Она проснулась на рассвете. Лучи солнца окрасили горизонт нежным розовым цветом, и ночные птицы еще не прервали своего пения. Окно спальни было распахнуто настежь, и в комнату проникали тихие голоса слуг.
- Это правда, что сегодня возвращается господин? - взволнованно спрашивала Франческа.
- Разумеется, - отвечал ей грубый голос Миелы. - Стала бы госпожа забивать быка.
- А зачем он вовсе ездил в столицу? - продолжала свои расспросы Франческа.
- Тебя забыл спросить!
- Говорят, - вступил в разговор старик Рут, - что у него там любовница.
- Любовница?
- А ты думала, юбку перед ним разок задрала, так он теперь женится? - хохотнул Рут. - Ты слыхала это, Миела?
- Еще как слыхала, Рут, - ворчливо отозвалась кухарка. - Уж мне-то она все уши прожужжала. Глупая девчонка. Если уступила господину, так молчала бы, как бы госпожа не прознала, так нет же, мелет своим длинным языком направо и налево. Вот выгонят прочь, будет знать.
- Это не правда! - разразилась рыданиями Франческа. - Вы просто завидуете, ведь вас никто не любит!
- Глупое дитя, - беззлобно вздохнула Миела. - Хватит лить слезы, поторапливайся. Сеньор вернется к полудню, а у нас еще ничего не готово.
Голоса слуг стихли, раздались удаляющиеся шаги, и комната погрузилась в тишину. Прошло несколько минут, и возле окна остановился конюх.
- Доброе утро, Рут, - поприветствовал он управляющего.
- Неужели ты вернулся, Питер? - беззлобно поменял ему тот. - Ты же вчера ещё должен был привести специи для кухни. Миела весь вечер бранила тебя от всей души.
- Ну и пусть, - отмахнулся мальчишка. - Слышал, что случилось в столице?
- И что же?
- Королева девочку родила. Слабенькая, говорят, сил нет, лягушонок, честное слово. Но хоть живая.
- Спаси её бог. В городе, небось, празднества?
- Да какие там празднества? Владыка, не сегодня так завтра, выступит в поход. Не до праздников сейчас.
- И что ему на троне не сидится? - задумчиво произнёс Рут. - Кому нужен этот поход?
- Владыке. Говорят, на юге живут дикие племена, не покорные никакому правителю. А земли у них богатые - прямо под ногами самородки золотые и рубины. Вот оно как.
- Иди уже, работай балабол. Золото, рубины. Пойдём, я тебя к Миеле отведу, при мне она не станет тебе подзатыльники отвешивать.
Сангрида лежала тихо, словно мышка. Разговор явно не предназначался для ее ушей. С тех пор, как она оказалась на Чёрном острове, от неё тщательно скрывали любую информацию о континенте и делах в Нерелиссе. Проще было воображать, что прежняя жизнь была сном, обернувшимся кошмаром. Она все ещё просыпалась в слезах и долго не могла прийти в себя. Вот и сегодня ей снилось что-то такое. Толком припомнить сон она не могла, но чувство страха напрочь лишило её возможности снова сомкнуть глаза.
Не в силах больше лежать в кровати, Сангрида поднялась и, набросив на плечи халат из тонкого белого шелка, вышла на балкон.
Перед ней открылась восхитительная картина - апельсиновый сад рос на склоне холма, а дальше, насколько позволял взгляд, виднелось бесконечное лазоревое море. С побережья доносится солоноватый запах, смешиваясь с душистым ароматом созревших плодов.
Но тишина утра была нарушена. Сперва до Сангриды донесся стук копыт, а затем и приветственные крики слуг. Не дожидаясь, когда ей сообщат, Сангрида быстрым шагом вышла в холл и спустилась вниз.
Приезжий только спешился и передал вожжи Питеру. Увидев Сангриду, он широко улыбнулся и склонился в поклоне.
- Моя госпожа.
- Муж мой, - улыбнулась она в ответ, - Я думала, ты приедешь только к вечеру. Не думаю, что слуги успели что-то приготовить.
- Мне достаточно вина и сыра. Пусть принесут на терассу, сегодня будет отличный день.
Сангрида послушно кивнула и направилась на кухню, отдать распоряжение. Когда она поднялась на терассу, сир Каллат уже сменил одежду, и его лицо было мокрым после умывания.
