Когда люди утрачивают Божественное, они перестают понимать друг друга

В Израиле я познакомился с одной супружеской парой. Они оказались обаятельными людьми и по­ехали вместе с нами на Мертвое море. На четвер­тый или пятый день женщина вдруг предложила нам с женой поехать на экскурсию.

— Экскурсия потрясающая, — тараторила она. — Там в пустыне воссоздаются события, происходив­шие много тысяч лет тому назад. Все возвращаются в полном восторге.

И вот мы садимся в автобус, который поворот за поворотом начинает подниматься вверх от Мертво­го моря. Я смотрю на розово-фиолетовую пелену, опустившуюся на горы Иордании за зеркалом Мерт­вого моря.

«Интересно, — думаю я, — фактически одна и та же религия, разделившаяся на иудаизм и му­сульманство, и две территории, разделенные Мерт­вым морем. Одна земля — две разные территории. Если их народы не найдут общего языка, мертвым станет не только море, но и его окрестности. Но чтобы найти этот общий язык, нужно вернуться к Богу.

Когда люди утрачивают Божественное, они пере­стают понимать друг друга. Притча о Вавилонской башне отражает именно этот процесс. Причем этот конфликт двух половинок, теряющих любовь, на­блюдается и в христианстве. И не случайно, что ка­толичество и православие даже рождение Основате­ля христианства празднуют в разное время».

Я посмотрел в окно. Была ночь. Автобус, осве­щая пространство дороги, приближался к месту на­значения.

«Интересно, — думал я, — как все сжато в Израиле. Я нахожусь в том месте, где была проде­монстрирована модель гибели нашей цивилизации. К этому идет сейчас весь Запад. Грех уже не только поглощает все, его просто оправдывают. Грех, по выражению одного из православных лидеров, ста­новится модным.

Запад деньги и плоть ставит выше любви, поэто­му жизнь там медленно угасает и вырождается. Восток духовность и принципы ставит выше любви, поэтому стремится к быстрому уничтожению дру­гих и к самоуничтожению. Трудно сказать, что луч­ше.

В последние годы появляется все больше лю­дей, желающих в угоду какой-либо идее истребить весь мир. Фашизм и социализм были из той же серии. Россия пережила катастрофу социализма и сейчас мучительно выбирается из катастрофы за­падной демократии. Значит, у нее есть шанс на сре­динный путь, который без нравственности, любви и веры в Бога невозможен».

Я задумываюсь, глядя на проплывающие мимо силуэты скал. Автобус мягко снижает ход и оста­навливается.

— Как называется это место? — наклоняюсь я к приятелям.

— Масада. Здесь была древняя неприступная крепость. Ее осада длилась несколько лет. Все ее защитники погибли. Сейчас нам обо всем этом рас­скажут, пойдем на выход.

Мы вместе со всеми стали протискиваться к вы­ходу из автобуса. Когда мы вышли и осмотрелись, то увидели ряды деревянных скамеек, амфитеатром спускавшиеся вниз. Прямо перед нами возвыша­лась огромная скала, стоявшая отдельно, возле горного массива. Огромная насыпь соединяла ее середину с самим массивом. Оказывается, эта на­сыпь была рукотворной. После иудейского восста­ния 72 года римские легионы смели с лица земли Иерусалим, и на всей территории Израиля осталось лишь одно место, где мятежники не были сломле­ны. Это была Масада.

Породы в этом месте рыхлые, в горе скаплива­лась вода, и недостатка в ней у жителей крепости не было. Провианта здесь было запасено на много лет вперед. Взять штурмом эту крепость римляне не сумели. Тогда они решили заполнить насыпью огромный ров между скалой и горным массивом. Но защитники крепости сбрасывали камни и убива­ли тех, кто подвозил сюда грунт.

Тогда римляне пригнали сюда пленных евреев и под страхом смер­ти заставили их возводить насыпь. Защитники не могли убивать собратьев и лишь молча наблюдали за работой.

Около двух лет воздвигалась эта насыпь, но, когда римляне ворвались в крепость, они не встре­тили сопротивления. Женщины, дети, старики, вои­ны — все были убиты. Всего около тысячи человек. И лишь спрятавшаяся и оставшаяся в живых стару­ха поведала, в чем дело.

Из этой тысячи были вы­браны пятьдесят человек, и каждый из них убил около двадцати жителей крепости. Затем выбрали десятерых, которые убили оставшихся сорок. Затем выбрали двоих, которые убили оставшихся восьме­рых, а затем они убили друг друга.

Я не помню, в каком аспекте подавались эти со­бытия — в положительном или отрицательном, я видел одно: принципы и идеалы оказались важнее жизни. Духовность была поставлена выше любви. Когда воин в бою погибает, защищая кого-то, это спасение любви, хотя жизнь разрушается. Когда женщина и мужчина убивают себя ради поклонения желаниям и идеалам, это отречение от любви при разрушении жизни.

Ромео и Джульетта покончили с собой, поклоняясь чувственности. Шекспир од­ним из первых заметил эту тенденцию, которая потом начала истреблять западное общество. А пе­ред этим были Содом и Гоморра. Защитники Ма­сады покончили жизнь самоубийством из-за привя­занности к таким понятиям, как духовность, честь и достоинство. Их унижения они принять не смогли.

Что будет дальше? По какому сценарию будет разворачиваться гибель современной цивилизации — по западному или по восточному? Или маленькая модель человечества — Россия — сумеет на своей территории объединить народы и религии и нащу­пает путь к спасению?..

С.Н.Лазарев Диагностика кармы. Книга 12. Жизнь, как взмах крыльев бабочки.