…А потом в музее проходила двухдневная региональная конференция, на которую съехались школьники и студенты с педагогами со всей области. Хлопот было много: встретить, приветить, разместить, накормить, провести культурную программу, затем основную, отжюрить, наградить, проводить… Работы хватило всем, даже Витьку.
– Видишь, как старается? – расстраивалась Раиса Степановна. – Хочет шефу показать, что готов хоть бесплатно работать.
А Лиля была уже и не против, чтобы шеф взял его на работу. Раису Степановну жалко, конечно, но ведь она и в самом деле уже пенсионерка. Положено идти на пенсию – значит надо идти, уступать место молодым.
Лилю и Витька, будто две лодочки, болтало, качало на волнах суеты и постоянно сталкивало друг с другом. Каждый раз, как он оказывался рядом, у неё что-то приятно замирало внутри, и она удивлялась самой себе: почему это он казался ей раньше некрасивым? Нормальное у него лицо, и ничего на нём в кучу не собрано, и нос не картошкой… Не успела она опомниться и поразмышлять над причинами такой разительной перемены, как они уже пили вместе чай, обсуждая работы участников и нарочно не соглашаясь друг с другом. Возникшая между ними игра в спор напоминала пинг-понг: с весёлым азартом они бросались друг в друга фразами и отбивали их. Чай закончился, а игра продолжалась. Они шли по коридору – и спорили, спускались по лестнице – и спорили. Лиля вдруг неуклюже споткнулась на ступеньках, Витёк тут же галантным движением подал ей руку. Лиля, преодолевая смущение, протянула ему свою… и, будто две лёгких лодочки, её и Кротова неотвратимо повлекло, понесло течением куда-то в открытое море…
«Нельзя! Вернись! Это опасно! Будет больно!» – кричал с берега разум.
«Я согласна! – прощально махала ему опьяневшая от счастья Лиля. – Согласна на всё, что придётся вытерпеть потом, только бы сейчас это не заканчивалось!»
Присутствие Витька заряжало её энергией, оба дня она кружила по музею, будто заведённая, и только к концу второго почувствовала, как на самом деле устала. Ноги, привыкшие к балеткам, зверски гудели от каблуков.
Проводив последних участников, коллеги тут же, не удаляясь от выхода, собрали «экстренное совещание», решали, кого командировать в магазин, а Лиля села за пустующий столик регистрации. Витёк прохаживался вдоль окон, пытаясь напустить на себя равнодушный вид, но в его движениях проскальзывало что-то выжидательно-нервное, и Лиля догадывалась, что это из-за неё. Вдруг он оторвался от окон, быстро прошагал через коридор к столу, за которым она отдыхала. Решительно развернув спинкой вперёд стоявший у стола стул, сел, на пару мгновений вонзил в Лилю честный, полный отчаяния взгляд и уронил голову на руки. Было в этом что-то похожее на то, как собака кладёт голову у ног хозяина. Лиля простонала внутри себя: так хотелось коснуться пальцами его волос, узнать, какие они на ощупь… Но, к счастью, она не до конца распрощалась с разумом: рядом люди, нельзя, чтобы они что-то заподозрили. Поэтому на её лицо наползло недовольное выражение, дескать, разлёгся тут, и руки крепко-накрепко скрестились на груди в замок. Она даже отодвинулась от стола подальше.
Сзади неслышно подошёл директор. Его рука по-отечески потрепала Лилю по плечу. Он всегда относился к ней теплее, благосклоннее, чем к остальным сотрудникам. Лиле было жутко неудобно из-за этого перед коллегами, но сейчас вниманию шефа она обрадовалась: поняла, что он хочет выручить её из неловкой ситуации.
– Устали, Виктор Михайлович? – спросил шеф с усмешкой.
– Есть немного, – глухо ответил Витёк, медленно поднял голову, зевнул в ладошки, потёр глаза, будто и правда его сморила усталость.
Лиля изо всех сил продолжала изображать на лице недовольство, а сердце в это время подпрыгивало от радостного предчувствия: что-то будет, обязательно будет!
То, что было потом, оказалось совсем не таким, как хотелось сердцу. Полтора года пустых надежд, глупых ожиданий, выворачивающей на изнанку тоски… Может, протяни она руку – и всё сложилось бы иначе. Ведь не голову тогда он принёс ей, всего себя принёс, а она, получается, отказалась. А может, дело в другом. Наверняка он поразмыслил о последствиях, понял, что не готов к ним, и передумал плыть с Лилей в открытый океан. Может, уже следующим утром он проснулся, стряхнул с себя наваждение и зажил спокойно. А она не смогла.
Продолжение здесь: Жемчужное ожерелье (часть 4)