- Надеюсь, ты ко мне присоединишься? Ты ещё больше похудела за время моего отсутствия.
- Я сильно волновалась. Роберт, скажи, - она взяла его за руку, - тебе удалось уговорить Гидеона?
- Владыка был непреклонен, - удрученно вздохнул сир Каллат. - Поверь мне, Сангрида, я приложил все свои силы, чтобы повлиять на него. Я даже переговорил с Себастианом, но он твёрдо стоит на своём. Ты сможешь увидеть сына лишь в том случае, если вернёшься ко двору и поселишься в гареме.
- Будь он проклят! - воскликнула Сангрида. Принесшая завтрак Миела испуганно отшатнулась от неё. - Простите, - смущённо пробормотала Сангрида и потупила взгляд. Дождавшись, пока Миела скроется из вида, она громким шепотом продолжила. - Я не могу даже ради сына пойти на такое. Мы оба знаем, какое условие он предъявит следующим. А я никогда на это не соглашусь. В последний раз, когда я допустила мысль о подобном, бог жестоко покарал меня, сделав вдовой. Я не допущу, чтобы история повторилась.
Сир Каллат промолчал. За год Сангрида ни разу не заговорила об Альдо. Последний раз, когда он слышал его имя в её устах, был день побега из Равнины. Тогда он действовал по собственной воле, услышав о готовящейся казни от Саяры. До сих пор сир Каллат не знал, откуда это стало известно Саяре, но он не жалел о принятом решении. На континент он отплавал в полной решимости вернуть возлюбленную своему господину. Он успел лишь написать письмо Гидеону, объясняя своё отплытие. Сир Каллат даже не предполагал, чем для него закончится эта поездка.
Он легко прошёл в храм и разделался со стражами. За свою жизнь он сталкивался и с более сложными задачами. Отворив дверь, он вошёл в камеру и пропал.
Он не видел Сангриду шесть лет. Ровно с того дня, когда был вынужден огласить ей завещание после мнимой смерти своего владыки. В его памяти она осталась растрепанной опухшей от слез девчонкой, чьи волосы в беспорядке разметались по серому меху волочащейся по полу шубы. Теперь же перед ним стояла молодая королева, не утратившая своё величество даже перед ликом неминуемой гибели. Он был настолько поражен увиденным, что забыл даже о том, где находится и какая над ними нависла угроза.
Он был рядом с ней, когда она оплакивала смерть Альдо. Это он принял опасное решение согласиться на её мольбы и вместо Нерелиссы причалить в Каскадеях, где её ожидал личный дворец. Вместе они молились за покой души Альдо, и сир Каллат дал клятву никогда не рассказывать ей о происходящем за пределами Острова, будь новости добрыми или трагичными. И ему приходилось держать клятву даже теперь, когда о судьбе принца Альдо было известно каждому. А когда Сангрида попросила стать ей мужем, чтобы защититься от Гидеона, он, не раздумывая, рискнул жизнью.
- Я ему передал, что ты никогда не согласишься на эти условия, но он не воспринял мои слова всерьёз. Есть ещё кое-что, - сир Каллат прокашлялся, - в скором времени владыка выступает в поход. Его армия будет дожидаться подхода западных отрядов в Каскадеях. Сам он остановится на этой вилле.
- Вот уж нет, - Сангрида протестующие выставила перед собой руки и рассмеялась. - Нет! Роберт, этого не будет.
- И как ты собираешься остановить Чёрного принца? - резонно возразил ей муж.
- Я могу в это время отправиться в паломничество, скажем, в Сембию.
- И он отправится следом за тобой. И, когда ты останешься без моей защиты, он этим воспользуется. Впрочем, я плохая защита для тебя. Гидеон милостиво сохраняет мою жизнь, и мы оба это знаем. Наша вилла кишит его слугами, если я приближусь к твоей спальне, следующим же днём меня найдут мёртвым.
- Он знает, что ты мой самый дорогой и преданный друг. Он никогда не убьёт тебя. Во всяком случае, я так думаю.
Сир Каллат только усмехнулся. Наивность и слепота Сангриды в отношении собственного брата всегда его поражала. Она отказывалась замечать, сколь холоден ум Чёрного принца и сколь он расчётлив. Гидеон знал, сир Каллат никогда не посмеет лечь с Сангридой в постель, а потому простил ему своеволие и милостиво позволил быть рядом с ней. Гидеон боялся, что место ее мужа займёт кто-то другой, чья любовь окажется сильнее страха перед своим владыкой.
