оглавление канала
Этой ночью он так и не дождался Паукова. После лаборатории он посетил аппаратную под тем же самым предлогом, проверки безопасности. Ну и еще заодно поглазел на мониторы, которые вели трансляцию из тюрьмы. Все заключенные спали. Позы их были расслаблены, лиц было не видно. Но, откуда-то Елезаров знал, что это было с их стороны лишь притворство. Объяснить даже самому себе эту уверенность он не смог, но чем дольше он смотрел на фигуры «спящих» заключенных, тем больше становилась его уверенность в этом факте. Программу на сегодня можно было считать выполненной, и выполненной весьма неплохо на его взгляд.
Утром, когда он поднялся, Пауков был в своей комнате. Значит, шеф вернулся где-то под утро. Следовательно, обсуждение с управляющим неведомого плана было серьезным. Вот же гадство!! Как бы узнать, что они там напридумывали! Ну то, что ничего хорошего, можно было даже не сомневаться. Сергей с раннего детство был приучен решать любые проблемы следующим образом: «Дели все проблемы на две части, сынок,» - говаривал ему его отец, генерал-майор в отставке, - «на те, на которые ты можешь как-то повлиять, либо, как-то изменить, и на те, которые ни при каких обстоятельствах, от тебя не зависят. А потом начинай решать те, которые можешь изменить или исправить. Об остальных смело забывай, все равно результата не будет. А ты попусту потратишь время и нервы на то, чего решить все равно не сможешь.» И в данной ситуации Елезаров решил поступить, как и всегда. Не стал ломать голову, что они там задумали. Выспрашивать Эдуарда было бы совсем глупо. Если его выпроводили, то не хотели, чтобы он об этом знал. А начни он задавать вопросы, это просто усилит недоверие к нему, и тогда весь план будет провален, по его, Елезарова вине. Он и так, этот самый план висел на тонком волоске, можно сказать. Поэтому, не стоила уменьшать и так невеликие шансы на сомнительный успех.
Сергей быстро оделся и направился к магазину Михася. Нужно было рассказать всей веселой компании о сути задуманного. От друзей Одина могла потребоваться помощь после того, как пленных выведут из комбината. Елезаров поймал себя на мысли, что не верит в благополучный исход всего мероприятия. Это никуда не годилось! С таким настроением даже и не стоило начинать. Он от злости на самого себя скрипнул зубами. Нужно взять себя в руки!
Возвращаясь после встречи с «партизанским отрядом особого назначения имени Камня Демиурга», он всю дорогу думал о Катерине. Что за женщина! Не женщина, а ходячий вулкан! Того и гляди, бабахнет, да так, что камня на камне не останется! От нее исходила эта смутная угроза, не смотря на ее вполне безобидную внешность, он это почувствовал еще при самом первом знакомстве, хотя она тогда и пыталась корчить из себя дурочку. Да и умом ее Господь не обидел. С лимонадом-то она ловко придумала, ему бы самому такое и в голову не пришло! Риска никакого, а информация будет передана.
Когда сам Михась привез эти ящики, и Елезаров при нем отдал три бутылки вахтеру, Сергей очень надеялся, что тот его поймет. Но, судя по недоуменному взгляду «лимонадного курьера», ничего то он не понял. Сергей, чуть с досады не плюнул! Вот же бестолочь! Возвращаясь в офис, он успокаивал себя мыслью, что Михасю хватит ума рассказать все в точности Екатерине. Женщина должна была догадаться, что таким образом Сергей пытается им сказать о точном времени начала операции.
Вечер подсинил сугробы и выплеснул на небесный свод целую лохань сверкающих звезд. Но Елезарову, быстро шагающему через двор, было не до красот природы. Он сосредоточенно размышлял по дороге в тюрьму, как построить разговор с Одином, чтобы Копейщики перестали дергаться и не захотели бы прямо сегодня начать закручивать гайки. Он очень надеялся, что у него достанет умения передать Одину эти свои мысли. Но кошки скребли на сердце, и Елезаров был напряжен, словно гитарная струна, каждую минуту ожидая какой-нибудь пакости от Копейщиков. Но сначала предстояла встреча в офисе с Эдуардом и Пауковым, чтобы еще раз уточнить, чего конкретно Сергей должен добиться от Одина.
Пауков, на сей раз, сидел в кресле с бокалом коньяка, задумчиво вертя его в руках. Эдуард нервно расхаживал по кабинету, заложив руки за спину. На его холеном, породистом, всегда бесстрастном лице сейчас были заметны следы волнения. Сергей, усмехнувшись про себя, подумал, что Копейщики в мечтах, похоже, уже делят бессмертие и абсолютную власть. Вот глупцы!! И ведь все ранее произошедшие события так ничему их и не научили. Как же велика и неутолима была в них эта жажда власти и вечной жизни!! А спроси их сейчас, что они будут с этим всем делать, доведись им заполучить Камень, ведь вряд ли ответят. Но это были так, можно сказать, лирические мысли. Сергей сейчас тоже пребывал в волнении, но, правда, совершенно по другому поводу.
Начал разговор Эдуард Александрович. Наверное, ему все же удалось убедить Паукова на вмешиваться на данном этапе со своими неудержимыми эмоциями в допросы Одина. И зашел Эдик, особо не церемонясь, сразу в лоб.
- Сергей Станиславович, а для чего вы вчера заходили в лабораторию?
