Антонина Тимофеевна родилась в 1928 году в Ленинграде. Детство ее прошло в Кировском районе. Училась в школе на Балтийской улице. У нее была единственная подруга Ольга, с которой они жили рядом. Девочки учились возле ДК Газа, куда они бегали в кино. После войны девочки так больше никогда и не увиделись. Антонина ничего не узнала о ее судьбе. Из мирной жизни остались в воспоминаниях музыкальные пластинки с песнями Изабеллы Юрьевой и Вадима Козина.
С 10 лет Антонина активно ездила с отцом в пригороды Ленинграда, посетила все музеи.
«Я была папина дочка, а не мамина… отец будто предчувствовал, что это не повторится, что времени у нас мало.»
Начало войны врезалось в память навечно. Мать была заплаканная и расстроенная, когда сообщала о войне.
«Я ничего не понимала еще, не осознавала. Когда мама сказала об эвакуации – школьников и детей тогда в первую очередь эвакуировали – я все поняла.»
Первая уехала Антонина, затем приехала мать и забрала ее. Папа с бабушкой ехали через Ладожское озеро, но бабушка живой так и не доехала. В пути их обстреливали фашисты и ее сильно ранили. Путь был сложным, все их вещи и имущество утонули, но отец смог выбраться.
Поселили их в бараке на закрытой территории в Челябинске. В комнате жило по 4 семьи, барак был холодным, окна разбиты. Дров тоже не было, только одна плита, да и то пустая. Спали прямо на холодном полу без подстилки. Это сказалось на здоровье матери, вскоре она умерла от воспаления легких. Отец все время находился на заводе, работников оттуда не выпускали. Они производили военную продукцию и были как в армии. Вскоре и он тоже погибает. Так и осталась Антонина круглой сиротой, местные жители не стремились никому помогать, никому не было до эвакуированных дела. Девушка помнит, что осталась она одна, без всего, в одном рванном платье.
Но мир не без добрых людей. В 1943 году ее, благодаря каллиграфическому почерку и одному небезразличному человеку, направили в конструкторский отдел. В 15 лет она стала работать чертежницей.
«После снятия блокады в 1944 году я решила вернуться в Ленинград и стала уговаривать начальника поезда. Мне сказали ехать в тамбуре, а не в вагоне, потому что военные проверяли документы. Помню, что при их появлении мне приходилось бегать по поезду, чтобы не попасться им на глаза.»
Так 13 суток она провела в дороге. В Ленинграде ее направили в ПТУ, и она шила сапоги на фронт.
Как рассказывает Антонина Тимофеевна, так как все родные погибли на войне, всю юность ей пришлось воспитывать себя самой. И хотя в жизни ей приходилось много работать с разными людьми, она никогда не употребляла грубые слова, чем очень гордится.
После войны жизнь не сразу стала лучше. В 1946 году машину с хлебом можно было ждать по двое суток и бывало, что на всех его не хватало. Она помнит, что в те времена профессия строителя была в почете, и им могли выдать лишний талон на обед.
Позже девушка уехала в Дубну, так как ее мама была из Москвы и в тех местах жила ее тетя. В начале пятидесятых она устроилась работать на восстановление железной дороги Москва – Дмитров – большая Волга». Так же продлевали дорогу до Дубны.
«Сам же город Дубна строили заключенные. Нам приходилось общаться с заключенными, нужно же было спрашивать что-то. Не все из них были бандитами. Просто время тогда было суровое – серьезно наказывали за опоздания и прогулы. За один прогул могли дать два года, даже после войны.»
В 1953 году Антонина вновь возвратилась в родной город. Ей удалось получить работу в строительстве и общежитие на Дальневосточном проспекте. А в 40 лет начальство отправило ее учиться на бухгалтера, на этой должности она и отработала до пенсии.
Большим увлечением в ее жизни стало пение. Они проводили домашние посиделки и устраивали концерты с ребятами из общежития. Больше всего она любит старые песни своей молодости и считает их самыми хорошими. А песню «Позабыт, позаброшен…» она считает словами о своей жизни сироты, которой пришлось самой пробивать себе дорогу и строить свою судьбу.