- Сангрида, - начал сир Каллат, - я не смогу оставаться рядом с тобой, когда начнётся поход. То, что владыка не призвал меня раньше, говорит лишь о его желании выступать в качестве полководца, а не повелителя. Но моё место по правую руку от него. Возможно, мне будет не суждено вернуться домой.
- Прошу, не говори так, - испуганно пискнула Сангрида. - С меня довольно потерь.
- Это война, - жестоко отрезал сир Каллат. - Если такое случится, ты должна пообещать мне, что уедешь с Острова. В порту ты сможешь найти капитана Сорвана, он единственный, кто торгует с Морно.
Сангрида побледнела. Даже упоминание родины Альдо было для неё нестерпимо.
- Я никогда не вернусь на континент. И я не хочу слышать о нем. Ничего и никогда. Ты клялся мне, Роберт. Что бы ты ни хотел сказать, я не желаю этого слышать. Моей ноги там не будет.
Сир Каллат беспомощно откинулся на спинку стула и задумчиво взглянул на Сангриду. Даже самому себе он не мог объяснить, почему все ещё не рассказал ей всю правду об Альдо. Быть может, он просто не мог лишиться её компании, быть может, боялся Крыса. То, что мальчишка принц спасся, было просто чудом. В этот раз армии Морно удалось отстоять его, но кто знает, справится ли она с иной угрозой? Сможет ли защитить его супругу?
Сир Каллат не желал рисковать.
Что касается Сангриды, она даже в мыслях не могла представить, что Альдо мог выжить. От её внимания не ускользнули попытки мужа открыть ей некую правду, но она полагала, что речь идёт о последователях, которые хотели бы видеть её на престоле Равнины. Она же и думать не хотела о борьбе за власть. От мысли вновь оказаться на Круглой площади, ей становилось плохо, к горлу подступала тошнота, и её начинала бить мелкая дрожь.
Боялась она и встречи с Гидеоном. И хотя мужу она объясняла свой страх неизменной попыткой Гидеона затащить её в свою постель, правда была далека от этого. Больше всего на свете Сангрида хотела оказаться рядом с ним, ощутить его любовь и заботу. В прошлом, будучи чем-то расстроенной, она приходила в кровать брата и сворачивалась клубочком у на его груди. В его объятиях все невзгоды отступали, она засыпала крепким безмятежным сном.
Помыслить о подобном теперь было все равно, что предать Альдо. Сангрида боялась своих желаний. Слова Гидеона о том, что он уважает её скорбь и желает лишь поддержать её в минуту отчаяния, звучали искренне, но Сангрида ещё не забыла, как мучительно было для Альдо их пребывание в Нерелиссе. Не возвращалась она и потому, что ее желание увидеть сына было так же сильно, как и страх. Однажды сир Каллат ненароком обмолвился, что у мальчика глаза его отца. Сангрида замирала от ужаса, при мысли встретиться с ним взглядом. Смерть Альдо оставила такую глубокую рану в ее душе, что было странно, как она еще не потеряла рассудок от горя. Сангрида сама не понимала, что держит ее в этой жизни, почему она просыпается по утрам, распоряжается слугами, ест, пьет, дышит. Почему боль не убила ее.
Месяцами она прятала свои чувства в самый далекий уголок души. Когда же боль овладевала ею, она вслух просила прощения у Альдо, зная наверняка, что, не останови себя, не заставь мысли переключиться на заботы предстоящего дня, она наверняка погибнет.
То, что после всех потерь осталось в ней от Талтосов, едва слышно, шептало, что в будущем ей отведена важная роль. Тьма рассеется, и, когда придет черед, она вновь распрямит спину, воздаст сыну за пропущенные годы и найдет в себе силы бороться за его законные права.
Этой ночью она вновь плохо спала, как бывало каждый раз после разговоров о Гидеоне и Саграте. Снова и снова Сангрида думала о предстоящей встречи с братом, и в душе ее все замирало. Лишь под утро она сумела забыться беспокойным сном.
Ей снился сад. Прекраснее него ей в жизни не доводилось видеть. Деревья были такими старыми, как сама Нерелисса. Темные, изборожденные бороздами кроны изгибались, тяжело устремляясь в небо, листья были яркими, как изумруды. Этот сад был наполнен теплым золотым светом, и кроме пения птиц здесь не слышалось ни звука. Алели благоухающие бутоны роз, клонились на ветру белоснежные ирисы и трепетные анемоны. Сангрида шла босиком, и касание травы было нежнее шелка.
