Возвращение «демона революции»
Я только что вернулся из двухнедельного похода по архивам в поисках подлинного Троцкого. Ну я таки знаю его теперь.
Я не пишу биографию. У Троцкого биографов достаточно. И они теперь становятся всё настырнее в усилиях показать, как велик и прекрасен был незабвенный Лейба Давидович.
Я хочу сказать лишь о том, чего в этих биографиях не хватает.
Не мной замечено. Можно излагать одни только факты и в том-то будет вся ложь.
То, что стоит за фактом, порой только и имеет смысл, потом что истина скрывается где-то там.
Начну с конца. Тем, кто внимательно вникнет в документы и обстоятельства тех дел, даже и смерть Троцкого может показаться вовсе не такой, как её рисовали до сих пор. И Рамон Меркадер не такой уж окажется откровенный сталинский агент. У испанских коммунистов, к которым принадлежал убийца Троцкого, давненько уже копились вопросы к нему: «Уже шла мировая война, и было ясно, что со дня на день Гитлер нападёт на СССР. Он уже покорил Данию, Голландию и Бельгию. Франция была оккупирована с помощью Лаваля, а Норвегия — Квислинга. Мы узнали, что Троцкий вёл переговоры с германским консулом в Мехико, явно намереваясь тоже стать “квислингом”, когда фашистские войска войдут в СССР. А откуда были все эти деньги у Троцкого?.. Он жил в настоящей крепости, а она стоила очень недёшево. У него было 27 телохранителей с пулемётами и винтовками. Эти средства он получал от германского консула. И каждый четверг, когда дома оставалась малая группа самых близких к Троцкому людей, приезжал этот консул, с которым велись многочасовые переговоры. И только когда мы поставили советское правительство в известность об этом, был получен приказ об уничтожении. Все это чушь, будто бы Сталин так уж ненавидел Троцкого и боялся его».
То есть, единомышленники Меркадера сами поставили вопрос о том, чтобы убрать его со своего пути. С чего бы это?
Были причины. И как раз такие, которые дают повод, ну не то чтобы поставить крест на участии Сталина в этом деле, но прийти к выводу, что вовсе не следует столь упорно на том настаивать? Жуткая мысль какая-то по нынешним временам, когда любовь к Троцкому в России так очевидна снова, что можно уже говорить о триумфальном его возвращении в нашу повседневность.
Да, мне, конечно, немедленно назовут в доказательство неопровержимый бестселлер сталинского терминатора Павла Судоплатова «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930—1950 годы». Там с уверенной и несколько подозрительной художественной силой описан план убийства Троцкого, внушённый Судоплатову лично «вождём народов» на специальном приёме.
Вот он, Судоплатов, входит в кабинет Сталина: «В этот момент я испытывал те же чувства, что и в прежние встречи со Сталиным: волнение, смешанное с напряжённым ожиданием, и охватывающий всего тебя восторг. Мне казалось, что биение моего сердца могут услышать окружающие».
Сплошная беллетристика, конечно. И сразу выдаёт всю подноготную создания шпионского триллера. Бойкая рука «литературного негра» чувствуется тут во всём своём буйном размахе. Уважающий себя разведчик-нелегал так никогда бы не унизил себя. Это что же, за многие годы он так и научился сдерживать эмоции?! Ну да ладно, возможно в определённых моментах такое небывалое сердцебиение бывает у людей, даже закалённых огнём чекистских будней. Настораживает только одно — за этот год в списке посетителей кремлёвского кабинета Сталина П. Судоплатов не числится. А ведь такого просто быть не может, чтобы так было. Все другие, даже более засекреченные люди, там отмечены тщательнейшим образом, даже если входили по нескольку раз. Вот, например, Берия, непосредственное начальство Судоплатова, отмечен в журнале по всем правилам — вход и выход — всё до минуты. Власик, начальник личной охраны Сталина, отмечен в журнале вообще бесконечное количество раз. И все ссылки на секретность и особую деликатность миссии выглядят тут не убедительно. У Сталина бывали, конечно, и более деликатные дела, требующие особого к себе отношения, но все действующие лица и таких дел в списке посетителей сталинского кабинета обязательно зафиксированы бестрепетной рукой дежурного чекиста. Такая вот нескладуха, которая не добавляет, конечно, уважения к тексту
Или вот ещё момент, который много говорит о качестве названного бестселлера. Кто же не слышал о том, что наши учёные дармоеды только растерянно хлопали глазами, пока борзые чекисты не вручили им на блюдечке с голубой каёмочкой уворованные чертежи атомной бомбы. Эта версия, впервые озвученная опять Судоплатовым, самая популярная теперь в среде самозванных властителей общего мнения, либеральных пророков голубых экранов и публицистов с низкой социальной ответственностью. Попробуем разобраться и тут.
