто.
Она смотрит на чистый лист с единственным словом «Здравствуй» и грустно склоняет голову. Одному богу ведомо, когда умрёт эта ненадобная любовь. Он спокоен. Наверное счастлив. И ему не нужно знать, что творится в её душе.
Она берёт лист в руки и с привычной обречённостью подносит его к пламени свечи.
Как будто любовь может сгореть.
Любовь уйдёт. Наверное. Потом…
Пока же нам придётся разлучиться.
Я не признаюсь, что душа сочится,
Что сердце жёлтым падает листом.
В предательстве себя не упрекай.
Июнь в слезах, но в благодарность маю –
Сама тебя от сердца отнимаю,
Забудь меня к зиме, как Герду – Кай.
Всё будет так, как хочешь. Растворюсь.
Уйду из снов твоих, где нет мне места.
И никогда ни взглядом и ни жестом,
Души твоей, остывшей, не коснусь.
Не позову в осиротевший дом,
Где кот мурлычет, на коленях греясь.
Где я живу, не веря, но надеясь:
Любовь уйдёт. Наверное. Потом…