Здесь было тихо и спокойно. Ничто не тревожило ее мысли, казалось, что впервые за долгое время она дышит полной грудью, и тьма отпустила ее из своих объятий. Ветви деревьев переплетались аркой над ее головой, Сангрида без опасения следовала этой неведомой тропой, ничуть не боясь тени деревьев.
Все вокруг нее менялось. Теперь зелень сменилась золотом листвы, трава пожухла, а птичье трели стали приглушеннее. Тишину нарушал лишь шелест опавших листьев. Это было царство осени, но не ранней, все еще по-летнему теплой и ласковой, но поры скоротечной, пика красоты природы, золотой эпохи, разрушить которую способен самый тихий ветерок. Воздух наполнился запахом прелых яблок, стал холоднее. Казалось, что за поворотом сад окажется голым и скованным заморозками, но дорога изогнулась, арка золотых листьев разошлась над головой Сангриды и она вышла на берег неширокой реки. Вода не сверкала в лучах солнца и не звенела, налетая на камни, она была точно мертвая.
А затем ее единение было нарушено. В тени деревьев ей померещилось движение, а затем, точно сотканный из тумана, к ней вышел Гидеон. Он был обнажен, но, казалось, вовсе этого не замечал. Он осматривался, опасливо прислушиваясь к каждому звуку, взгляд его снова и снова скользил мимо Сангриды, не видя ее.
- Гидеон, - позвала она. - Гидеон.
Он замер. Настороженно вглядываясь в копу деревьев, он медленно направился вперед, туда, где стояла девушка. Теперь тусклое осеннее солнце освещало его черты, и Сангрида поразилась тому, как он выглядит. В облике Гидеона не было ни привычной величественности, ни решимости. Должно быть, таким бы стал храмовый вороненок, не доведись ему надеть на себя личину Черного принца. К горлу Сангриды поднялся ком - невозможно было сдержать слезы, видя, что тот, кого она любила больше жизни, все еще жив, он здесь, рядом, но с ним невозможно заговорить. Точно зачарованная, она вглядывалась в родные черты, поражаясь их мягкости, подмечая каждый жест, каждое движение, оставленные в прошлом. Сердце ее разбивалось на части, не то от боли, не то от невыразимой радости. Приблизившись, она робко коснулась ладонью его щеки, и их глаза встретились. Как давно в его взгляде она не видела этой нежности. Они не пылали зеленым огнем ярости или вожделения, взгляд его был спокоен. Обхватив ее лицо, он осторожно поцеловал ее, разорвав поцелуй, едва их губы соприкоснулись.
- Время почти вышло.
Слова Гидеона подхватил ветер. Река вдруг яростно понеслась по камням. "Время почти вышло", - бурлили ее воды, - "время почти вышло", - вторили ей листья деревьев. Вверх темной тучей вспорхнули вороны, скрывая собой и солнечный свет, и гаснущую синеву небес. Тьма накрыла лицо Гидеона, и он растаял.
Сангрида проснулась. Дыхание ее сбилось от пережитого страха, она попыталась его выровнять, но кровь еще слишком быстро бежала по венам.
Разве не говорил Гидеон, что предчувствует свою смерть? Однажды он и вовсе заявил, что не доживет до тридцати, но она тогда лишь посмеялась над его словами, не допуская даже мысли о том, что Гидеон, как всегда, окажется прав. Она не вынесет этого. Только не теперь, когда Альдо убит.
Едва рассвело, она распахнула шторы и в тусклом свете принялась за письмо.
“Мой возлюбленный брат! Муж сообщил мне о твоем желании остановиться в нашем доме перед отправкой в Вайс. Смею тебя уверить, что здесь ты найдешь радушный прием. Надеюсь, нам удастся оставить в прошлом все наши споры и недомолвки. Было бы слишком жестоко отказать тебе в примирении перед лицом неминуемой опасности. Я прощаю тебе все обиды и молю простить за ту боль, которую причинила тебе в прошлом. Мы и без того слишком запутались в своих чувствах друг к другу, и мне не хотелось бы, чтобы на смену той любви, что связывала нас в прошлом, пришли ненависть и горечь. Ты моя последняя опора в этом мире, и я не смею больше отталкивать твою руку. Сангрида»
Не успела Сангрида достать из ящика стола кусок сургуча, как замерла, привлеченная громким конским ржанием, донесшимся со двора. Так рано слуги еще не принимались за работу, еще час здесь должна была властвовать тишина. Поднявшись из-за стола, она на цыпочках подкралась к окну и осторожно выглянула.