Судоплатов действительно руководил отделом «С», занимавшимся атомным шпионажем. Но он почему-то забыл сказать, что отдел этот был создан только в 1944-ом году. Тогда как программа по созданию атомной бомбы велась у нас, и достаточно успешно, уже с 1942-го года. А в апреле 1943-го создана была уже знаменитая «лаборатория № 2», руководил которой великий атомщик Игорь Курчатов. Из этой лаборатории, в сущности, и вышел весь нынешний Курчатовский институт. Так что к тому моменту, когда появился тайный отдел Судоплатова, Курчатов вовсю строил уже цеха по производству тяжёлой воды и металлического урана. И ещё Судоплатов должен бы знать, что главными целями советской разведки были не столько кража чертежей, сколько общая оценка американского проекта, степень его готовности, а также качественный и количественный состав сотрудников, задействованных в нём. Ясное дело, что и чертежи попадали в руки наших разведчиков, но не вагонами, как пишут теперь. Кстати сказать, создатели советского атомного оружия с самого начала активно протестовали именно против утверждений, что наша атомная программа целиком является заслугой разведки. Академик Юлий Харитон, например, вроде и признавал заслуги разведки, но вовсе в другом. Он утверждал, что разведданные сыграли свою роль вот в какой части. Они убедили Сталина, что американцы действительно успешно работают над атомной программой и уже близки к её завершению. Тогда он и сделал свою атомную программу приоритетной, соответственно скорректировав силы и ресурсы. Это и надо считать настоящей заслугой разведки в создании нашей атомной бомбы.
Ничего этого, естественно, в мемуарах Судоплатова нет и быть не могло. Похоже, что те, кто помогали кремлёвскому «магистру спецопераций» писать его книгу, сильно постарались потрафить то ли читателю, то ли заказчику. От Судоплатова ждали шпионской саги, вот он её и надиктовал. Или кто-то придумывал её за него. Понятно, что надо учитывать и то, что мемуаристы, почти все без исключения, обязательно пытаются тянуть одеяло истории на себя. На это тоже надо делать поправку. Я написал всё это для того только, чтобы предостеречь, и себя тоже, от полного доверия к тому, что изложено в главном бестселлере наших дней. Так что, после сказанного, и к версии Судоплатова об убийстве Троцкого надо будет отнестись со всевозможной осторожностью. В этом мутноватом потоке не так просто разобрать, где настоящие факты, а где откровенные небылицы. Но, как известно, в мутной водице рыбку ловить легче. Вот и выловили всякие демократические и либеральные историки и журналисты беспроигрышное для них.
Сталин, по Судоплатову, сказал якобы: «В троцкистском движении нет важных политических фигур, кроме самого Троцкого. Если с Троцким будет покончено, угроза Коминтерну будет устранена… Троцкий, или как вы его именуете в ваших делах, “Старик”, должен быть устранён в течение года, прежде чем разразится неминуемая война…».
И пошла писать губерния. Вся нынешняя драматическая троцкиниана вышла из этих нескольких строк. Главное, что проверить Судоплатова теперь нет никакой возможности. Тех, кто пытался, как я, добраться до полной истины, порывшись в вожделенных архивах разведки, сильно огорчает тот факт, что в них, этих архивах, обнаруживаются вдруг явные и подозрительные пробелы. По признанию самих нынешних хранителей и экспертов значительная часть документов в их собраниях явно уничтожена. Они подозревают, что это сделано было уже во времена Хрущёва. Понятно, что этот человек как никто виновен в злонамеренной фальсификации нашей истории. Но что именно он велел подправить в ней этим варварским способом, и в чём она не устраивала его в этой именно части, мы уже никогда не узнаем. Впрочем, можно догадаться. На фоне массированной дискредитации Сталина и его времени, готовилась уже в недрах «хрущёвской оттепели» реабилитация Троцкого. Потому некоторые документы оказались неудобными. С тех пор и приходится в деле об убийстве Троцкого пользоваться обрывочными сведениями, которые сохранились похоже по чьему-то недосмотру, да ещё потому, что были включены в разные досье, непосредственно не относящиеся к описываемой мной операции.
Первой о реабилитации «демона революции» обеспокоилась жена его Наталья Седова. В посольстве Мексики зафиксировано в 1956-ом ещё году её обращение по этому поводу. Оно тогда ничем не закончилось. Во времена Брежнева, в самом начале его правления некий Бовин, бывший тогда его спичрайтером, попытался контрабандой «вставить в доклад аккуратную фразу» о реабилитации Троцкого. Это было в ноябре 1967 года, когда торжественно отмечалось 50-летие Октябрьской революции. И этот номер не прошёл. Кстати, это тот самый Бовин, который станет потом гражданином Израиля. А до того он редактировал «брежневскую Конституцию» 1977 года, вставил туда пассаж о руководящей роли партии, чего не было даже в прежней «сталинской Конституции». Так скрытый троцкизм тихой сапой шёл у нас в стране к полному своему оправданию. В очередной раз инициировал реабилитацию Троцкого небезызвестный диверсионный против нашего национального сознания центр «Мемориал», который уже тогда был в ранге иностранного агента. Первая часть его реабилитации прошла под символом Ельцина. Троцкого реабилитировали как раз тогда, когда рухнула великая страна, падению которой так много и упорно способствовали Троцкий и троцкисты. По разъяснению уполномоченного из центра «Мемориал», кроме всего прочего. Троцкий посмертно восстановлен в правах гражданина России. И он теперь незримо присутствует во всех наших делах. Люди, пришедшие к власти, чтобы уничтожить страну, первым делом восстановили в правах мёртвого Троцкого. Это ведь что-то да значит. Умом Россию, конечно, не понять. Но тут есть какой-то непременно шифр, открывающий тайну времени. Кому, кто и о чём сигнализировал из-под обломков великой империи?
Итак, Рамона Меркадера особо не устраивало и раздражало в Троцком, которого он узнал лично, то, что он «явно намеревался» стать «квислингом», или «лавалем», когда фашистские войска войдут в СССР. Кто эти Квислинг и Лаваль? Первый после фашистской оккупации Норвегии возглавил в ней марионеточное правительство, его имя после того стало синонимом слова предатель. Лаваль же был организатором и главой пятой колонны во Франции.