Сергей ожидал подобного вопроса и был к нему готов. Он слегка пожал плечами, изображая сердитое недоумение, помня, что ни в коем случае ему сейчас нельзя начинать оправдываться.
- А почему вас это, собственно, интересует? Или я не полноправный член команды? А вот Игнат Борисович меня уверял, что я очень ценный кадр, и что мы с вами на равных. – Он с каждым словом повышал интонацию, глядя прямо в глаза управляющему. Он так увлекся, что ему даже не пришлось изображать негодование. Затем он изобразил легкую обиду, и сердито проговорил. – Я, вообще-то, не навязывался! Вы меня сами уговорили участвовать в этом проекте. Господин Водопьянов решил, что я буду вам чрезвычайно полезен. Или вы, Эдуард Александрович, бывали за вратами, и знаете лучше меня, как это все работает?! Тогда, милости просим! Вперед!! Но позвольте вас предупредить, что ваши иезуитские методы с этими людьми не работают! И без меня у вас вряд ли получится убедить их сделать то, что нам так необходимо!
Выдав эту пламенную, полную праведного негодования речь, Елезаров приоткрыл дверь и раздраженно крикнул в приемную:
- Принесите кофе в конце концов!! Сколько уже можно ждать!
Управляющий с недоумением смотрел на разошедшегося, как холодный самовар, Сергея, и растерянно хлопал ресницами, по-видимому, не ожидая от последнего такой вспышки раздражения. Потом нерешительно заговорил:
- Позвольте, многоуважаемый Сергей Станиславович, я ничего такого не имел ввиду… Я просто хотел уточнить, за какой такой надобностью вы ходили в лабораторию? Вы должны понимать, что мой вопрос вызван отнюдь не, упаси, Господи, недоверием к вам лично. Просто, лаборатория – это особо секретная зона. Все разработки там жестко засекречены. Безопасность лабораторий – моя первейшая обязанность…
Он не успел договорить, как Елезаров разъяренным тигром кинулся к нему и зло зашипел:
- Вы что же хотите сказать, любезный, что я угрожаю безопасности нашего дела???!!! Вы вообще, отдаете себе отчет с КЕМ вы об этом говорите?! – Эдик оторопело глядел на разбушевавшегося Сергея, не смея вставить хоть слово. А тот продолжал бушевать. – Безопасность?! Вы говорите, что отвечаете за нее! Так вот, вынужден вас разочаровать. Безопасность ваших дорогих лабораторий никуда не годится! И если вы хотите действительно создать реальную безопасность, обратитесь ко мне! Уж во всяком случае, я в подобных вопросах разбираюсь получше вашего! Можете спросить у Виктора Анатольевича, уж он-то это знает! – И он, сердито хмуря брови, отошел в угол, где, нахохлившись, словно растрепанный воробей, сидел Пауков со своим коньяком.
И тут, неожиданно заскрипел Виктор Анатольевич.
- Похоже, господин управляющий, вы хотите остаться в гордом одиночестве. И, прошу не забывать, КТО хозяин на этом комбинате. Не слишком ли вы много на себя берете? И пора узнать Игнату Борисовичу, как вы тут распоряжаетесь ценными кадрами.
После этакой защитной речи, Эдуард сломался со своей подозрительностью, и почти заискивающим тоном проговорил:
- Я ведь только хотел поинтересоваться, за какой такой надобностью, Сергей Станиславович наведывался в лабораторию… Я вовсе не хотел никого обидеть. Но и вы должны меня понять… - Он даже, для подтверждения своего искреннего переживания за родной комбинат, прижал обе руки к груди.
Елезаров сделал вид, что сменяет гнев на милость, и уже примирительно пробурчал:
- Довольно. Нам сейчас не стоит ругаться. Мы все тут делаем одно общее дело, и насколько я могу судить, успех уже не за горами. Но вы должны тоже понять каково мое напряжение. Должен вам заметить, что общаться с нашими пленниками – это достаточно тяжелое занятие. И мои нервы на пределе. Но я готов удовлетворить ваше любопытство. Я шел в аппаратную, хотел понаблюдать за пленными. Ведь здесь в кабинете, где тоже стоят мониторы, вы вчера изволили устроить секретное совещание. – Последнюю фразу он проговорил весьма язвительно, даже не пытаясь этого скрыть. – И я был вынужден тащиться через весь комбинат, чтобы выполнить свою работу. А лаборатория как раз была по пути. И мне можно простить известный интерес к этому объекту, о котором я так много наслышан. К тому же, как я вам ранее говорил, мне показалось, - он интонацией выделил последнее слово, - что охрана этого ценного объекта оставляет желать лучшего. И мы с вами, Эдуард Александрович, еще вернемся к этой теме. Разумеется, если вы на самом деле так болеете за наше дело, как вы тут пытались нам доказать. – Сергей себе позволил легкий сарказм на последней фразе.
Остальное время, которое Елезаров провел в кабинете Паукова было потрачено на взаимные реверансы и прочую болтовню, которая давала ему возможность дальнейшей спокойной работы, и, разумеется, отсрочивало жесткие меры по отношению к Одину. Теперь, что бы не планировали Копейщики, это точно должно было произойти не сегодня. С некоторым облегчением Елезаров направился в тюрьму. Ему не терпелось сообщить Олегу, что все идет по плану.