История эта случилась очень давно по нынешним меркам, можно сказать в незапамятные времена. Была я тогда комсомолкой, и не просто комсомолкой, а секретарём комсомольской ячейки нашего отдела в НИИ, где я работала по распределению после окончания института. А комсомольцам в те времена было запрещено верить в разную чертовщину, мистику или там в колдовство. Комсомолец – значит атеист! Значит в церковь – ни ногой, а если кого заметят (ну, там ребёночка решили окрестить), так того сразу в стенгазете продёрнуть, на комсомольском собрании пропесочить, а если сильно не повезёт – так и на товарищеском суде покраснеть придётся.
В это лето, как, в общем-то, и во все предыдущие, мы с моим мужем Николаем поехали отдыхать в гости к моим родителям. Да и куда ещё можно было поехать? У Николая родителей не было, по крайней мере, он их не знал, по причине воспитания с малолетства в детском доме. Зарплаты у сотрудников НИИ были такими, что даже на Сочи или Ялту за год не скопишь, а какая-нибудь Турция или Египет даже в самых смелых фантазиях в голову не приходили. Были, конечно, профсоюзные путёвки в разные там санатории и дома отдыха, но почему-то в нашем учреждении они растворялись где-то там наверху, толи путёвок было мало, то ли начальников слишком много…
Добрались до посёлка, где проживали мои родители почти к ночи, поэтому попили с дороги чаю и легли спать, оставив торжественный ужин по поводу нашего приезда на следующий день.
На следующее утро я собралась на кладбище – навестить своих бабушку и дедушку, которых я хорошо помнила и очень любила. Это было что-то вроде обязательного для меня ритуала. Николай собирался с утра помочь тестю поправить забор, но тот от помощи отказался, сославшись на то, что отпуск большой и «успеешь ещё - наработаешься». Потому мы на кладбище отправились вдвоем, прихватив ведро, грабли, небольшую лопату и немного рассады цветов, которую нам выделила мама.
Немного посидев на лавочке в оградке у бабушки с дедушкой и наведя порядок на их могилках, мы отправились домой, но по дороге я решила навестить ещё одну могилку, там покоился родной брат моей лучшей и единственной подруги детства. Я его, конечно же, хорошо знала, всё детство мы провели вместе – я, Катька и Олег, а так как своих ни братьев, ни сестёр у меня не было, то Олег был за брата и мне. Погиб он глупо и банально. Пошёл на танцы с одноклассником в соседнюю деревню и не вернулся.
Драки после танцев были регулярными, но они больше походили на какой-то ритуал, чем на драку, без ненависти, без увечий, никто не будет тебя бить толпой или пинать ногами, если ты упал. Заканчивалось всё синяком, ну максимум разбитым носом. Но в этот раз что-то пошло не так, кто-то выпил лишнего самогона и у кого-то в кармане оказался нож…
Подойдя к могилке, я была крайне удивлена. Она оказалась ухоженной, и стоял памятник с фотографией и табличкой. Николай, видя моё смятение, задал естественный вопрос: что не так? Поэтому по дороге домой мне пришлось рассказать ему эту историю.
После похорон Олега на его могиле стали происходить непонятные вещи. Каждый раз, когда мы с Катей приходили на кладбище, мы обнаруживали её потревоженной. Могилка как будто бы была разрыта, причём складывалось впечатление, что кто-то рыхлил землю не снаружи, а изнутри. Верить во что-то потустороннее нам, комсомолкам, было не положено, поэтому мы списывали это на чьё-то хулиганство и поправляли могилку. Но в следующий раз происходило тоже самое.
Промучившись так какое-то время, мы, переступив через свою комсомольскую гордость, решили обратиться к Аде Никаноровне, жила такая одинокая старушка в нашем посёлке с необычным именем, то ли цыганка, то ли староверка… Лечила, помогала людям у которых уже надежды не было. Ведьмой её никто не считал, но и не афишировал, что обращался к ней за помощью.
Выслушав нашу проблему Ада Никаноровна подошла к тумбочке, достала пачку «Севера», закурила и надолго задумалась, как бы что-то вспоминая. Крепкий чай и папиросы прочно вошли в её жизнь после лагерей, в которых она, как жена врага народа, провела большой кусок своей жизни. После продолжительного раздумья Ада заговорила:
- Были такие случаи в старые времена… Мне моя мать рассказывала… И бабушка.
Помолчав ещё пару минут, она продолжила:
- Не ушёл он… Он не хочет уходить и не уйдёт… Помощь ему нужна… Вы готовы ему помочь?
Мы с Катериной в такт закивали головами. Далее Ада поведала нам, что мы должны сделать, чтобы помочь Олегу. Помощь заключалась в том, чтобы убрать с памятника фотографию Олега и табличку с датами и на долгое время про могилку забыть.
- Да, ещё! – Сказала лекарка напоследок. – В твоей семье, Катерина, будут происходить странные вещи. Не пугайся и не удивляйся, просто прими как должное и живи счастливо.
Инструкции Ады Никаноровны мы выполнили полностью и больше на могилке не появлялись. Вскоре я уехала поступать в институт, а Катерина пошла работать на местную швейную фабрику. Приехав через год на каникулы я узнала, что мать Кати срочно продала дом и они вместе уехали в неизвестном направлении.
- И ты не пыталась её найти? – Спросил Николай, внимательно выслушав мой рассказ.
- В общем нет. Детская дружба как-то утихла, появились новые интересы, новые друзья… А потом и вся эта история как-то подзабылась.
- Если хочешь, можем попробовать её отыскать?
Я пожала плечами и сказала без особого энтузиазма:
- Ну, в общем-то, было бы любопытно на неё взглянуть.
- На станции я видел есть киоск Горсправки – возможно удастся там что-то выяснить.
На следующее утро Николай отправился на станцию. Вернувшись, поведал:
- Всё легко и просто. Живут они в этом районе, в деревне Малый Ключ, это километров сорок от посёлка. Так что можем сесть на автобус и навестить.
Через пару дней мы собрались в путь. До места доехали без приключений. Адрес, записанный на квиточке из Горсправки, тоже нашли без особых проблем. Всю дорогу я удивлялась своему спокойствию и даже какому-то равнодушию, но когда мы подошли к калитке, я почувствовала, что мои ладони вспотели, на висках тоже выступила испарина, а сердце заколотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
За калиткой на лавочке возле дома, запрокинув голову и закрыв глаза, сидела Катя. Казалось, что она спит, ну или хотя бы дремлет. Калитка предательски скрипнула, и Катя открыла глаза. Она махнула нам рукой предлагая войти. Проходя по тропинке к дому, я заметила мальчика лет шести-семи, качающегося на самодельной качели в углу двора. Мы обнялись. Я кивнула в сторону мальчика:
- Твой.
- Конечно, а чей же ещё.
Заметив нас, мальчик бросил качели и побежал к нам. Подбежав, он произнёс:
- Привет, Натаха! Ты где была так долго? – И уткнулся в мои колени.
Я открыла рот, но вопрос повис в воздухе – меня опередила Катя:
- Наташ! Вспомни Аду Никаноровну, её слова, когда мы уходили, и не удивляйся.
Следующий вопрос я так же не успела задать – снова скрипнула калитка и во двор вошла Антонина Семёновна, Катина мама. В руке она держала авоську, видимо шла из магазина. Мальчуган бросил мои колени и, расставив в стороны руки, изображая наверное самолёт, побежал навстречу бабушке крича:
- Катюха! Мама пришла! Мама пришла!
Я взглянула на «Катюху» и дозадала свой вопрос:
- А зовут его…
-Да-да, зовут его Олег…