Так что Меркадер точно разглядел политическое и нравственное лицо Троцкого. И оно ему не понравилось. Говорят, между тем, что будущий убийца Троцкого задолго до рокового знакомства был очарован Львом Давидовичем, тщательно изучал его труды и вникал в затейливые зигзаги его путаного жизненного пути. Некоторые историки полагают даже, что он мог поддаться обаянию Троцкого настолько, что считал себя некоторое время убеждённым троцкистом. Значит, он мог знать, что Троцкий давно уже подготовил себя к роли Квислинга и Лаваля и гораздо раньше выбрал особый пример для подражания, ещё в 1927-ом году. Имя его первого героя было Жорж Клемансо. По Троцкому этот Клемансо совершил свой годный для подражания подвиг именно в то время, когда враг стоял в восьмидесяти километрах от Парижа. Это было в конце Первой мировой войны. Троцкий особо поясняет тогдашнюю тактику Клемансо и причины захвата им власти. По Троцкому следует, что этот решительный политик отобрал бразды правления у тогдашнего безвольного правительства в исключительных интересах нации и истории. Сплотив весь народ — от клошаров до аристократии, он Парижа не отдал и вывел Францию в победители. В действительности всё это было не совсем так, но Троцкий как мог раскрасил лик Клемансо, чтобы и себя почистить под этим героическим портретом. Примерив на себя этот романтический образ и напомнив о том, что Жоржа Клемансо за его порывы народная молва окрестила «Тигром», а он, Троцкий, и без того носит имя Льва, вот с каким бесстрашием он обратился к Сталину и его сторонникам: «Вы — группа бездарных бюрократов. Если станет вопрос о судьбе советской страны, если произойдёт война, вы будете совершенно бессильны организовать оборону страны и добиться победы. Тогда, когда враг будет в ста километрах от Москвы, мы сделаем то, что сделал в своё время Клемансо, — мы свергнем бездарное правительство; но с той разницей, что Клемансо удовлетворился взятием власти, а мы, кроме того, расстреляем эту тупую банду ничтожных бюрократов, предавших революцию. Да, мы это сделаем. Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но вы не смеете. А мы посмеем, так как это будет совершенно необходимым условием победы».
Так что Троцкий самым ясным образом подсказал Сталину, жалкому тогда ещё какому-то подобию себя будущего, верный повод для грядущей расправы над собой и троцкизмом, столь решительно уже настроенным. Но запомним и то непременное условие, необходимое для победы Троцкого. Враг должен обязательно стоять уже в ста километрах от Москвы. Это у Троцкого выскочило вовсе не случайно. Это было не следствием полемического задора, а, как мы увидим, далеко идущим замыслом, который, как я полагаю, и стал причиной его жуткого и бесславного конца.
Сталин лишь посмеялся над Троцким, а именно спустя три недели, 1 августа того же года, выступая на объединённом пленуме ЦК и ЦКК. Сталин сказал тогда: «Смешно, когда эта маленькая группа, где лидеров больше, чем армии (смех в зале)… если эта группа угрожает миллионной партии: “я тебя вымету” (смех в зале)».
Смеялись, однако, напрасно. Пройдёт четыре месяца и 7 ноября 1927 года, Троцкий, очертя голову, как-то вовсе уж безрассудно ринется осуществлять «тактику Клемансо» на деле. Заговорщики вели себя безоглядно и с вызовом. Люди «демона революции» действовали, как последние наглецы. В ходе подготовки путча являлись такие детали, в которые мы не готовы теперь поверить. Неужели это всё со Сталиным происходит? Тот ли это Сталин, которого мы узнали после хрущёвских и прочих демократических разоблачений? Вот, например, близкий друг и доверенное лицо троцкистов Якира и Примакова некий «червонный казак» и комдив Д.А. Шмидт накануне намеченного переворота при стечении множества различных высоких лиц нагло оскорбляет Сталина и обещает ему лично «отрезать ухи». Отставленный уже от дел Л.Б Каменев, между тем, клятвенно и тоже у многих на виду заверяет Троцкого, что всё у них пройдёт 7-го января, в день десятилетия революции, как и задумывалось, поскольку «как только вы появитесь на трибуне рука об руку с Зиновьевым, партия скажет: «Вот Центральный комитет! Вот правительство!».
А Сталин продолжает вести себя так, будто продолжает насмешки над Троцкими и не чувствует, что они, насмешки эти, уже и не смешны становятся. В силу остроты момента. В решительный день он появляется на трибуне мавзолея с одним только охранником, неким Иваном Юсисом. У Ворошилова, Молотова и Орджоникидзе и того меньше, на всех про всех только два телохранителя. И вот какие есть, оказывается, совсем не основательные в монументальной биографии вождя народов житейские эпизоды. Весьма опасные, между тем. Один из нападавших, какой-то Яков Охотников, добрался-таки до места, где за парадом увлечённо наблюдал сам Сталин. И вот этот Охотников подскакивает к нему, начинающему кровожадному тирану, и отвешивает вполне беспощадный удар кулаком по затылку. Ни этот ли удар отзовётся потом с удесятерённой силой в истории с ледорубом? Замахнулся ещё, но охранник опамятовался уже и даже неловко ткнул Охотникова перочинным ножичком. Другого оружия у него не было. Главное, что этого Охотникова тут же перевязали и отпустили на все четыре стороны. Странная битва и странный путч. У нападавшего убийцы нет другого вооружения, кроме кулака, у обороны — мальчишеский складишок.
