Мистическая повесть "Тайные узы души"
Предыдущая, пятая часть *** Начало, первая часть
Виктория не выдержала первой. В очередной раз, увидев Тимофея на фудкорте любимого торгового центра, она буквально подлетела к нему:
— Вы все-таки меня преследуете! Я мужу пожалуюсь!
Тимофей удивленно поднял глаза от ноутбука: все это время он старательно делал вид, что работает.
— Добрый вечер. Я? Преследую вас? С чего бы?
— Вы постоянно оказываетесь у меня на пути! Куда бы я ни пошла, вы всегда идете туда же.
— Хм, — Тимофей задумчиво потер подбородок. — А знаете, я могу сказать то же самое: куда бы я не пошел, вы всегда рядом. Так, может, это вы меня преследуете?
Виктория застыла в недоумении, а потом рассмеялась:
— Неужели это так и выглядит?
— Несомненно, — Тимофей закрыл ноутбук и жестом пригласил Викторию присесть. Она отказалась.
— Не нравится фастфуд?
— Что вы! Я его обожаю. Особенно хот-доги с двойной порцией сыра, горчицы и без кетчупа. Но муж не разрешает. Говорит, что вредно для фигуры. Он у меня пластический хирург, насмотрелся на тех, кто ест всякую гадость, а потом ходит жир откачивает, — и Виктория с сожалением посмотрела на красочную вывеску.
Тимофей же смотрел на Викторию. Хот-дог без кетчупа, с двойным сыром — это было любимая «вредная еда» Алеси.
Его руки дрожали, когда он убирал ноутбук в сумку.
— А просто кофе вам можно? Здесь есть чудесная кофейня, кофе варят в турке, на раскаленном песке. Мм? — он вопросительно посмотрел на собеседницу.
— Разве что в турке, — неожиданно для себя согласилась Виктория. — Знаете, почему-то рядом с вами мне легко, а ведь я очень тяжело схожусь с людьми.
— Значит, будем считать это поводом для долгой дружбы, — улыбнулся Тимофей.
Эта улыбка далась ему нелегко. Идти рядом с женщиной, которая так похожа на его Алесю фигурой, манерой двигаться и разговаривать, было сродни пытке. Пару раз он даже забылся и вздрагивал, когда Виктория поворачивала к нему лицо. Чужое. Но не холодное — её глаза словно излучали теплый мягкий свет. Опаловый, точно как кулон, который сейчас нещадно жег кожу груди.
В кафе Виктория заказала черный кофе без сахара. Это было непохоже на лакомку-Алесю, и Тимофей слегка успокоился. Но глядя, как она двумя руками обнимает чашку, как вдыхает аромат, прикрыв глаза, вдруг понял, что Виктория просто борется со сном. Её лицо осунулось, а под глазами пролегли глубокие тени.
— Вы здоровы? Простите, что спрашиваю, я без задней мысли…
— Что, так заметно? — Виктория словно испугалась и тут же полезла в сумочку за зеркальцем. Вгляделась в круглую стекляшку и с сожалением положила её на край стола: — Даже макияж не спасает. Володя точно заметит.
— А, может, лучше ему сразу сказать про плохое самочувствие. Он у вас, насколько я знаю, врач.
— Врач, — кивнула Виктория. — И кто знает, где бы я сейчас была, если бы не он.
Её взгляд стал немного рассеянным, и Тимофей замер, боясь спугнуть этот настрой.
— Я ведь ничего не помню из своей жизни. Вообще ничего. Только то, что чуть больше года назад пришла в себя в больнице, вся в бинтах. Читали, наверное, про мумий? Вот и я была как будто одна из этих мумий. У меня болело абсолютно все! Но страшнее всего было то, что я не понимала, где нахожусь, не помнила, как меня зовут и не знала, что со мной случилось.
К счастью, в этот момент Володя был рядом. Вы ведь видели его — он терпеть не может мятые рубашки и халаты. Но тогда он выглядел так, словно не переодевался несколько дней. Лохматый, небритый, помятый. И так обрадовался, когда я пришла в себя.
И так испугался, когда понял, что я ничего не помню. Ни его, ни себя.
Знаете, я ему очень благодарна. Немногие смогут выдержать сумасшедшую жену. А я тогда была именно сумасшедшей. Истерила по малейшему поводу, постоянно плакала, ругалась, кричала. Однажды даже запустила в него кружку с горячим чаем. А Володя не рассердился. Сказал, что это не я, а мой страх. И что мы вместе от него избавимся.
Так и вышло. Постепенно я успокоилась. Володя рассказывал мне о себе, о том, как мы познакомились. О нашей свадьбе. О семейных посиделках с его родными — оказалось, что я сирота.
Принес мои любимые вещи: кружку, халат, плед и плюшевого котенка.
Получалось, что он знал меня лучше, чем я сама… потому что я не узнавала себя на фотографиях и видео, которые приносил Володя. Я видела чужую женщину, которая не имеет ко мне никакого отношения. Это было до щемящей боли странно.
А потом Володя снял бинты. И я увидела эту чужую женщину в зеркале. Я смотрела на себя и не узнавала. Трогала лицо руками и чувствовала, что оно — не мое.
Володя успокаивал, говорил, что я сильно поранилась, пришлось делать пластику, убирать шрамы. И эти неприятные ощущения — из-за швов, и они скоро пройдут.
Я поверила. Володя снова оказался прав: все прошло.
Я узнала дом, в который он меня привез. Я безошибочно нашла нашу спальню, а на кухне вспомнила, где что лежит. Я узнавала, но… Тимофей, я, наверное, дура, но мне все равно казалось, что все вокруг — не настоящее. Чужое. А мое где-то в другом месте.
— И где же?
— Не знаю, — Виктория поставила на стол опустевшую чашку и вздохнула: — Мне почему-то кажется, что я вспомнила об этом в тот день, когда упала люстра. Я сидела в комнате, потом меня осенила какая-то мысль, и я встала, чтобы куда-то бежать. Вернее, вскочила. И надо же было этой громадине рухнуть! Как раз туда, где пару минут назад стояла я. В общем, я испугалась до обморока. А когда очнулась, опять ничего не помнила. Все снова стало по-прежнему, но вернулись сны…
— Какие? — шепотом, чтобы не спугнуть, спросил Тимофей.
— Странные. Как будто я — это не я, а какая-то другая женщина. И живу я не в доме, а в квартире. Хожу на работу, вечером возвращаюсь к мужу… Мы вместе смотрим телевизор, или идем гулять. А еще мы оба очень хотим детей.
Тимофей превратился в статую. Но Виктория не заметила его состояния.
— В той квартире в гостиной висит большое зеркало. Но мне никогда не удавалось увидеть в нем себя. Или кто-то отвлекал, или я просыпалась. Но это ничего. Самое обидное знаете что? — затуманенный взгляд остановился на Тимофее, но Виктория не видела ничего вокруг. — Самое обидное, что я ни разу так и не смогла рассмотреть своего мужа. Я поняла лишь одно: это не Володя...