Все мы привыкли, что с детства нас окружают книги. На полках, в шкафах, на антресолях, в чуланах и диванах лежат наши старые знакомые. Но среди паутины и благородной коньячной пыли книги оказались не сразу, у них был долгий и тернистый путь.
Сейчас типографии предлагают нам богатый ассортимент, яркую палитру и широкую линейку размеров. Способы изготовления писанины весьма разнообразны от мини-хартий - визиток, до толстенных фолиантов с житием замечательных людей, от дорогих подарочных экземпляров, до тех, которые не жалко потерять. Даже эконом сегмент богат разнообразием: в твёрдом переплёте и полужидком, с обнажёнными бюстами и без, из ослепляющей глянцем бумаги и полупрозрачного туалетного папируса.
В одни книги мы с придыханием кладём деньги, в другие засовываем грязный гербарий, одни любим, другие ненавидим, какие-то перечитываем, а иные дарим друзьям. Жизнь обычной книги по своему драматизму и накалу страстей ничем не уступает Шекспировской трагедии. Некоторые из них покрыли себя неувядаемой славой, их носят на руках в сопровождении почётных эскортниц, к ним выстраиваются километровые очереди в робкой надежде понюхать их корешок. Другие заклеймлены печатью позора и томятся в пожизненном заточении без всякой надежды увидеть не только солнечный свет, но и своего единственного читателя. Одни лежат в мавзолейной праздности на потеху публике, в то время, как их коллеги кремированы в печи, а прах их развеян по ветру.
В моём детстве книгами было принято измерять умственные способности человека и его финансовые возможности. У кого полки больше всех прогнулись, тот и самый умный. Особый смак был в книжках, которые были запрещены, и за их обладание могли упечь в кутузку, а так же в тех, которые не продавались в народных магазинах или были написаны на никому непонятном языке. Предполагалось, что обладатель этой диковинки либо очень умён, либо у него кругом порочащие связи, что не могло не вызывать искреннего восторга окружающих. Но обладать книгами было не достаточно, ими хотелось похвастаться. Отсюда появилась мода на библиотечный эксгибиционизм - выставление на всеобщее обозрение своих домашних залежей. Самые большие домашние библиотеки официально числились за товарищем Лениным и гражданином Сталиным (о библиотеке господина Путина нам ничего не известно), в них каждый раз старались подложить что-нибудь толстенькое. Когда наш Например Владимир Ильич собрал у себя все останки литературы уцелевшие после костра мировой революции, и на улицах оставались лишь тлеющие листовки, то он начал пополнять свою коллекцию собственными творениями. Это стало модным трендом, наравне с расстрелами, и в дальнейшем все вожди племени СССР с острова невезения сами писали себе книги, которые им читали перед сном их секретари и секретутки. Чтобы книга казалась толще и солиднее в неё запихивали поролон и наливали воды для академического веса с обязательной отсылкой на какое-нибудь собрание колхозников и рабочих с афоризмами отцов русской демократии. Оказаться умнее вождей и отцов нации было опасно для жизни, поэтому все как можили косили под дураков, иногда вживаясь в роль. Книги, особенно слишком умные для широкого круга читателей лишний раз старались не печатать, ограничиваясь лишь раздачей значков книголюба.
Когда вождистский самиздат достиг 8 баллов по шкале Бофора, смыв со всех полок и витрин колбасу с маргарином, было принято волевое политическое решение в организации центров по сбору патриотической макулатуры, поскольку за публичное сжигание трудов вождей на костре забирали в милицию. В пункты приёма совершенно безбоязненно можно было сдать кого угодно, когда удобно и в неограниченных количествах. Чтобы население не путало макулатуроприёмники с макулатурораздатчиками, в последних для предотвращения возвращения литературы установили пропускную систему с регистрацией пользователей и клеймлением книг.
В наши дни для написания книги не обязательно быть умным вождём и цветом нации, достаточно просто уметь печатать на любом иностранном компьютере, пусть даже с орфографическими ошибками. Среди круга моих знакомых я последний из Могикан, который ещё не издал ни одной простенькой брошюрки или паршивой визитки, если не считать этот астральный канал на Дзене с виртуальными публикациями.
С нашей современностью мы с вами как будто разобрались, а как же обстояли дела на заре книгоиздания? В те стародавние времена, когда наши предки славяне на скалистых берегах Атлантиды строили ультра коммунизм в Беловодье и плодили настоящих арийцев, сношаясь с человекоподобными обезьянами в портах Европы, дела обстояли примерно так же, как и сейчас. Кольцо очелье пережимало сосуды, вызывая приступы головной боли и тошноты. Разве что интернета не было, поскольку работорговец Колумб ещё не открыл Америки.