Впрочем, Троцкий, похоже, всё-таки надеялся применить особо убийственное средство в ходе дела. Попался мне в расследовании этой захватывающей истории один документ, который содержит потрясающие какие-то намёки о должной здесь быть великолепной картине в духе Франсиско Гойи. Троцкий в решительный момент в одной из мизансцен переворота хотел каким-то образом задействовать выкраденный из мавзолея труп Ленина. Как бы это было в документе не сказано, он обрывается на самом интересном месте. Может быть Троцкий, по примеру известного библейского героя, собирался останками Ленина, как челюстью мёртвого осляти, тысячами побивать ненавистных филистимлян-сталинистов? Как жаль, что «демону революции» этот захватывающий трюк не удался. Каких возможностей лишились создатели уже сделанных и будущих сериалов о Льве Давидовиче — неоправдавшейся надежде всех времён и народов.
Нет, не так монументально выглядел Троцкий даже в решающие моменты путча. Вот что запомнил, например, Михаил Смиртюков, ставший потом управляющим делами Совмина СССР: «А Троцкого я, кстати, видел тогда. Насколько мне помнится, это было 7 ноября в 1927 году. Его то ли не позвали на Мавзолей, то ли он сам не пошёл. Наша колонна шла с Красной площади по Моховой, а он стоял на балконе дома на углу Воздвиженки и выкрикивал какие-то лозунги, стараясь перекричать оркестры. Не было слышно ни единого слова, и получалась жалкая такая пантомима».
Путч Троцкого провалился, демонстрация путчистов была разогнана «разъяренной рабочей массой». Из этой рабочей массы в боевиков Троцкого стали бросать «льдинами, картофелем и дровами». Главное, что рабочие чётко следовали тут подробным инструкциям самого Троцкого. Цинично оправдывая свой террор, Троцкий говорил так: «Трудно обучить массы хорошим манерам. Они действуют поленом, камнем, огнём, верёвкой». Ледорубов и точно у рабочих пока не было…
Как тут ни вспомнить, что именно в такой же ноябрьский день и именно в том же 1927-ом году книжные Остап Бендер и Киса Воробьянинов столь же бесславно завершили свои поиски капризного счастья. Непременно Ильф и Петров намекают тут на описанную ситуацию. Полубезумный Киса бродит никому не нужный по улицам Москвы, а другой «концессионер», великий комбинатор, ограбленный и оскорблённый по лицу и прочим частям тела действиями румынских пограничников, лежит, испытывая глубокие моральные страдания, на ничейной земле.
Меркадер мог, конечно, и колебаться, но и сталинизм в нём был уже крепок. И вся испанская компартия была сталинистской. Иначе и быть не могло, поскольку Сталин решительно поддерживал испанских республиканцев в их борьбе за власть сначала в Барселоне, а потом и во всей Испании. А ещё в мире было небывалое обаяние страны, осуществившей общенародное, экстатическое какое-то представление об изначальном счастье и благоденствии, подобное воплотившемуся божьему раю. Вот как писала о том Тереза Памиес, входившая в руководство Объединенной социалистической партии Каталонии: «Тогда мы все слепо верили в Советский Союз. Ведь Советский Союз помогал Испанской Республике получить то, в чём ей отказали западные демократии... Мы верили в первую революцию рабочего класса, в любое дело этой страны, включая и процессы 1937 года, казавшиеся нам необходимыми для достижения нашей общей цели. Поэтому нет ничего исключительного или странного в том, что такая безоговорочная вера приводила нас к определённому подражанию героям советских фильмов или журналов; они были нашими кумирами». И Сталин тоже был кумиром. Удивительно теперь узнавать, что тираном и деспотом Сталина на Западе считали не всегда. В мультфильмах сороковых годов, например, американцы изображали Сталина, конечно, смешным и с карикатурными усами, но сурово карающим мирового злодея — Гитлера. Мало того, многие видные западные деятели культуры говорили о нём с восхищением. Это мы знаем по отношению к Сталину и к тогдашней России того же Ромена Роллана, Лиона Фейхтвангера и других. Между прочим, в 1939-ом году он был назван человеком года американским журналом «Time» и фотография Сталина украсила его обложку.
Рамон был видным бойцом республиканской добровольческой армии, одним из руководителей коммунистической молодёжной организации в Барселоне. В 1935-ом году его посадили в тюрьму на несколько лет именно как убеждённого коммуниста. Потом он участвовал в Гражданской войне в Испании на стороне республиканцев, имел высокое воинское звание майора, был комиссаром 27-й интернациональной бригады на Арагонском фронте, участвовал в жестоких боях с фашистскими подразделениями генерала Франко под Гвадалахарой.
