Опять много букв, но тоже очень интересно одновременно. Заварите себе большую чашку чая и садитесь читать мемуары бывших русских заключенных, повествующие о тюремной жизни и тюремных нравах.
Воспоминания о русской тюрьме
Съешь себя
Илья:
В тюрьме у нас ужасная еда. Почему у нас до сих пор в тюрьмах есть такие вещи, как посылки, которых нет ни в одной европейской тюрьме, потому что это облегчает контрабанду нелегальных товаров. А у нас так, потому что в тюрьме кормят так, что если жить на одной каше, можно за год свой желудок испортить. Баланда — это общее название супа. Такой замечательный борщ у меня был в Водниках (СИЗО №5 Водник). Если ты не поешь в течение 15 минут, ты не закончишь. Через полчаса можно вставлять в него ложку. Теперь есть комбайн, который привозят в больших синих баках и загружают во всю еду заключенных. По калорийности они соответствуют норме: все наполняют жиром, пища очень жирная. Но до отчета дело идет - есть жиры, есть углеводы, есть белки.
Романы:
Еда ужасная. Я был там больше двух лет. И могу сказать, что со временем становится лучше. Когда я въехал, он был почти набит едой. Суп представляет собой желтую желеобразную субстанцию с небольшими кусочками соевого мяса, которые мы называем «вискас». Во втором есть рыба - балансир катит бочку с этой рыбой, кормушку он не открывал, мы и так знаем, что это рыба, потому что тошнотворный запах прошел по всему коридору. Эту рыбу называют «братской могилой». Кажется, что в эту бочку бросают гранаты и там все работает - каша из костей, чешуи, глаз. Кушать можно только под угрозой голодания. Если у вас есть трансплантат, то вы едите трансплантат и, конечно же, не берете всю эту грязь. К 2008 году стало лучше. В мое время, я думаю, сменилось трое начальников тюрем. Каждый из предыдущих оставил после себя коррупционные скандалы. Помню, зимой 2007 года нас две недели подряд кормили все время шпротами в помидорах. На завтрак килька смешанная с кашей, на обед суп из той же кильки, а на ужин - чистая килька. Ходили слухи, что это какая-то гуманитарная помощь, просроченная килька была доставлена в качестве гуманитарной помощи, и нас этой килькой накормили.
Александр:
Когда я сидел на Петровке, 38, мне дали зеленые щи с яйцом и колбасу с пюре. Обещают то же, что и в милицейской столовой. Если сравнивать Бутырку и колонию, то в колонии лучше. Но если мы средние, то в местах лишения свободы нам дают пресную, но действительно полезную вареную пищу. На это вполне можно жить и не надо притворяться... Если бы люди в дикой природе сидели на диете и не ели после шести, то все это им давалось бы легко.
Диета, пожалуй, единственный момент в российских тюрьмах, который строго соблюдается. Лишь в исключительных случаях происходят такие показательные действия, когда кто-то не хочет, например, сознаваться перед администрацией, ему могут помешать пообедать. Но ужин был подан. Вы должны понимать, что фсинский мусор — невероятный трус.
У кого поддержка воля, так совсем не плохо. У меня есть знакомый в колонии, которому ежесекундно дают кур и уток. И он живет на них. Хотя есть ограничения, по-моему, 30 килограммов за два месяца. Но если вы не поместите туда роман Виктора Гюго, то через пакет можно получить много жратвы.
Мне никто ничего не дал. Тот человек. И ничего - выжил.
Следите за рынком
Илья:
Иногда мне не с кем говорить по-русски. Если взять московские тюрьмы, то процентов 80 населения составляют азиаты и кавказцы. У меня был момент, когда я был единственным носителем русского языка в камере.
Есть у заключенных и любимая игра - морально съесть ближнего. 20 мужчин сидят запертыми в комнате площадью 30 квадратных метров. И они не связаны. Они сидят там годами. Они ищут косяки, придираются к неправильным словам.
Романы:
Зимой бомжи приезжают толпами, им нужно где-то перезимовать, и они воруют в магазине бутылку коньяка, зная, что по [статье] 158 («Кража»), это будет всего три-четыре месяца для них зимуют. Загоняют с блохами и всякой их подноготной. Монстры попадают в клетки, которые нужно помыть, выдав одежду. Сейчас, по-моему, в московских тюрьмах заходят в камеры после санитарной обработки - душ, обжаривание вещей. Со мной такого нет - потому что взяли, вот он и ушел.
Александр:
Новичков дразнят, первый может сделать шайбы, пока не угнетает. Многое зависит от того, в какой ячейке вы находитесь. Если у меня будет три-четыре человека, то ничего подобного не будет. В таких камерах сидят экономисты, бизнесмены и так далее.