Темная фигура в наброшенном на голову капюшоне уже спешивалась. Конь его был чернее ночи, и золотая уздечка с изумрудами горела на нем точно расплавленное золото. Почувствовав на себе взгляд Сангриды, мужчина обернулся и сбросил с головы капюшон.
- Гидеон, - имя, подобно стону, сорвалось с ее уст. Не чуя под собой ног, Сангрида бросилась во двор. Из комнаты Роберта не доносилось ни звука, горничные тоже спали глубоким сном, казалось, весь мир погрузился в безмолвие. Лишь сердце Сангриды неистово билось в груди. Распахнув парадные двери, она выскочила на веранду и тотчас оказалась в объятиях Гидеона.
- Сангрида, - прошептал он. Лицо Гидеона сияло. Годы забот и потерь точно на мгновение отступили, он вновь казался тем юным принцем, что прощался с Сангридой перед своим самым первым походом. Таким она видела его в своем страшном сне, и беспокойство вновь кольнуло ее сердце. – Что такое? – нахмурился он.
- Я просто подумала, что не смогу тебя потерять.
- Не потеряешь, - усмехнулся он. – У бога пока что есть на меня планы. Да и как я могу оставить тебя теперь, когда ты замужем за этим чудовищем? – он негромко рассмеялся, но в смехе его слышалась настороженность. – Он добр к тебе?
- Добр и почтителен.
- И обращается как к своей госпоже?
- Как к госпоже и другу, - ответила она. Беспокойный огонек в глазах Гидеона заставил ее добавить. – Мое замужество лишь возможность жить в безопасности и избежать осуждения. И сир Каллат знает об этом. Он верен своему владыке.
- Это хорошо, - вздохнул Гидеон. – Покажи мне озеро. Я лишь слышал о нем от прежней владелицы, но ни разу не видел.
Взяв ее за руку, Гидеон позволил Сангриде вести себя, украдкой поглядывая на нее. Хотя сейчас Сангриду переполняла радость, горечь прежних дней оставила на ней следы. Она казалась осунувшейся, точно пережившей страшную болезнь, а голос ее утратил привычную живость. Что-то погасло в ней, и Гидеон ощутил неясное беспокойство.
- Как ты? – негромко спросил он, боясь, да и не желая слышать ответ. Сангрида остановилась и подняла на него затравленный взгляд.
- Мне не хватает Альдо, - дрожащим шепотом произнесла Сангрида, и из ее глаз хлынули давно сдерживаемые слезы. Стесняясь их, она прижала к глазам ладони и, покачав головой, натужно улыбнулась.
- Тебе нет причин стесняться своих чувств. Альдо был твоим мужем.
- И навсегда им останется.
- Все мы теряли, - холодно отозвался Черный принц. – Мой очередной ребенок погиб. Ты слышала об этом?
Сангрида в ужасе покачала головой.
- Да, - почти с удовольствием протянул Гидеон. – Моя жена не способна родить наследника. Она в ужасном состоянии. С каждым разом роды даются ей все тяжелее, а потеря очередного ребенка сводит с ума. Скоро она и вовсе помутится в рассудке, и тогда я смогу снова жениться.
- Ты уже выбрал на ком? – тихо спросила Сангрида. Она даже не могла поднять взгляд на Гидеона, боясь услышать ответ.
- Все зависит от того, когда это случится. Консистория не позволит мне развестись, пока безумие Илеаны не станет совсем уж очевидным. Быть может, ей все же еще удастся родить ребенка, способного пережить младенчество, а если нет, каждая новая беременность будет приближать ее к краю. В любом случае, что бы ни произошло, все это будет мне на руку. Если она уйдет из жизни скоро, то я женюсь на Исабел Тур из Морно.
Знакомое имя больно резануло слух Сангриды. Она остановилась, пораженно глядя на Гидеона.
- Исабел? На моей фрейлине?