Вот тут и случилось то, что навсегда изменило отношение Меркадера к троцкизму и Троцкому. Вызвало неприкрытую ненависть к тем и другому. Испанские троцкисты в самый разгар войны, когда республиканцы думали уже о победе, подняли вдруг мятеж в их тылу. Их, похоже, никак не устраивало то, что духовным знаменем республиканцев был, в том числе, и Сталин. Они открыто провозгласили лозунг: «Долой Республику! Да здравствует диктатура пролетариата!». По существу, это был удар в спину республиканской Испании, от которого она уже не оправится. В одной только Барселоне в боях с троцкистами интернационалисты потеряли тогда пять тысяч человек. Кроме того, противники фашизма вынуждены были перебросить с основного фронта для подавления троцкистского путча свыше тридцати тысяч бойцов. Эту измену Рамон Меркадер троцкистам не простит никогда. Для многих членов компартии участие троцкистов в мятеже стало ясным подтверждением того, что Троцкий и троцкизм уже действуют в Испании заодно с фашистами. И цели их по-прежнему глобальные. Одна Испания их не устроит. Они и фашизм попытаются сделать если не растопкой мировой революции, то пособником в достижении неблагородных, увы, целей. И в этом испанские интернационалисты не ошиблись, как это подтвердят дальнейшие события и действия самого Троцкого. Так что с троцкистами и Троцким разобраться первыми решили бойцы коммунистических интернациональных бригад. Конечно, советские чекисты, которых в Испании тогда было хоть пруд пруди, не могли не попытаться обернуть эту ситуацию в свою пользу, но мысль об убийстве Троцкого и уничтожении его логова родилась изначально в среде бойцов-республиканцев уже в мае 1937-го года. Напомню, что знаменитая встреча, если она была, Судоплатова и Берии со Сталиным, на которой, якобы, произошёл первый решительный разговор, определивший окончательную судьбу Троцкого, могла состояться только в конце января или начале февраля 1939-го. Судоплатов точными датами себя не утруждает. Это понятно, поскольку точные даты могут обнаружить некоторые ненужные автору бестселлера нестыковки, если кому-то придёт в голову сверить их с уже упомянутым строгим журналом посещений кабинета Сталина.
То, что испанские коммунисты действовали тогда вполне самостоятельно, можно уяснить из слов Каридад Меркадер, матери Рамона, ярой коммунистки именно сталинского толка. Тогдашний посол Кубы в Париже Харолд Граматхес говорил, например, что Каридад — «большая сталинистка, чем сам Сталин». По её словам, уже во время мятежа и после она лично и исключительно по собственной инициативе ликвидировала около двадцати троцкистов, а заодно и немалое количество других «контрреволюционных элементов». Она, Каридат, конечно, ясно понимала, что уничтожение рядовых троцкистов, каким бы ни было их количество, не решит всей проблемы, коли не вырван главный корень зла. Никакой сталинской подсказки, как мы помним, тут пока и в помине быть не могло. То, что Рамон уже тогда задумал убить Троцкого, похоже, целиком заслуга его матери. Недаром страшно терзалась она потом, что втравила сына в это дело: «Я превратила в убийцу моего сына Рамона, сына, которого я однажды увидела выходящим из дома Троцкого, связанного и окровавленного, не имеющего возможности подойти ко мне…».
Понятное дело, особой ненавистью воспылали к Троцкому и мексиканские интернационалисты, сражавшиеся в Испании. Ведь Троцкий, нашедший убежище на территории Мексики, своим позорным демаршем оскорбил всех мексиканцев. И вот известный мексиканский художник Сикейрос с группой единомышленников уже штурмуют «белую крепость» Троцкого в Койокане, пригороде Мехико. Это опять трактуется, как работа нанятых сталинскими агентами боевиков. Но и тут возникают вопросы. Например, почему это шумное и бестолковое покушение было настолько плохо организовано и проведено? Оно ведь должно бы по праву войти в учебники спецслужб по разделу — позор чекистам или как не надо проводить спецоперации. Почему из двухсот пуль, выпущенных нападавшими, ни одна не попала в цель? Хоть какую-то цель. Там ведь много всякой обслуги было. А это значит, что пули пускали «в молоко» специально. Так чекисты не поступают. И почему, если это нападение было действительно организовано бериевскими засланцами, никто не понёс за вопиющий провал никакого наказания? А ведь кроме провала это ещё и на руку самому Троцкому сыграло. После этого он ещё более стал осторожным и принял новые меры по охране своего осиного гнезда. Выходит, операция была неким сочувственным предупреждением Троцкому? Не будь беспечен, а то ведь и убить могут.
Тут ответ напрашивается только один — Сикейрос действовал самостоятельно и по вдохновению. Как он потом говорил, ему хотелось просто попугать Троцкого и выжить его из Мексики куда подальше.
И тут наступает, наконец, очередь Рамона Меркадера. Ему уже надо не просто пугнуть Троцкого, а именно — убрать с дороги. Вина его, Троцкого, к этому времени обросла многими отягчающими обстоятельствами.
Троцкий ещё в 1909-ом году напечатал в журнале «Киевская мысль» небольшую статью под заголовком «Слабость как источник силы». Есть там вот какой пассаж: «Теория естественного отбора учит, что в борьбе побеждает наиболее приспособленный.
Это не значит: ни лучший, ни сильнейший, ни совершеннейший, — только приспособленный». Этому самодельному тезису прикладного дарвинизма он и будет с тех пор следовать во всех своих делах.
Он всегда действовал так, как мог бы действовать этот придуманный им венец эволюции — в высшей степени приспособленное к обстоятельствам существо.
В тридцать девятом году началась, наконец, так ожидаемая Троцким новая мировая война.
Величайший из приспособленцев, он тут же понял все свои великие выгоды. Перед Троцким встала реальная перспектива повторить блестящий ленинский путь к власти. Он всегда был уверен, что Германия непременно победит советскую Россию в этой войне. Сам прилагал неимоверные и подлые усилия, чтобы эта будущая победа фашистов совершилась как можно успешнее и скорее. Он греет себя надеждой стать при Гитлере чем-то вроде Понтия Пилата при императоре Тиберии. Прокуратором необъятной русской провинции.