Научившись выводить более-менее ровные строчки, писарям хотелось создать нечто большее. Экспериментируя с различными материалами, от сушеной рыбы, до размазанной по столу каши, учёные мужи потихоньку склонялись в сторону письма на коже еретиков и прочих животных. Практика показала, носить отчёты в налоговую инспекцию, увешавшись связками воблы, стопками кирпичей или обмотавшись рулонами туалетной бумаги, как матрос пулемётными лентами, не очень удобно. Тогда и было найдено элегантное решение в виде сшитой стопки протобумаги, которое с переменным успехом дожило до наших дней.
Книгописанием обычно занимались монахи-фрилансеры и это неспроста. Монастырь мало чем отличался от пожизненной каторги с ссылкой. Этим людям уже нечего было терять, поэтому они первыми решились рубить правду-матку, записывая последние новости и светские сплетни на всём, что хорошо горит, чтобы в случае чего можно было легко избавиться от улик. Поэтому дальнейшее развитие книгопечатанья шло по пути подбора чернилонесущего материала из легковоспламеняющихся, условно-съедобных и быстроусвояющихся компонентов.
Переписывая друг у друга последние известия и добавляя что-то от себя, монахи создавали первые артельные редакции. Зарождающийся жанр публицистики был назван Летописью, а его последователи - Летописцами.
Рукописями занимались самые умные и образованные монахи, освобождаемые на время от всех остальных трудовых повинностей. Летописи, как следует из названия, писались летом в тенистой келье, в самый разгар полевых работ. Писались медленно, скрупулёзно, крупным шрифтом не жалея бумаги, неспеша выводя каждую закорючку. Чтобы потянуть резину подольше, первую букву в каждой главе рисовали по несколько дней, стараясь в крючках и завитушках переплюнуть лучших художников. Иногда в этом творении невозможно было понять какую буквицу изобразил автор, и её приходилось угадывать из контекста. Понятно, что такую книгу без накрутки в семь концов никто не продавал, поэтому позволить себе быть самыми умными могли только самые богатые.
Но богатые люди в силу высокой занятости, набожности и бесконечных разъездах с военизированной охраной по соседским землям, не могли часто читать. Иногда они успевали прочесть лишь пару страниц прежде, чем их причислят к лику святых. Для создания стабильного спроса и широкого круга покупателей требовалось повысить грамотность населения с одновременным удешевлением печатной продукции. И если с первым дела были плохи, то с изобретением наборной матрицы для печати, стоимость книг немного упала, поскольку привлекать жадных до денег академиков в прежнем количестве больше не требовалось.
С приходом промышленной революции бумагу научились делать путём варки каши из топора. Получаемая таким способом целлюлоза оказалась вполне съедобной, не обладала привкусом и неприятным запахом, хорошо горела и легко рвалась. Казалось достигнут идеал, но за всё приходится платить и за успех тоже. Люди, читающие книги, начали умнеть с пугающей быстротой в геометрической прогрессии, начиная задавать своим руководителям неудобные вопросы и выставляя последних полными дураками. Чтобы сберечь честь мундира, типографии закрывали на государственном уровне во всём цивилизованном мире. Только в Нидерландах на улице красных фонарей книгопечатанье продолжало свободно развиваться, делая книгу ещё желаннее и доступнее.
Изобретение печатного станка и ротационной машины позволило озолотиться бедным писателям, которым до того приходилось клянчить деньги у толстосумов, одновременно придав авторам социального статуса, политического веса, и снизив до неприличия себестоимость книг, выдавив с рынка пошлую лубочную литературу. Всё это происходило на фоне массовой переработки лесов в целлюлозу, обогащением окружающей среды хлором с последующим образованием вкусного диоксина. Но маятник истории не может всё время двигаться только в одном направлении. Сейчас мы наблюдаем обратные явления: запрет авторов, обесценивание денег, изъятие литературы и подделка запчастей для лазерного принтера, возвращение лубка и прочий гротеск.
Чтобы почитать, что-нибудь новенькое я решил заняться археологическими раскопками в поисках утраченных страниц рукописей Еллинско-Римского летописца о средневековой Болгарии и Византии. Желающие приобщиться к прекрасному и обогатить человечество очередным памятником древней литературы могут присылать свои резюме с аттестатами по адресу: Москва, Кремль, Сбербанк 4817 7602 7606 7554 Алексею Валерьевичу, до востребования. Место сбора будет оговорено отдельно. Еду, спальный мешок и лопату приносите свою.