- Ее дядя второй человек в Морно и после смерти этой цепной суки Домеры он захватит власть. У Тура огромное войско и собственные золотые прииски. К тому же, он бездетен, и, как стало известно моим соглядатаям, болен сифилисом. Исабел – единственная его наследница, и тот, кто возьмет ее в жены, обретет Морно. Насколько я помню, она красива.
- Вероятно, - чуть дыша, отозвалась Сангрида. Целый год она упорно гнала от себя мысли о Морно и том, что было с ним связано, точно его вовсе никогда не было в ее жизни, точно Морно - выдумка старой няни, сказочный город из забытой легенды.
- Впрочем, кто знает, не выдадут ли ее замуж прежде, чем я расторгну свой брак, - продолжал Гидеон, не замечая реакции Сангриды.
Они остановились у кромки озера. Вид, открывающийся отсюда, всегда завораживал Сангриду – голубая гладь озера терялась вдали, отделенная от моря неширокой земляной полосой, поросшей апельсиновыми деревьями. Она приходила сюда на закате, и его красота стирала все ее тревоги, но сейчас она не могла отвлечься от услышанного.
- Если Илеана продержится дольше, то мне останется лишь одна возможность – жениться на Делии.
- На ком?
- Дочери Айаны Пеллар и нашего брата Лестера. Сейчас ей шесть лет, в двенадцать она уже сможет быть обвенчана. Не самый лучший выбор, учитывая, что она моя племянница, но брак с ней дает право на Равнину. Консистории придется подчиниться моему решению, когда я отправлюсь в Мраморный город.
- Ради чего ты на это идёшь? - прервала его Сангрида. Она с ужасом смотрела на Гидеона, на чьем лице замерло изумление. - Неужели тебе мало той власти, которая у тебя уже есть? Сколько людей еще погибнет, отправившись за тобой в Вайс? И зачем? Ты даже не можешь ответить. Ты так многого достиг, Гидеон. Больше, чем мы с тобой когда-либо мечтали.
- Что у меня есть? - надтреснутым голосом спросил он. - Ровно ничего. У меня нет жены, которая любила бы меня всем сердцем, нет сына, который унаследовал бы моё имя, и я не могу быть с женщиной, которая значит для меня все.
- И потому ты готов отнять мужей у жён и отцов у детей?
- Они переживут, - жестоко ответил он. - Ты же нашла успокоение в молитвах.
Сангрида побледнела. Её точно наотмашь ударили по лицу, и Гидеон испуганно воззрился на неё, запоздало понимая, какой болью отозвались его слова.
- Я больше не могу молиться, - прошептала Сангрида, пряча лицо в ладонях. Её плечи сотрясались в рыданиях. Гидеон не сводил с неё вымученного взгляда, и его сердце разбивалось от боли и жалости.
- Прости, - прошептал он. - Я жалок, и по-прежнему ревную тебя к нему. Я не хотел причинить тебе боль.
- Я не знаю, как жить дальше, - призналась Сангрида.
- Я тоже. Я уже не понимаю, что правильно, а что нет. Я почти не слышу бога. Я знаю только одно - быть с тобой, это правильно. Любить тебя, заботиться. Я хочу спрятать тебя от всего мира. Защитить от таких людей, как я.
- Таких, как ты, нет. Ты Гидеон Талтос. И весь мир живет в твоей тени.
Гидеон усмехнулся. Но почти сразу его улыбка потухла.
- Ты меня любишь? - точно ребёнок спросил он, вглядываясь в лицо Сангриды.
- Ну, разумеется, люблю, - не сдержала улыбки Сангрида.
- Тогда прошу тебя, дай нам шанс. Всю жизнь мы поступали, как правильно, и это принесло нам так много боли. Мы несчастны, мы теряем всех, кто нам дорог. Я не прошу тебя в минуту отринуть все сомнения, я знаю, сколь они велики, но, молю, просто позволь себе идти на поводу у чувств. Я знаю, мы будем счастливы. Что бы ни происходило, бог толкает нас навстречу друг другу, жестоко карая за непослушание. Я заблудился, Сангрида. Но каждый раз, когда я нырял во тьму, ты вновь выводила меня к свету. Ты нужна мне. Просто подумай об этом, хорошо?
Сангрида не ответила. Обхватив руками плечи, она бросила отчаянный взгляд на далекую полосу океана, за которым остался Мраморный город.
© Энди Багира. 2018 г.