Активное формирование «пятой колонны» в России, в предчувствии новой мировой войны было главным занятием Троцкого в последние годы жизни.
Что это за понятие такое — пятая колонна?
Это опять же связано с Испанией и её тогдашней историей.
В июле тридцать шестого года фашизм, как мы знаем теперь, не без помощи Троцкого, в Испании победил. Тактическая необычность этой войны была в том, что как только мятежный генерал Франсиско Франко двинул войско на испанскую столицу там активизировалось разного рода профашистское отребье, в том числе и троцкистского толка.
В пьяной болтовне, бывает, проскочит нечто примечательное.
В подпитии франкистский генерал Кейло де Льяно разразился тогда такой тирадой:
— Четыре колонны идут на Мадрид, а пятая колонна встретит нас ликованием в самом городе!
В это время немецкие и итальянские войска, высадившись в Испании, уже разворачивались на марше в четыре колонны.
Так появилось зловещее понятие «пятой колонны».
Испанские коммунисты и Ромон Меркадер в том числе, разумеется, понимали, что действия троцкистов в Испании неопровержимо свидетельствуют о том, что они активнейшая составная часть этой самой «пятой колонны. Что и они «с ликованием» встречали фашистские четыре колонны каудильо Франсиско Франко на улицах Мадрида в апреле 1939-го года.
Для Троцкого это было только малым трамплином для достижения прежней вожделенной цели. Ему нужна была власть в России, которая нескончаемыми своими ресурсами, людскими и природными, дала бы ему новую возможность продолжить победное шествие к овладению миром. Помешательство «мировой революцией» обострилось.
Очень интересно тут то, что этот бред зацепил другого клинического властолюбца — Адольфа Гитлера. Его первый биограф Кондрат Гейден рассказывает в своей книге «Дер фюрер», что Гитлер ещё в 1930-ом году изумил своё окружение неумеренными похвалами «Моей жизни» Льва Троцкого. «Блестяще! — кричал Гитлер своим собеседникам, размахивая перед ними книжкой Троцкого, — меня эта книжка научила многому и вас она может научить». А у Троцкого даже в заголовке его «Моей жизни» чувствуется некоторый парафраз «Моей борьбы» Гитлера.
При таком начале, несомненно, их житейские и духовные векторы должны были пересечься. И это произошло.
Из разрозненных и далеко не полных архивных материалов, находящихся теперь в открытом доступе, можно всё же восстановить вполне внятную картину взаимных порочных связей двух этих великих неудачников, успевших срежиссировать, тем не менее, всенародную драму своего века.
К тому времени, когда Гитлер прочитал книжку Троцкого, он уже и без того знал о его внутреннем мире всё. Он знал главное содержание его натуры. Жесточайшая похоть власти одолевала их обоих. В этом смысле они были близнецы-братья. И Гитлер задумал использовать это внутреннее родство с максимальной для себя пользой.
Обретался в это время у Гитлера некто Альфред Розенберг, в ведении которого были все секретные внешние связи нацистского правительства. Он был коренной россиянин когда-то, ещё до революции знавал Троцкого. Тот, будучи тогда всего лишь Лёвой Бронштейном, являлся в богемной среде в блузе художника и писал какую-то прогрессивную пьесу в духе Максима Горького. Розенберг тоже что-то там пописывал в духе начинающегося русского декаданса. И оба примеряли уже на себя некоторые социал-демократические убеждения. Пути Господни неисповедимы, и вот этот Розенберг уже определяет политику Третьего рейха в деликатной части шпионажа и тайной политики. Так что на сближение с Троцким Гитлер пошёл сначала через этого Розенберга.
Что мог знать к тому времени о теперешнем Троцком верховный уполномоченный нацистской разведки? А ведомы ему могли быть очень любопытные и нужные вещи. Например, финны по ходу подготовки к войне с русскими удивительнейший фортель выкинули. Они на полном серьёзе (даже в государственном совете этот вопрос обсудили) решили повторить не столь уж давний немецкий опыт с «пломбированным вагоном». В окаянном семнадцатом году немецкие власти, как известно, переслали в таком запломбированном виде Ленина, «подобно чумной бацилле» (У. Черчилль), в Россию. И это сработало тогда жесточайшим образом. Только забывается при этом, что и Троцкий, инфицированный смертоносной заразой ненависти и разрушения, тоже в те дни прибыл в Россию. И это он, а не Ленин, который в решительный момент где-то трусливо затаился, обвинённый в шпионаже, сделал главное дело переворота. Именно он, Троцкий, его возглавил и осуществил. Финны, видимо, хорошо знали эту историю. Теперь, по их мнению, детонатором новой русской катастрофы опять должен был стать Троцкий. Они даже стали формировать подпольное «русское правительство в изгнании» во главе с ним. И хотели перебросить это правительство тайным образом в СССР. Троцкий стал активно готовиться к новой своей миссии. Например, он между 27-ым февраля — 3-им марта 1930-го года, на всякий случай, написал политическое и личное завещания. Англичане и французы, между тем, готовились поддержать Финляндию, которая активно готовилась к войне с русскими. Не бескорыстно, конечно. И тут роль Троцкого Гитлеру становится окончательно ясной и очень для себя полезной. Она уже тогда мало чем отличалась от той, которую позже сформулировал в своём донесении германский консул в Женеве Крауэль: «Агент во Франции сообщает, что англичане планируют через группу Троцкого во Франции установить связь с людьми Троцкого в самой России и попытаться организовать путч против Сталина. Эти попытки переворота должны рассматриваться как находящиеся в тесной связи с намерением англичан прибрать к рукам русские нефтяные источники». Это донесение датировано 8-ым января 1940-ого года, но понятно — тот Троцкий-путчист, который изображён гитлеровским дипломатом, сформировался давно. Англичане ещё только что-то там планируют, но инициативу в этом деле давно перехватила уже германская разведка, что и угадал Рамон Меркадер.