А если камера на 40 человек, то там всякое бывает. Не всегда предсказуем. Был случай с моим другом, который попал в камеру, где активный пионер решил добить ботана. А он уже раньше садился и пытался вставить свои слова, что это "не по правилам". В итоге его просто перевели.
Если действительно ботаники попадают в тюрьму, это объективно ужасно. Лишь в очень редких случаях они остаются нетронутыми. А физики тоже занимаются боксом?
Федор:
Должно быть, в камере было пять или шесть кавказцев, которые бы молились. Заберитесь к ним в кроватку, расстелите простыню и помолитесь. Остальные могут нещадно ругаться матом, чего не позволяет Коран. Это все такое же лицемерие, как и во многих православных тюрьмах.
Как только вы войдете, никто не наткнется на вас сразу. Будет вопрос: "Кто ты?" Ответ: «Человек». "Давай, скажи мне." До этого два-три дня самоизоляции, и ты, кажется, вполне доволен подходом к людям. Итак, слева от входа на полу сидит мужчина — это снято. Об этом нужно знать, с таким человеком нельзя здороваться, хотя он должен по правилам сам об этом сказать.
Сразу ни в какую категорию не попадешь. Некоторые проживают долгую жизнь как маленькие вопрошающие или полугомосексуалы.
Те, кто где-то и как-то проявляют невнимательность, рассказывают о чем-то не так: что такое французский поцелуй или о том, как он изменял жене и так далее. Это совершенно невозможно сделать - это грязно. Лагерный закон, как это ни парадоксально, основан на святых. Мама, как ты знаешь, там нельзя оскорблять.
Быть здоровым
Илья:
Я тяну спину, я не могу встать. Полторы недели писал заявление в медпункт: «Помогите! Пи***ц. Его лечили по его же методике - заворачивался. Когда спина более-менее закончилась, я начала ходить, меня вызвали к врачу. Мы посмеялись, я сказал, что все нормально, он предложил мазь. Нет, что за мазь, зеленкой лечили всех... В общем, сказал: "Молодец, правильно делаешь".
Анна:
Здесь [в дикой природе] никто никому не нужен, а там тем более. Общество не думает, а мы оттуда заболеваем туберкулезом. Западный мир забыл, что это такое. Мы были в датской тюрьме, спрашивали, нет ли у них случая туберкулеза: врач напрягся и вспомнил, что в его практике за 40 лет был один случай. И вот гнездо, и они возвращаются в общество.
Романы:
Нужно есть сало, потому что без него ты там сдохнешь, заболеешь туберкулезом. Жирная пища помогает предотвратить туберкулез. Старый уклад заключенных, еще с царских времен.
Федор:
Каждое утро в Бутырку приезжал доктор, мы подружились, без конца шутили. Мне нужно было назальное лекарство, и он принес его мне. Другие слышали это хуже. В колонии мне повезло: я не болел. Но я слышал, что можно достать нафтизин, анальгин или кетанов. Заключенные хотят пройти в санчасть, чтобы перестать работать. Лечения там нет, но лежать целый день можно.
Александр:
Мордовлагерская больница - тихий ужас. Я попал в отделение неотложной помощи, которое представляло собой кошмарную казарму на 20-30 человек. И вообще вся больница — это какой-то большой деревянный дом. Ощущение машины времени усиливает машина, которая вывозит оттуда труп. Верховая езда!
А вот в хирургическом отделении было чисто. Но лекарства до сих пор нет. Стоматолог, например, там сказал: «Я могу только вырвать зуб, а не лечить».
Практически невозможно перевести смертельно больного заключенного в больницу, где он сможет получить соответствующее лечение своей болезни. Это один случай из тысячи. Хотя по закону такая возможность есть.
В тюремных больницах все рассчитано на то, что никто не будет проверять (в хорошем смысле), жаловаться. Помню, я кричал на заключенных: «Вы пришли сюда лечиться?»
Читайте и учитесь
Илья:
Несмотря на название - исправительная колония - никого не исправляют. Их задача охранять и поддерживать порядок. Если кто-то сам не думает об образовании, ему не придут и не скажут. Если он не закончил школу, ему, конечно, намекнут, что надо закончить школу. А так нет, почему.
Но ведь исправление приходит через воспитание и осознание того, что надо жить по-другому. А когда ты живешь в таборе, где есть воры и дрянь, им обоим не нужно, чтобы ты был духовным, возвышенным, им нужен быдло, которым легко управлять. Что будет после освобождения, их не волнует. Их работа - защищать.
Анна:
Что такое тюрьма? Это тюремное заключение. В России наряду с лишением свободы человека лишают почти всех конституционных прав: права на охрану здоровья, лечение, не говорить об образовании, права на справедливый суд, права на содержание в человеческих условиях. . . Возьмите Конвенцию по правам человека - чуть ли не под каждым пунктом можно поставить российскую тюрьму.
