Такой стоит пенёк. Представьте. Какая-то гора с отвесным краем, туда - обрыв. Сюда опушка леса, ну, может, избушка низкая с одним окном, а на берестяную крышу насыпано земли для тепла и цветут на крыше такие маленькие. Не знаю, голубые. Пусть незабудки. Ещё у входа розмарин.
"Вот Розмарин -для памятливости".
Это очень надо, а то память коварная штука, помнит то, что хочет. А так идешь мимо розмарина, хоть зимой, хоть летом, кусту хоть бы хны, он вечнозелёный. На ветке совесть сидит.
Ножки маленькие и туфельки с серебряным каблучками. Но цепкая, сил нет и сразу ЦАП память и норовит за волосы, чтоб быстрее дошло. Памяти - куда денешься - совесть жуть цеплючая и не сбежишь. Ботинки-то у совести волшебные. Стук-стук каблуками, догонит и волочет к розмарину. Ещё пинается.
- Вспоминай, - кричит она памяти, - бессовестная! Вдохнет память розмариновых эфирных масел и ужасается.
- Как? - спрашивает она с трагическим лицом. Как я посмела забыть??? Это было так важно для меня пять лет назад.
Я вот не знаю только это здоровье слабое у неё или вредность в кармане.
Вредность маленькая, как клоп и такая же прыгучая и не поймаешь. Если её не откармливать, вредность, она сильно не мешает. Но есть конечно, видела я. У людей. Злость и Бахвальство втихаря откармливают Вредность и попробуй выпихни такую. Сядет к памяти в карман и сидит. А человек: ой таблеток попить, ой памяти нет. А ты перестань приглашать в гости злорадство, высокомерие и гордыню. Они ходят, вёдрами еду вредности в карман наливают, что б она ела и памяти мешала.
Вообще, растёт со мной рядом только то, что требует свободы и само за собой ухаживает. Уход - это правила, правила это рамки, рамки это обязательства и чувство долга, и ответственность. Это всё живёт со мной в другой жизни, в другом доме. Там старый патефон поёт чуть хрипловато, там любимый голос урчит на ухо, там собака, там любимые детские лица там вся моя жизнь.
А здесь, в этом крошечном доме я живу только с Творимбой. Ну и память с совестью, но они в основном, на улице.
Им простор нужен - смотреть в разные стороны.
То на детство, то на юность, то в окна бабушкиного дома далеко-далеко, два дня на поезде ехать. Ты когда уезжал оттуда маленький, ты же не знал, что это совсем навсегда и забытый линялый заяц на окне так и ждёт твоего возвращения. Это - точно. Память видит зайца совершенно отчётливо. Пуговица у него вместо носа от бабушкиной кофточки. Она там , крепко пришитая бабушкиными руками, А я в конце отрезала нитку!
Я раньше думала, давно. Ещё когда маленькая была, что моя Творимба похожа на Вифслу из сказки, только курносая и просто приходит в гости, а я, как муми-мама её должна угощать. Но нет. Она не приходит, не отчитывается и с ней нельзя договориться. Она сама по себе, своенравная и дико обидчивая, моя Творимба.
Обижаясь, она становится полупрозрачной от негодования и горестно вздыхая идёт на край обрыва. Сидеть. Когда одна, когда в обнимку с печалью, и это ужасно. Я не могу уснуть в своем домике, они всё время бубнят разными голосами, и не разогнать, пока не наговорятся.
Я только слежу, чтобы к ним не приходила жалость. Вот где гадостная девка и всегда заглянет на секундочку. Я, говорит, на секунду и всё. И не выгнать, такая липучая, противная. И очень врёт всё время про всех. Пройдёт ёж мимо по своим делам, а жалость слышу, причитает:
- Ой, господи, ты видишь? Как мне тебя жалко, даже несчастный ёж не хочет с тобой дружить. И ветер специально тебя песком закидал и солнце не выходит из за тучи специально. Потому что ты тут сидишь. А так бы оно светило!!!
И сидит моя доверчивая наивная Творимба. Рыдает раскачиваясь на пеньке, причитает с печалью обнявшись. Если как-то не повлиять эдак и месяц рыдать могут, причин жалость сто штук найдёт и не поморщится.
Но вообще так-то мы дружно живём.
Я привыкла, что Творимба хозяйственная, предприимчивая и дико любопытная. Силенок только маловато и соображает медленно, но шастает по лесу как муравей. Общительная - страсть и всё в дом тащит без разбора.
В свой чуланчик. Словечки, кусочки судеб, смешные имена и волшебные рецепты. Потом, смотрю последнее время драгоценные камни находит и тоже в чулан. Куда, говорю? Что ты с ними делаешь? Вдохновляюсь, говорит.
Да ради Бога, кто против.
Потому что мне нравится, когда она озорная и шутливая. Панталоны подтянет и карабкается по мне сосредоточено. Пыхтит смешно так, а помогать нельзя, собьешь с мысли. Она под музыку-то как любит чего-то намутить, каких-то сказок.
Не передать словами.
Свободу любит потому что. Но, как только Творимба в ухо залезет - туши свет.
Чего они там только с моим воображением не напридумывали.
А любопытство? Творимба, как напьётся любопытства, превращается в Вытворямбу. Хорошо ,что ненадолго. В юности это была безумная горючая смесь, но недолго. Юность закончилась не начавшись, и Творимба от стресса выпала из уха и потерялась в лопухах. А дорогу спросить она не знала куда. Потому что она искала меня не в моей старой жизни и ходила по болоту кругами, ослепшая от одиночества и слез. Я просто жила на болоте когда-то.
Мне иногда снилась её полупрозрачная озорная улыбка. Но я думала, что это был сон из детства Это ж сколько лет прошло, когда она набрела наконец-то на мою избушку и на пенёк над обрывом. И сразу меня узнала, как будто так и должно было быть. Я там читала просто под торшером. Когда хотела тишины
Продолжение? Напишите, пожалуйста.
Если понравилась история - поделитесь ей в соцсетях, поддержите лайком, подписывайтесь на канал, пишите комментарии.