Троцкий уже рьяно служит целям германского фашизма. План его теперь таков. Надо всеми возможными мерами облегчить Гитлеру победу. Он мобилизует через «Бюллетень оппозиции», официальный орган троцкизма, своих сторонников в СССР опять принять облик решительных сторонников советского строя, чтобы в нужный момент обрушить страну. Они ведь, все эти соколы Троцкого, мечтали уже, что Гитлер немедленно одолеет Сталина и они, орлы-стервятники, упросят фюрера позволить им управлять дальнейшей судьбой России. С учётом, конечно, всех интересов вождя мирового нацизма. С этой идеей некоторые настолько сроднились, что это стало единственным смыслом их жизни. Был такой, например, перебежчик-троцкист Фёдор Раскольников. Узнав из французских газет о пакте Молотова-Риббентропа и поняв, что война откладывается на некоторое время, он выбросился из окна парижской высотки, в которой обитал.
А Троцкий ни много, ни мало, уже опять спланировал убийство Сталина и как нельзя близко теперь стоит к осуществлению этой вожделенной цели. Правда, в новом путче он не планировал личного своего участия. Вот один из ярких моментов той истории. Путч действительно состоялся бы, но Сталин угадал его. Во всех красочных деталях попытка нового переворота этого описана известным немецким дипломатом, журналистом и писателем, бывшим пресс-атташе министра иностранных дел Риббентропа историком Паулем Кареллом (он же Пауль Шмидт). Книги его имели когда-то величайший успех, в том числе и у российского читателя. Тем не менее, эти события не слишком известны и решительно замалчиваются ныне. Дело по словам П. Карелла происходило так: «В марте 1937-го года схватка между тайными агентами Тухачевского и Сталина приобрела особенно драматичный характер… На 1 мая 1937 года был назначен переворот против Сталина, главным образом потому, что первомайские парады позволяют передвигать существенные контингенты войск в Москву, не вызвав подозрений. То ли по воле случая, то ли вследствие коварства (почему П. Карелл выбрал именно это слово, неясно, ведь Сталин обыграл тут Тухачевского и Троцкого в действительно грозной схватке. — Е.Г.) Сталина, но произошла отсрочка планов. В Кремле было объявлено, что маршал Тухачевский возглавит советскую делегацию в Лондон для участия в церемонии коронации короля Георга VI 12 мая 1937 года. Тухачевский успокоился. Он отложил переворот на три недели. Это было его роковой ошибкой».
Понятно, что этот ход с коронацией был только способом выбить из-под ног заговорщиков твёрдую почву.
Есть и другие некоторые сведения о том, что переворот 1 мая 1937 года был предотвращён в последнюю минуту. Высокопоставленный чекист Павел Мешик, арестованный потом по делу Берии, утверждал, что он был награждён «первым орденом от Сталина» как раз за то, что нейтрализовал террориста, готового открыть огонь по трибуне Мавзолея Ленина именно 1 мая 1937 года. Многие очевидцы этого официального действа на Красной площади запомнили несвойственную подобным торжествам нервозную обстановку на главной трибуне. Оказалось потом, что прошёл уже слух, что Мавзолей будет взорван. По словам английского журналиста Фицроя Маклина, видевшего всё это, «члены политбюро нервно ухмылялись, неловко переминались с ноги на ногу, забыв о параде и своём высоком положении». Сталин, один в этой растерянной кучке вождей, оставался невозмутимым, выражение его лица было «и снисходительным, и скучающе-непроницаемым».
В середине этого мая Тухачевский был снят с поста замнаркома обороны и назначен командующим Приволжским военным округом. Пока.
Каюсь, но мне кажется, что и описанного хватило бы даже для нынешнего нашего либерально-демократического права принять более крутые меры.
Тем не менее Троцкий и теперь был уверен в своей полной безопасности, потому что «Сталин не остановился бы, конечно, ни на минуту перед организацией покушения на меня, но вынужден был сдерживаться, потому что боялся политических последствий: обвинение неизбежно пало бы на него».
Итак, ликвидировать Сталина Троцкому опять не удалось. Но у него в запасе оставался ещё один, подлейший даже для троцкизма, способ разложения сталинской державы изнутри. Сейчас я попробую доказать, что пресловутый тридцать седьмой год вовсе не был осознанным и неизбежным следствием параноидальной личной сталинской духовной организации, как это утверждается нынешними фанатами Троцкого.
Зачем, например, Лев Давидович в своей книге «Преступления Сталина», вышедшей в свет как раз в мае 1937-го года, и в других многочисленных печатных выступлениях той поры выдаёт планы решительной подготовки троцкистами именно в это время государственного переворота в СССР? В 1938-ом году в «Бюллетене оппозиции» Л.Д. Троцкий опять предупреждает о свержении Сталина, грозит ему судом: «Монументы, которые он воздвиг себе, будут свергнуты… А победоносный рабочий класс пересмотрит все процессы, публичные и тайные, воздвигнет памятники несчастным жертвам сталинского злодейства и позора на площадях освобождённого Советского Союза».