Романы:
В камере делать нечего. Вы читаете в основном, что еще делать. Есть плохие библиотеки, но можно найти и перечитать любую классику. То, что в детстве тебя подталкивали к газете в школе, сложно увидеть в 13 лет, а в тюрьме ты переосмысливаешь культурное наследие великого русского народа - читаешь книги. Ты можешь много думать, ты узнаешь много человеческих историй, ты понимаешь, что народ [России] находится в очень плохом положении. Многие неграмотны, действительно неграмотны, люди с трудом пишут.
Александр:
В колонии я сидел с Виго Перу. Он не знает ни слова по-русски. Я мог сказать только несколько слов по-испански, поэтому мы общались с ним по-итальянски. Я учил его русскому языку, а он меня испанскому. Вот вам и самообразование. Смотрели с ним фильмы на английском о Модильяни, Пикассо, Жане Кокто. Как? Как-то их отправили в тюремную церковь.
Виго по профессии был вором, и его арестовали в аэропорту Шереметьево, а потому загремели в колонию Мордовия. Для него воровство — это импульс. Первое слово, которое он выучил по-русски, было нецензурным.
Федор:
Воспитания и исправления там нет. 100 процентов. Есть антиобразование. Колонии занимаются только коррупцией. Если вам нужно получить среднее образование, то пожалуйста. Этим и славится совок. В нашей "школе", помнится, не хватало только иностранных языков. Уроки по 15-20 минут. Все это очень примитивно. Все это клевета.
При изучении «Поднятой целины» толстобедрый директор школы, руководивший литературой, коверкал имена героев: не Нагульнов, а Нагульный и т. д.
Возьми
Илья:
Работа есть, но это "использование". Минимальная ставка в моей тюрьме 20 рублей в месяц. Я работаю в пекарне и получаю 700 — это большие деньги. Что можно купить на 20 рублей в месяц? ничего. Там цена в 3 раза выше, чем в магазине.
Александр:
Максимум на зоне можно заработать, если, например, ты прораб (на местном сленге "горка") - тысячу рублей. В среднем триста рублей. Известный мне антирекорд - 3 рубля 40 копеек. Месяц. И все это воспринимается серьезно. Денег на руки не дают, но можно прийти в магазин и купить вещи на сумму, которую вы взяли. Только цены в мордовских турбазах примерно в полтора раза выше, чем в супермаркетах на воле.
Федор:
Поднять бизнес можно без гарантий. Я не имею в виду знаменитую телефонную аферу. Обычный бизнес под крышей колониальной администрации. Это возможно, когда у человека есть серьезная подвязка на воле и умение находить общий язык с мусором. Вам дадут покататься на грузовике с каким-то хламом и при этом привезут вам десяток кур, а иногда и бутылку водки.
Это произошло в нашей колонии с заключенными Жирнова и Горюнова. Они испортили лесопилку. Потом загорелся, конечно. Закончились эти истории успеха одинаково: руководители колонии решили ограбить их, а не отпустить по УДО. Они доносят на начальника, говорят ему, какой он коррумпированный человек и так далее. Ну вот, до сих пор сидят, а он на пенсии гуляет.
Не будь героем
Федор:
Они побеждают тех, кто пытается быть героями. Я не могу описать это точно. Когда кто-то пытается жить как бы на свободе: хамит начальству, не слушается, замахивается на право. Такие люди раздражают администрацию, но у нас, наверное, большинство зон уже "красные", то есть там заправляют подонки и добиваются повиновения насилием.
Я до сих пор помню, что один не был тронут пальцем. Оскорбляли только словесно, запугивали. Они заставили меня раздеться и опустить голову в унитаз, угрожая опустить ее.
Александр:
Поскольку я умел печатать на компьютере, меня отвели в охрану. Нас двое. Я продержался недолго, правда. И как-то шваль приказал мне выйти из кабинета, и я слышал, как он там одного заключенного избил за что-то. Что значит пунш? Сначала я услышал выстрел, потом падение. Потом человек встал, его снова ударили, и он снова упал. И так продолжалось некоторое время.
Бывают случаи, когда на лице человека остаются следы такого воспитания. В целом насилие в этих местах не воспринимается как нечто неприемлемое. Мол, так и должно быть. Перед столовой на улице флаг, и в ненастье там любят ставить провинившегося. И стоят эти мужчины под проливным дождем или в метель по два, четыре, а иногда и по восемь часов! Как потом прогреть, высушить? Для этого нет места.
И все эти нарушения закона стали, как мне видится, ответом на то, как заключенные впервые в мое время обращались с мусором: их почти не посылали куда подальше, потому что зона была «черной». И правит в нем тот, кто его видит, а не начальник. Но у меня перед глазами "краснеет" колония. А теперь, кстати, смотрите Мордовию - человека по имени Ева, которого считают стервой, то есть подающей фигню.