А ведь ясно же, между тем, что Троцкий своими действиями и прочими провокациями добивается именно того, чтобы невинных жертв этих становилось всё больше. Каждый выпуск «Бюллетеня оппозиции» теперь выходит чуть ли ни с пофамильными списками троцкистской гвардии, готовой уничтожить Сталина и всю элиту советской власти. Он явно провоцирует массовые репрессии. Они нужны ему. С религиозной почти экзальтацией относящийся к своему кумиру главный биограф Троцкого Иссак Дойчер в необузданном порыве выдаёт вдруг заветное и тайное: «Массовые репрессии были на руку Троцкому. Он считал, что лагеря становились школами и полигонами оппозиции, в которых троцкисты были бесспорными наставниками… Хорошо организованные, дисциплинированные и хорошо информированные в политическом отношении, они были настоящей элитой того большого слоя нации, который был брошен за колючую проволоку».
Так что Троцкий не просто упивался своим влиянием на сталинское окружение, его подлейшие подстрекательства были ходом опытного шулера в безжалостной политической игре.
Жестоким ответом на систематические подстрекательства и провокации Троцкого и становятся вот эти печально известные всем «расстрельные дела»:
1) процесс (1932-33 гг.) против так называемого Союза марксистов-ленинцев (Рютин и др.);
2) процесс (март-апрель 1935 г.) против так называемой Московской контрреволюционной организации — группы «рабочей оппозиции» (Шляпников, С.П. Медведев и др.);
3) процесс (19-24 августа 1936 г.) против так называемого Антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра (Зиновьев, Каменев и др.);
4) процесс (23-30 января 1937 г.) против так называемого Параллельного антисоветского троцкистского центра (Пятаков, Радек, Сокольников и др.);
5) «Дело военных» — процесс (11 июня 1937 г.) против так называемой Антисоветской троцкистской военной организации (Тухачевский и др.);
6) процесс (2-13 марта 1938 г.) против так называемого Антисоветского правотроцкистского блока (Бухарин, Рыков и др.).
Само создание Львом Троцким в 1938-ом году очередного 4-го Интернационала так же можно рассматривать как грандиозную провокацию международного масштаба.
Троцкий так обозначил главную его задачу:
«…Цель Четвёртого интернационала — …возродить СССР, очистив его от паразитической бюрократии. Достигнуть этого можно только путём восстания рабочих, крестьян, красноармейцев и краснофлотцев против новой касты угнетателей и паразитов. Для подготовки такого восстания нужна новая партия… Четвёртый интернационал ставит себе задачей создать такую партию в СССР. Передовые рабочие… учитесь создавать в сталинском подполье тесно спаянные и надёжные революционные кружки. Устанавливайте связи между этими кружками. Учитесь через верных и надёжных людей, в частности через моряков, устанавливать связи с вашими революционными единомышленниками в буржуазных странах. Это трудно, но это возможно... Завоевания Октябрьской революции только в том случае будут служить народу, если народ сумеет расправиться со сталинской бюрократией…».
Подлейшая со времён Александра Герцена продлилась традиция — сидя в уюте и безопасности закордонья, гостеприимного ко всякому разрушителю России — подзуживать беззащитных, одержимых, а может и свято верующих в окаянное дело людей, посылать их на смерть, на виселицу, под пулю подвального палача.
Формируемая в СССР пятая колонна Троцкого, как и в Испании, должна была «встретить с ликованием» колонны Гитлера в Москве, сколько бы их ни было, этих гибельных колонн. Такой грезилась Троцкому гибель России, опять нужной ему как растопка нового мирового пожара. Будь на месте Троцкого любой другой, это занятие можно было бы назвать предательством, бесчестьем, подлостью. Ни одна из этих моральных категорий, как мы понимаем, Троцкого не тронула бы... Все это были химеры, от которых клиническое властолюбие и революция, воплотившая в себе самые подлые средства для достижения подлых же целей, освободили одержимых этими главными пороками времени...
Так что в этих финтах Троцкого нет уже и намёка на благородство тактики Тигра Клемансо, а есть только дикие ужимки Льва Бронштейна, опустившегося до шакальего состояния. «Политическая эпилепсия» (Ч. Ломброзо) Троцкого заключалась в том, что он упорно дискредитировал на виду у всего изумлённого мира своё главное детище — троцкистский Интернационал.
Служба Троцкого Гитлеру убивала троцкизм. Худшего врага у троцкизма чем сам Троцкий уже невозможно было придумать. Я так полагаю, что идея кардинальным образом спасти троцкизм от Троцкого родилась в недрах ещё того «неиспорченного троцкизма», который не опустился пока до позорного состояния пособника и составной части нацизма. Я полагаю так же, что Рамон Меркадер не успел ещё вовсе остыть от того изначального правоверного троцкизма, который мог ведь ещё вызвать сочувствие честного перед собой частного человека. А после того, как приложился он ледорубом к черепу Троцкого, его, Меркадера, вообще можно стало назвать величайшим троцкистом всех времён и народов. Ведь это он единственный решился выполнил очевидную и насущную задачу. Он спас троцкизм от Троцкого. Сталину это вряд ли нужно было…